Z — значит Зельда

Том обеспечил книге Скотта отличную рекламу: объявления в газетах, плакаты и даже короткий ролик, который крутили в кинотеатрах. Скотт, всегда пытающийся держать под контролем все «что», «как» и «когда», написал Максу, что «Скрибнерс» должны уделять рекламе больше внимания. Его беспокоило, что, несмотря на хорошие отзывы — даже от Менкена, продажи «Прекрасных и обреченных» могли не дотянуть до установленной Скоттом планки в шестьдесят тысяч экземпляров.

И вот я получила предложение использовать свое неформальное литературное образование так, что это поможет и мне, и Скотту. Я была счастлива.

С бумагой в руке я отыскала Няню и предупредила:

— Я буду в кабинете. Меня нельзя беспокоить.

— Разумеется, — отозвалась она. — Мы бы и не подумали.

Я поцеловала голову Скотти, покрытую светлым и нежным, как у утенка, пушком, и принялась за работу. Хотя раньше мне доводилось писать только письма и дневники, я была уверена, что это задание дано мне свыше и я прекрасно справлюсь. Пролистав роман, чтобы вспомнить некоторые детали, я наметила общую идею и начала писать.

Слова, казалось, текли из головы через шею, руку, пальцы и карандаш прямо на бумагу. Это было так увлекательно! Так легко! Кто не захотел бы стать писателем? К тому времени, когда вернулся Скотт, у меня был полностью готов черновик.

— Део, смотри, — позвала я, услышав, что он вошел в дом. — Я пишу рецензию на твою книгу для «Трибюн» — «Нью-Йорк трибюн»! Звонил Гарольд Обер. Мне даже заплатят. Прочитай и скажи, как тебе.

— Думаю, сперва я должен снять пальто и ботинки.

— Ну и ладно, — обиделась я и вышла в фойе. Когда он отложил верхнюю одежду, я сунула листы ему в руки. — Отзыв получился забавный, и я сделала так, как делают все, когда пишут рецензии на книги друг друга, — не боялась немножко покритиковать, потому что никто не воспримет рецензию всерьез, если там будут сплошные дифирамбы. Правильно? Ты всегда говоришь, что нужно соблюдать равновесие между похвалой и вдумчивой критикой, и тогда читатель сможет сам принять решение.

Он взял черновики, но смотрел все еще на меня, насмешливо улыбаясь.

— Ты только послушай. Не успеешь оглянуться, и ты возомнишь себя новой Дороти Паркер.

— Ну уж нет. Она совсем не развлекается. Почитай! Уверена, получилось ужасно, но при этом в каком-то смысле гениально.

Скотт сел за свой стол и принялся читать, а я мерила шагами комнату. По его лицу ничего нельзя было понять. Наконец он закончил и отложил блокнот.

— Ну хорошо. Ты иногда сбиваешься с ритма, и нужно будет поработать над пунктуацией, но в целом вещь весьма стоящая — твой слог на письме, даже в очерке, почти не отличается от твоей манеры говорить. Сколько ты работала над этой рецензией?

— Только сегодня начала. Днем, около трех часов.

Скотт откинулся на спинку кресла и на его лице отразились смешанные эмоции.

— Вот как. Что ж, похоже, ты нашла себе новое хобби. Завтра позвоню Гарольду. Посмотрим, что еще он сможет тебе подыскать.

Рецензию опубликовали две недели спустя, и вскоре я получила заказ на очерк об эмансипации от «Метрополитэн», и еще один — от «Макколз». Должна признать, меня колотило от восторга, когда я увидела заголовок «Новинка от мужа и друга», автор — Зельда Фицджеральд, жена Ф. Скотта Фицджеральда, а под ним — две тысячи слов, которые написала я, с моими наблюдениями, моими остротами, моими замечаниями, которые Скотт помог довести до ума. Скотт тоже мной гордился. Мы купили две дюжины экземпляров газеты и разослали вырезки всем нашим друзьям.

Сара Хаардт, которая теперь жила в Балтиморе, написала в ответ:

Моя дорогая Зельда!

Не могу передать, как я рада! Любимая моя подруга, ты наконец-то нашла применение еще одному из своих многочисленных талантов и получила заслуженное признание. К тому же я очень рада, что между тобой и Скоттом царит гармония. Ты даешь мне надежду, что подобное ждет и меня. А я тем временем написала рассказ для журнала «Ревьюер» в Ричмонде и буду рада выслать тебе экземпляр, как только он выйдет в свет.

Я всегда говорила, что мы сможем проложить себе путь в этом мужском мире…

Целую тебя, Скотта и малышку,

Сара.

Когда прибыл мой чек на пятнадцать долларов, я лично отнесла его в банк и попросила выдать мне деньги долларовыми купюрами — не для того, чтобы стопка казалась внушительней, но чтобы отсчитывать их можно было чуть-чуть дольше. Как будто съедаешь за пятнадцать укусов кусок шоколадного пирога, который вполне можно было прикончить за пять.