За тихой и темной рекой

— Немного, — сыщик сделал два шага к столу начальства. — Но и над тем, что узнал, стоит задуматься. Вчера, когда господин Белый покинул ваши апартаменты, я следил за ним, как вы мне и приказали. Дело было поздно вечером…

— Только без лирики, — главный полицмейстер резко оборвал докладчика и отметил неудовольствие, отразившееся на лице сыщика.

Но начальству, как говорится, виднее, а потому, тот ещё крепче сжал котелок руками, продолжая сообщение:

— Господин Белый не стал брать извозчика, решил прогуляться. Сначала он шёл по Чигиринской на Зейскую улицу, далее — на Амурскую. Вот на этом участке, как вы мне приказали, я и решил ему открыться.

— И…

— Признаюсь, ожидал чего угодно, но только не такого. — улыбка вновь проявилась на корявом лице сыщика. — Если кому-то в городе и нужна охрана, то только не этому молодому человеку. Давненько меня так не отхаживали.

— Точнее! — Киселёву нужна была информация, а не разглагольствования. Впрочем, он прекрасно понимал, о чём говорил сыщик. — Извините, Анисим Ильич. Продолжайте.

Кнутов сумел скрыть удовлетворение во взгляде и произнёс:

— Он меня уложил с двух ударов. Профессионально. Первый — в солнечное сплетение, потом— по затылку. Я даже сознание потерял, чего со мной ранее не бывало. Если позволите высказаться, мое предположение: либо господин Белый не тот, за кого себя выдаёт, либо чиновников в столичном управлении теперь готовят не только головой работать, но и кулаками. Во что я, признаться, мало верю.

Владимир Сергеевич задумался. Да, прелюбопытная получалась комбинация. Час назад Лубнёв принёс ленту телеграфа, из которой губернский полицмейстер узнал, что титулярный советник Белый Олег Владимирович действительно послан с инспекционной проверкой в Благовещенск и что Его Высокопревосходительство генерал Оскольский лично просит Владимира Сергеевича оказать советнику всяческую помощь. Подобная просьба равносильна приказу. И даже более. Киселёв провёл рукой по лицу, как бы пытаясь стереть озабоченность. Приди ответ вчера вечером, он бы, естественно, не давал распоряжения сыщику проверить петербургского хлыща. И теперь бы не ломал себе голову над вопросом: что же за птица прибыла в его хозяйство?

«Так, — снова мысленно повторил про себя Владимир Сергеевич, — Столица подтвердила личность Белого». Однако слова Кнутова заставляли хорошенько задуматься. Плюс наблюдательность вокзального надзирателя— и мозаика рассыпается. То господин Белый «светится» с сумочкой супруги преподавателя мужской гимназии Помяловского. После — не в меру применяет физическую силу, что никак не соответствует статусу простого чиновника — бумагомарателя. Владимир Сергеевич потёр лоб. Если бы не ответ из Петербурга, он бы и секунды не медлил, арестовал приезжего.

Киселёв настолько ушёл в свои мысли, что забыл про сыщика, который до сих пор топтался перед его столом, тупо глядя в пол.

— Ну что вы мне не договорили? — Владимир Сергеевич посмотрел на скорбное выражение лица Анисима Ильича и понял: сейчас он услышит вторую, причём столь же неприятную для него часть сообщения. — Выкладывайте.

Кнутов поднял бледное от волнения лицо.

— Когда я отключился, он, кажется, обыскал меня.

— Кажется или обыскал?

— Думаю, что да, — выдохнул Анисим Ильич. — У меня документы в кармане лежали совсем иначе. Я, понимаете, сначала кладу портсигар, а уж после бумаги…

— Что за бумаги? — Владимир Сергеевич, глядя, как съёжился сыщик, понял, что напрасно спросил. Можно было догадаться и так. — Насколько я понял, теперь господин Белый знает о том, что за ним следила губернская полиция?

— Совершенно верно, — выдохнул ночной филёр.

— Весело в деревне девки пляшут, — тяжёлая рука полицмейстера с глухим стуком опустилась на кожаный подлокотник кресла.

Пауза затянулась. Сыщик несколько минут переминался с ноги на ногу, потея и боясь вытереть пот со лба, однако наконец собрал всего себя в нервный кулак и еле слышно произнёс:

— А документ его проверили? Чистый?

— Да, — нехотя ответил Владимир Сергеевич. — Всё подлинно: и бумага, и печать, и подпись.

Анисим Ильич ещё несколько минут помялся, стоя в дверях, ожидая новых распоряжений, но раз уж начальство молчало, не выдержал и проявил инициативу:

— Разрешите идти?

Киселёв отрицательно мотнул головой.

— Подождите, — полицмейстер дал себе время продумать некоторые детали разговора. — Вот что, слежку за ним продолжайте. Пока. Но открыто, чтобы наш гость думал, будто вы его охрана. Когда в этом надобность исчезнет, я сообщу. Далее, как только он куда-либо уедет, обыскать его комнату. Но чтоб ни единого следа Вашего присутствия не осталось. Ясно?

— Так точно.

— Меня интересует всё. Но в первую очередь — бумаги. Переписка, документы, записи, счета. Описать и показать мне.

— Понял, — кивнул, соглашаясь, корявый. — Позволите взять Луб-нёва? Он скорописи обучен.