Z – значит Зомби (сборник)

Он спрыгнул с забора, отбив ноги. Нужно было помочь Галине вскарабкаться по сетке, да и Андреичу наверняка не помешала бы помощь.

– Снимай плащ, наверху руки обмотаешь! – Трошин уперся руками в бедра Галины, подталкивая ее наверх. – Андреич, чего встал! Живо на забор!

– Ты – первый! Я пока их придержу.

Снова грохнули выстрелы. Трошин уже видел в полутьме бледные распухшие лица, бессмысленные глаза и оскаленные зубы. Запах мертвечины накатывал волной и вызывал спазмы в горле.

Он наконец взобрался на забор, подгоняя старого егеря.

– Я ружье обронил! – с досадой прокричал Андреич.

– Плюнь. Сам спасайся!

Перевалившись через колючую проволоку, Трошин не удержался и кувырком полетел вниз, отбив локти и колени.

– Живой?! – воскликнула Галина, которой удалось благополучно спуститься на той стороне.

– Порядок! Андреич, прыгай!

В этот момент бегущая толпа мертвецов со всего хода ударилась о забор. Металлическая сетка отозвалась звоном и дребезжанием и пошла волной по всей длине забора. Где-то заискрила проводка.

Покойники шипели и рычали, дергая за проволоку, некоторые пытались ползти вверх, но тут же падали.

– Они забор сейчас сломают… – обреченно выдохнул Андреич. – Слышь, майор, дай-ка автомат, а сам – быстрей к крыльцу. Там дежурный, стучись!

– Держи, – Трошин решил, что в этой ситуации ему хватит и пистолета.

– Беги, майор. Ты один все телефоны и секретные слова знаешь, беги!

Трошин бросился ко входу в радиоузел, слыша, как за спиной бахают выстрелы. Галина тоже осталась охранять последний рубеж, и не было времени ее отговаривать.

– Откройте! – Трошин принялся отчаянно молотить в дверь. – Приказываю открыть дверь, я – офицер госбезопасности!

За спиной что-то противно заскрежетало. Трошин обернулся и увидел: под напором толпы одна секция забора перекосилась, открыв в сетке приличных размеров дыру.

– Утекай, дочка! – закричал Андреич, молотя прикладом по лезущим в дыру мертвецам. – Уходи, быстрее.

Галина застыла на мгновение. Потом бросила автомат с опустевшим магазином и кинулась к Трошину.

Андреича уже окружили утопленники, влезшие через дырявый забор. Он вывернулся, отскочил и схватил с пожарного стенда топор.

– Получай, чертово отродье! Накась! Вот тебе.

Что-то брызнуло на лицо и руки, держать скользкий топор стало трудно, но старый егерь не сдавался.

– А кому еще! На тебе! Получите!

Он махал своим нехитрым оружием, отплевываясь от крови и пота, не чувствуя ни боли, ни вони, ни усталости, словно не было этого страшного дня, трудностей, утомительных пробежек.

– Гори, свечка, гори… – шептал он. – Вспыхни ярче, пока не погаснешь…

Но вдруг острая боль сковала грудь, тут же все тело обмякло, и Андреич упал на колени. Холодные скользкие пальцы ухватили за горло, спину согнула невыносимая могильная тяжесть, смрадный запах ударил в ноздри. Свет померк в глазах, и не осталось почти ничего…

– Гори, свечка, гори… – прохрипел Андреич.

Он успел увидеть, как надежная дверь в здании радиоцентра приоткрылась, впустив Галину и Трошина, и вновь захлопнулась…

11

Загородный аэродром «Сельхозхимии» всегда был местом пустынным и тихим. Небольшая конторка, пара курганов со слежавшимися удобрениями – вот и все хозяйство. Последний раз самолет здесь садился лет шесть назад.

Сегодня все было иначе. Сновали туда-сюда военные, гудели машины и бронетранспортеры. В стороне, на скошенном лугу трещали вертолеты, а пыль взлетной полосы то и дело взбивали уходящие на химобработку «кукурузники».

Трошин сидел на ящике и прихлебывал чай из мятой алюминиевой кружки. В голове было пусто и гулко, как в старой железной бочке.

Только что Галину увез домой ее муж – высокий нескладный старлей с прокуренными усами. Они несколько минут стояли перед Трошиным обнявшись. Галина что-то шептала, а старлей бросал на Трошина сердитые взгляды.

Они уехали. Ни одного знакомого лица в пределах видимости не осталось. Трошин ждал, когда его наконец посадят на ближайший борт и отправят в Москву.

За спиной скрипнули тормоза, затем негромко хлопнула дверь машины.

– Цел, слава тебе, господи… – услышал Трошин.

Он вскочил, оборачиваясь.

– Здравствуйте, Евграф Антонович.

– Сиди, Сережа, сиди… – махнул рукой академик Вешенка. – И я с тобой посижу.

Он и в самом деле по-простому опустился на соседний ящик. С минуту помолчали, глядя, как заходит на посадку очередной «кукурузник».

– Как же так получилось, Евграф Антонович?

Академик неопределенно повел плечами.

– Кто ж мог знать… Мне и в голову не приходило, что лаборатория сохранилась. Сначала нас расформировали. Потом была война, оккупация. Людей разбросало – одни погибли, других посадили. Я и сам обычным полевым хирургом до польской границы дошел. Думал, кончилось все.

– А оно никуда не делось… – с грустью усмехнулся Трошин. – Словно ждало этого дня.

– Я как услышал про строительство в Маклинске, меня словно в голову кто-то клюнул, – признался академик. – Надо, думаю, проверить – на всякий случай. Вот и проверили.

– Что же дальше? – спросил Трошин.