За гранью грехов

— Ри…, — тело Дэниела бьет мелкая дрожь, он зовет меня слабеющим хрипом. Глаза Дэнни начинают слезиться, наливаются кровью. Лоб покрывается испариной, организм отчаянно борется с ядом. Дэниел говорил, что в некоторых случаях, смерть от него может быть мгновенной. Но очевидно он попал на слизистую в малых дозах, и конец для него будет более долгим и мучительным.

Я ощущаю себя странно…впервые, за все время наших отношений, я смотрю на него сверху вниз. Являясь «хозяйкой положения». Но я не чувствую никакого наслаждения или удовлетворения по этому поводу, несмотря на то, что в моменты наших ссор и обид так сильно об этом мечтала.

Каждый раз, когда он издевался надо мной, причинял боль, путал мой разум…я представляла себе нечто подобное. Его умоляющий взгляд, дрожащие губы, полное преклонение передо мной.

Но радости нет.

Я чувствую только…любовь. И благодарность.

Это трудно объяснить, но я точно знаю: если бы не Дэниел, я бы не стала собой, не расправила бы крылья. Этот инсайт выливается на меня ушатом ледяной воды, ввергает в шок.

Возвращаясь в реальность и осознавая, что времени осталось мало, я понимаю, что могу спасти Дэниела.

Ведь «цветок бессмертия» мы с Коулом и Ребеккой поделили на две ампулы. Это была идея Коула. Он тот еще стратег, и очевидно, продумал многовариантность событий наперед.

Вопрос в другом: хочу ли я спасать Дэниела?

— Ри, иди ко мне, — едва дыша, умоляет Кинг. Мне больно смотреть на то, как его тело бьет предсмертный токсичный озноб. — Иди ко мне, малышка, — задыхается сильнее, полностью падая на пол. Его лицо вдруг искажает такая гримаса боли, что у меня душа разворачивается и сворачивается. Я будто чувствую то, что испытывает он, и всеми силами хочу прекратить эту агонию. — У меня осталось не более пяти минут. Я хочу попрощаться, — с хриплым кашлем, шепчет Дэниел.

В это же время, в моем наушнике, раздается радостный голос Ребекки:

— Держу тебя в курсе, подруга! Отрывки из нашего фильма только что показали на большом экране для презентаций! Роберта только что поймала охрана президента, он будет передан полиции и властям. Доказательства будут предоставлены анонимным источником, но мы-то знаем, кто он, — имея в виду Коула, с благоговейным трепетом, произносит Ребекка. Коул действительно пошел Бекс навстречу и нарушил все свои правила, как человек, защищающий многие информационные базы. — Все получилось! Ты представляешь? У нас все получилось!

— Кажется, теперь ты свободна, — обессиленный полушёпот вырывается из губ Дэниела, когда я опускаюсь на корточки рядом с ним. Не знаю, услышал ли он голос Ребекки, или же был в курсе показа фильма. — Ты свободна, девочка, — Дэниел берет меня за руку и сжимает мою ладонь. Очевидно, что на это действие он тратит свои последние силы.

Сердце сжимается.

— Ты заслужила это. Так долго к этому шла. Роберт сгниет в тюрьме. А моя смерть окончательно подарит тебе крылья. За все, что он сделал — он заплатит. А сейчас…сейчас, я просто хочу смотреть на тебя. Не уходи, Эрида. Побудь со мной, — словно в бреду, шепчет он, и я до конца не верю и не осознаю, что это конец.

Он прощается. Он, блядь, прощается.

— Дэниел…, — сдавленный всхлип режет горло. Собрав все силы в кулак, я беру его плечи и крепко обнимаю. Даже не чувствую тяжести, так сильно держу. Его губы скользят по моему уху, и я понимаю, что меня начинает накрывать вместе с ним.

— Я люблю тебя, девочка, — тихо признается он, ударяя меня этой фразой под дых. — Все будет хорошо. Ты заслужила…только побудь рядом. Не бросай меня, — цепляется за меня изо всех сил, несмотря на то, что они покидают его. — Я не боюсь смерти. Просто хочу, чтобы ты была рядом.

— Я могу дать тебе это, Дэниел, — я достаю из декольте еще одну ампулу, показывая ее Дэниелу. Его взгляд не меняется, не озаряется надеждой…если честно, я не уверена, что он все еще способен видеть и осознавать происходящее. — «Цветок бессмертия». Я могу дать тебе его, милый. Но только если ты поклянешься. Что выпустишь Алекса из тюрьмы.

Дэниел поднимает взгляд на меня. Затуманенный, с густой поволокой невыраженных чувств.

С диким и отчаянным хрипом, хватает меня за скулы, приближая наши лица друг к другу.

— Я ум-м-м-ираю. На т-т-твоих руках, Ри. А ты д-д-думаешь о н-н-нем? — выплевывает дрожащим голосом.

Киваю, заливаясь слезами. Это действительно так.

Я люблю их обоих. Но совершенно по-разному.

Дэниела — как своего учителя.

Алекса — как мужчину, которого новая я, хотела бы видеть рядом с собой.