Забавы агрессоров

Если у сцены в холле ГАПСа были бы свидетели, то они непременно списали бы произошедшее на чудо, на деяние костлявых ручонок темных сил. Им было бы невдомек, что слова могучего заклинания «Курение – смерть!» не имели к смерти обоих убийц никакого отношения. Слова не важны, важна мелодия, интонация, тембр с громкостью голоса и акустическая среда, создающая необходимый резонанс. Гентар два года назад долго составлял проект реконструкции служебного холла, а затем еще дольше ругался с бесшабашными штукатурами, каменщиками и малярами, пытавшимися от него отступить. Маг лично выверил каждый сантиметр стен и потолка, рассчитал точное место для каждой барельефной завитушки, чтобы звук сегодня утром пошел куда надо и сфокусировался в нужной точке. Механизм же смертельного акустического оружия был прост. Любое действие человека управляется мозгом. Мы привыкли к этому, поэтому и не обращаем внимания. Исходившие из уст читавшего лекцию о вреде никотина мага звуковые волны сами по себе были абсолютно безвредны, но частота колебания воздуха на маленьком пятачке возле стола дежурного совпала с частотой подсознательных импульсов налетчиков. Нервные окончания убийц не выдержали нагрузки и послали сигналы в обратном направлении. Неповторимый по сложности механизм, называемый мозгом, разрушил сам себя, взорвался, как перегревшийся двигатель энергомобиля. Магическое заклинание оказалось на самом деле лишь вполне закономерным результатом многолетних научных исследований и их удачного практического воплощения. «Магия – это наука без заведомо ложных ограничений!» – вот единственно верный постулат, которому ранним полесским утром нашлись два весьма убедительных подтверждения: двое профессиональных убийц, погибших только потому, что расположились немного не там.

Наслаждаясь последними минутами пребывания в городе, Мартин не заметил, как дошел до своего дома. Ноги сами подвели его к подъезду, где была знакома каждая ступенька, привычен каждый запах, особенно по весне, когда в марте резвятся коты, а чуть позже им на смену приходит любвеобильная молодежь. Наркоманов и алкоголиков маг уже давно отвадил, напустив на их затуманенные головы парочку-другую неприятных видений. Бороться с пороками бессмысленно: «зеленый змий» восстает, как птица-феникс из пепла, а бросившиеся баловаться иглой недотепы уже не могут жить обычной жизнью и мгновенно попадают в сказочные облака религиозного дурмана. Церковь старый маг не любил, наверное, потому, что для веры и неразделимых понятий «Добро и Зло» не нашлось места в его приземленной картине мира. К ее же толстощеким служителям Мартин относился чуть лучше, чем к поджарым и стройным наркодилерам, тоже пытавшимся воздействовать на сознание, управлять слабыми духом людьми и «выжимать» из них деньги.

За ним следили, Гентар почувствовал это только сейчас, когда подошел к подъезду. Пока маг стоял, пытаясь раскурить отсыревшую сигарету, в его голове мгновенно складывались и просчитывались сложные комбинации предчувствий и косвенных фактов, призванные дать ответы на три ключевых вопроса: «Кто?», «Зачем?» и «Что делать?»

Продажные урвинские чиновники не прислали бы за его головой более одной группы. Гентар и так удивился, что убийц было пятеро, а не всего один. Совет Легиона не только не знал, где он сейчас находится, но даже и не подозревал, что он жив. Работающий на шаконьесов молодняк из числа нерадивых морронов попритих после гибели Бартоло Мала. Шаконьесская гвардия – «Вороны» – не летает днем, да еще вдалеке от гнезда, сверкая необычными доспехами в людных местах. У бежавшего, поджав хвост, Огюстина Дора почти не осталось квалифицированных подручных из числа людей, а не проверенных в деле новичков он бы за ним не прислал. В числе подозреваемых оставались только вампиры, притом не полесские, те забились по самым глубоким норам и не высунут из них носы в течение ближайшего десятка лет. Ложа Лордов-вампиров серьезно относилась к законам, традициям и незыблемости принципа территориальной юрисдикции. Наверху его могла поджидать только Самбина, роковая женщина, с которой он уже более тысячи лет назад научился находить общий язык, хоть порой все равно опасался ее милых улыбок и очаровательно вздымавшегося декольте.

К сожалению, далеко не всегда желаемое становится действительностью. Томная графиня поленилась посетить Полесье, а ее слуга, побоявшись встретиться с магом лицом к лицу, уже ушел, оставив на столе в прихожей маленький конверт, скрепленный печатью своей хозяйки. Тот факт, что посыльный вампир сбежал прямо у него из-под носа, был воспринят некромантом как должное. Рядовые кровососы, как, впрочем, и многие из господ побаивались морронов, перешедших пятисотлетний рубеж. К тому же за ним в Ложе основательно укрепилась дурная слава. Его считали хитрым, двуличным, расчетливым и беспринципным субъектом, то есть почти таким же, как и они сами. Лорды Мартина недолюбливали, но зато вели разговор на равных, и никому из ночного сброда не приходило в голову нарушить данное ему обещание.