За тридевять планет

- Ну что? - спрашиваю, а самого возносит и возносит, и ничего-то с этим нельзя поделать, как ни старайся.- Ну что? Что еще надумал?

Но ласковый советчик не успевает я слова сказать, как на мою голову обрушивается лавина поздравлений.

- Поздравляю, Эдя, поздравляю!

- Ну молодец! Просто орел! Завидую!

- Эдя, петушка! Я всегда верил в тебя, Эдя!

И - руки, руки... Они тянутся, тычутся, норовят похлопать, потрепать, пожать, ущипнуть, пощупать, словом, выразить свой восторг.

Только Шишкин - великий Шишкин - спокоен, как скала, под которую не успели заложить динамит.

Кончив читать, он аккуратно свернул бумагу вчетверо, не спеша "засунул ее в карман штанов и со словами:

- Я очень рад за тебя, Эдя... Дай я тебя поцелую, черт! - облапил меня обеими руками.

II

Чтобы отмести всякие подозрения, какие только могут возникнуть при чтении этих записок, я заранее должен сказать, что здесь нет ни слова вымысла. У меня и колебаний особых не возникало. Правда, на другой или третий день, прежде чем приступить к тренировкам, я глянул в окно (я люблю по утрам смотреть в окно)и сказал:

- А страшновато все-таки, как подумаешь!

Тетка Соня, хозяйка дома, у которой я снимаю комнату, разогнула спину и строго заметила: - Не лети. Дома, что ли, плохо?

Я сказал что-то в том роде, что дело это тонкое, деликатное и не всякому дано его понять. Тетка Соня усмотрела в моих словах обидный намек, буркнула:

- Где уж нам! - и вышла из боковушки.

Я остался один. Ходил из угла в угол и, отметая всякие колебания, размышлял вслух: - Космос... Что такое, в сущности, космос? Пространство, забитое всякими обитаемыми и необитаемыми планетами... Значит, если даже лететь прямо и прямо, никуда не сворачивая, рано или поздно попадешь на обитаемую. "Здравствуйте!" - "Здорово живешь!" - "Как тут? Порядок?" - "А ты думал?!" В это время опять вошла тетка Соня. Она даже и не глянула на меня, как будто меня не было и быть не могло в этой комнате-боковушке... Вошла с ведром и кружкой и стала поливать цветы на подоконнике.

А мне вдруг захотелось подурачиться, позубоскалить со старухой. Вообще-то я человек серьезный, десять классов кончил и хочу поступать в институт, скорее всего - на заочное отделение, но и на меня иногда находит. Я легонько тронул тетку Соню за плечо и продолжал: - Представляешь, тетя Соня, прилетает Эдька Свистун (это меня зовут Эдька Свистун) на другую планету, а там уже полный коммунизм. Хочешь - ешь, хочешь - спишь, хочешь за девками ухаживаешь...

Здорово, а?

- Уж куда здоровей! - отвела плечо тетка Соня.

- Нет, ты представь, тетя Соня... Представь, спускаюсь я на корабле-самолете, выхожу чин чином, а публика уже дрожит, волнуется: "Эдуард Петрович!.. Эдуард Петрович!.." - и все в этом роде.

- Это какая же публика? - наконец заинтересовалась, как бы снизошла тетка Соня.

- Тамошняя,- говорю.- "Эдуард Петрович! Эдуард Петрович!" А девчата ну так и вешаются на шею, отбоя нет.

Тетка Соня чуть не прыснула:

- Откуда же тамошней публике знать, что ты Эдуард Петрович? Она и знать тебя не знает.

Я объяснил глупой старухе, что там, на другой планете, цивилизация. И не просто цивилизация, как у нас, например, а высшая цивилизация. Высшая из высших, какую можно себе представить. Не успею я спуститься, как там все будут знать. И как зовут, и кто ты родом, и какое у тебя образование.

- Хватит болтать-то, космонавт! Иди завтракай.

Я посмотрел на часы, занимавшие почти весь простенок, и вспомнил, что сейчас будут передавать важное сообщение. Ребята еще вчера говорили: "В восемь ноль-ноль включай репродуктор и слушай!" Часы показывали ровно восемь. Тютелька в тютельку... Я усадил тетку Соню: "Сиди и не дыши!" -подошел к репродуктору и усилил звук. Минута прошла в напряженном ожидании. Казалось, репродуктор хотел и не в силах был произнести первое слово. Потом в нем что-то зашуршало - как будто тараканы завозились,- и раздался голос диктора:

- Внимание, внимание! Передаем интервью с инженером Шишкиным.

- А я что говорил? - подмигнул я тетке Соне.

- Георгий Валентиныч,- продолжал репродуктор, не обращая на нас никакого внимания,- разрешите задать вопрос. Как, по-вашему, ежели, скажем, послать человека подальше, то он как, воротится обратно или не воротится?

- Сейчас Шишкин... Шишкин...

И правда, не успел я предупредить тетку Соню (она могла ведь и прослушать), как заговорил Шишкин.

- Это зависит от того, как послать,- сказал он, заметно волнуясь и покашливая.- Ведь в деле космических полетов главное что? Главное - развить сверхсветовую скорость. Я не выдам секрета, если скажу, что этого еще никому не удавалось сделать. Только ракета, сконструированная Н-ской Академией наук (он так и сказал - Н-ской Академией наук) и построенная нашими дорогими и, можно сказать, уважаемыми...

И вдруг... Что за ерунда? Шум, треск и никакого впечатления. Я постучал по репродуктору, но тот молчал, как убитый. Перевел взгляд на тетку Соню и ахнул. Старуха стояла бледная, губы у нее тряслись.

- Ракету сделали... Это ж надо!