За Камнем

После его слов, откуда ни возьмись, оказался на груди Ермака панцирь. Звякнул топорик басурманский об него и отскочил. Но появился другой супостат и со всей силы воткнул копьё в шею спящего, между шлемом и кольчугой с медной опушкою. Захрипел, схватился за копьё, попытался встать Ермак. Покачнулся и за борт рухнул. И потянул его на дно тяжёлый панцирь...

Степан кинулся было к атаману - поднять, вытащить, пока не захлебнулся - но наткнулся на стену каменную.

- Беда...- сказал он, не в силах совладать со своим горем. - Ермак Тимофеич, отец родной... Как теперь домой ворочаться? На глаза царю-батюшке...

Шпынь-голова, похоже решил испытать его на прочность и выдал ещё одну новость:

- Да и царь ваш Иван IV Васильевич Грозный преставился. Другие правят...

- Свят, свят, - Степан в ужасе перекрестился. - Вот вы всё знаете... Кто же из вас троих Бог Неба?

- Бог на небе остался. А мы лишь его помощники. - Чужаки переглянулись, а Степан догадался спросить:

- Скажите, как там мои отец с матушкой?

На стене снова зашевелилась картинка. Отчий дом. Вот он сам, Стёпша, безусый отрок, выбежал из задней двери. Ломанулся сквозь колючий шиповник в саду, кубарем скатился в овраг, нырнул в черёмуховую пену. А позади взметнулся от крытых соломой построек столб дыма и потянул за собой в небо оранжевые языки пламени.

Потрясённый, поникший, молчал Степан.

- Ладно, хватит с него, - лениво просвистел Киселяй.

- Вот видите, - обратился Пентюх к своим, будто в продолжение прежней беседы, - земляне - грубые, жестокие люди. Да пусть они все друг друга перережут. Нам-то что?! Прилетим в следующий раз - планета свободная! Заселяй хоть всех наших!..

- Не скажи, - возразил Киселяй. - Перережут, кто нам металл добывать будет? Без него кораблей не построишь. А без новых кораблей немногих переселить получится.

- Ладно, отпускайте его. Пусть идёт осваивать Сибирь дальше. Там, снаружи, его принцесса ждёт, - свистнул Шпынь-голова.

Степан направился к выходу, а помощники Бога неба продолжали ему насвистывать:

- Ступай, Стёпша. Живите, как знаете. Про нас молчи, не говори никому, всё равно никто тебе не поверит... Да, можешь забрать себе мягкую рухлядь, что там в тюках навалена. Грузи на свои телеги, чтоб порожние не гнать. Нам звериные шкуры без надобности.

***

В большом таёжном улусе, со всех сторон окружённом горами, жил небольшой трудолюбивый народ. Не воины, а кузнецы и золотых дел мастера. Сюда-то и привела Мараш Степана Акиньшина, предстала с ним перед старым шаманом. И тот отдал за него свою дочь. Так и прижился Степан на сибирской земле, тут и пригодилась заложенная в нём родителями потребность излить большую нежность на всё живое.

Иногда в усыпанном звёздами небе появлялись сразу две луны. Люди говорили, Бог Неба проснулся.

Мараш в такие двулунные ночи доставала бубен и начинала танцевать. Будто раненая птица взмахивала рукавами-крыльями, надламывалась в тоненькой талии, потом выпрямлялась и выпущенной стрелой летела над землёй. Приземлялась, едва касаясь травы, и вновь вспархивала ввысь. Длинная коса то летела следом, то обвивалась вокруг стана. Тревожно гудел бубен, в который она била колотушкой, сопровождая удары протяжной песней, нежно звенели монисты. Из-под длинных ресниц сверкали двумя звёздами глаза.

Степан не всё понимал из того, о чём она говорила с Богом Неба, но каждый раз, глядя на звёзды и двойную луну, помахивал на всякий случай рукой, приветствуя своих старых знакомцев Киселяя, Шпынь-голову и Пентюха.

© Татьяна Юрина 16.12.2016