За тихой и темной рекой

— Господа, — Алексей Дмитриевич окинул компанию бодрым взглядом. — Предлагаю выпить за будущее нашего, а теперь, Олег Владимирович, и вашего, Амурского края. Дай бог, чтобы наши потомки сохранили то, что мы для них сделали! — с этими словами губернатор опрокинул содержимое бокала в рот. Одним глотком. Залпом. Ранее с ним подобного не случалось. — А теперь, господа, простите, вынужден откланяться. Дела, знаете ли… — губернатор пожал Белому руку, ещё раз напомнил, что будет рад его видеть в своём столичном доме и удалился.

Владимир Сергеевич вернулся к своему креслу и, присев, предложил Белому расположиться напротив.

— Как я понял, Владимир Сергеевич, вы его высокопревосходительству ничего не сообщили? — заметил Олег Владимирович.

— Верно. — полицмейстер сделал глоток и приподнял бокал так, чтобы луч света отразился в нём. — Алексей Дмитриевич не сегодня завтра уедут в Петербург. И сотрут нас из своей памяти. Потому они так стремительно нас и покинули. А лишние знания там, — палец Киселёва уткнулся в небо. — не обязательны. Ни к чему.

— Благодарю.

— Считайте, мы квиты.

— Готовится наступление? — догадался Белый.

Владимир Сергеевич утвердительно кивнул.

— Сколько прибыло полков?

— Четыре. Ночью их переправят на тот берег. Вот для китайцев будет сюрприз, — Киселёв поднял бутылку, и принялся с задумчивым видом подкидывать её в руках. — А вы ловкая штучка, господин Белый.

— С чего это?

— Теперь можете распорядиться товаром Кириллы Игнатьевича. На правах, так сказать, будущего зятя.

Белый замер.

— Буйная фантазия у вас!

— Перестаньте, Олег Владимирович. — Владимир Сергеевич поморщился словно от зубной боли. — Вы же знаете: в нашем ведомстве прислуживают разные людишки. В основном сброд, конечно. Дворники, половые, горничные… Да вы не стесняйтесь. Дело молодое. Никто вас и не собирается обвинять. Просто мне любопытно: как далеко вы пойдёте? Я имею в виду, от вашего покойного тестя или в его сторону?

— У вас ко мне недоверие?

— У меня всегда и ко всем недоверие. Тем более, обстоятельства таковы… Впрочем, это в наших традициях: обчистил папашу, женился на дочке, прихватил всё наследство покойного. Неплохая инспекция!

На скулах Белого заиграли желваки:

— За такие речи, Владимир Сергеевич, можно и на дуэль…

— Глупости. Стреляться я с вами не стану. Возраст не тот и положение… Нет, Олег Владимирович, поверьте, я полностью на вашей стороне. В конце концов кто-то должен был поставить окончательную точку в этом деле. Почему не вы? Далеко не худший вариант.

— Мне неприятна сия тема!

— Понимаю. И более вас не тревожу. Только один вопрос: Полина Кирилловна едет с вами?

Белый стушевался:

— Мы не обсуждали это с нею.

— Напрасно. Мой вам совет: забирайте её с собой. Здесь девушка погибнет. И потом: если вы сегодня не поступите по закону чести, то завтра сработает волчий закон. Против вас.

— Я не готов к супружеству. К тому же на кого же она оставит… — Белый растерянно развёл руками, будто наследство Полины Кирилловны находилось в кабинете полицмейстера, — всё?

— У Кириллы Игнатьевича, конечно, свои люди были, — не дал договорить советнику фразу полицмейстер. — Проверенные. К примеру, Митрофан, приказчик. Но не советую. Проныра, каких свет не видывал. Если решите забирать её с собой, скажите Полине Кирилловне, пусть зайдёт ко мне. Я дам ей дельный совет.

Белый слушал отстранённо, словно всё это его не касалось. И вопрос он задал рассеянно, без интонации:

— Хотите и Мичуринское хозяйство подмять?

— Зачем же так… Мне здесь анархия без надобности. Я вам уже говорил. А при мне и у неё порядок сохранится, и в городе. В приказчики возьму своего человека — отчётность станет, как часы, слать. К тому же попрошу наведываться раз в год в наши пенаты, как покойный Кирилла Игнатьевич в Шанхай и Харбин. Тогда власть хозяйская ощущаться будет. А капитал я Полине Кирилловне увеличу, можете не беспокоиться. Кстати, о Шанхае и Харбине также забывать не след.

— Не моё дело. Вы так говорите, будто мы… уже собрались венчаться.

— А разве нет? — Киселёв удивленно посмотрел на собеседника.

Белый поставил бокал на стол.

— Мне нужно разобраться в одном деле. Я всё-таки хотел бы попрощаться с Анной Алексеевной. Можете посодействовать?

— Молодой человек, — бутылка со стуком припечаталась к столу. — У вас кровь в жилах или брага? На что вы расчитывали, когда привели в номер дочь Мичурина? Увольте! Я посредником в интимных делах быть не желаю! И не о дочери губернатора беспокоюсь. О вас. Что за ерунду вы вбили себе в голову? Любовь… Во имя чего убиваться? Думаете, вы нужны этой избалованной девчонке?

— Я люблю её, — выдохнул Белый.

— Мало ли кого мы любим. Главное, кто любит нас! Баленская вас не любит! А Полина Кирилловна ради вашего спасения преступила все нормы морали. Анна Алексеевна на подобный поступок не способна. Не способна, и всё! А семья — это в первую очередь прикрытие тылов, говоря военной терминологией. Вот и посудите, кто из них двоих прикроет ваши тылы? И…после того, что у вас произошло с дочерью Кириллы Игнатьевича, идти к дочери губернатора… Знаете, как это называется?