Z — значит Зельда

Вернувшись в квартиру, мы расстелили шубу на полу перед камином и занялись любовью прямо на ней, прямо посреди дня. Я пребывала в блаженной уверенности, что у меня есть все, что только можно пожелать.

Глава 17

6 ноября 1920

Моя дорогая Сара!

Твой рассказ о собрании Женского движения почти заставляет меня устыдиться: сама-то я в последнее время только и хвасталась, что книга моего мужа стала самым популярным романом в Штатах в октябре. Умри я сегодня, намоем надгробии написали бы «Гордая жена», а виновницами моей смерти были бы разъяренные феминистки.

Я понимаю, нужно найти себе более серьезное занятие, но ничего не могу с собой поделать. Я и впрямь горжусь им и готова до конца своих дней наряжаться, встречаться с друзьями и рассказывать им о новых чудесных достижениях Скотта.

Кроме того, развлечения — это так весело! Те немногие феминистки, с которыми мне доводилось встретиться, всегда ходят с унылым лицом и в скучной одежде, а их волосам отчаянно не хватает хорошего окрашивания. Может быть, я куплю ящик пергидроля и буду распространять его среди этих несчастных. Хочу внести свой вклад в их дело.

Ты — самая лучшая из них, исключение по всем статьям, и я горжусь тобой. Пожалуй, сегодня на званом ужине я произнесу тост в твою честь. Хозяйка вечера — наследница какой-то косметической компании, которая наверняка не заметит эту иронию.

Пожалуйста, постарайся хоть раз не попадать в передряги.

С любовью,

Z.

Тильда и Джон пригласили нас погостить денек в их доме в Территауне. В последний раз мы видели их летом, вскоре после рождения ребенка. Тильда была усталой и раздражительной и все еще скептически настроенной по поводу нашего со Скоттом союза. Мы заметили это по ее внимательным изучающим взглядам — она будто анализировала каждое слово и каждый жест. Тогда мы провели у них мало времени, но достаточно, чтобы к новому визиту Скотт морально подготовился.

Подготовка началась с вина за обедом и продолжилась планомерным поглощением джина на протяжении всей поездки, в ходе которой он пел рождественские гимны, только изобретал на их мотив новые тексты.

— Надо было тебе их записать, — сказал Скотт, когда мы парковались на подъездной дорожке у дома Тильды. — Как там получилось на мотив «О, городок Вифлеем»? — Он замолчал, припоминая, а потом запел;

— Дары Рождества принесут благодать,
И души наполнят теплом.
И только язычникам их не видать.
Вы нехристи, вам поделом!

— Что думаешь? — Я улыбнулась. — Может, устроить вечер рождественской музыки? Очень в стиле Джорджа Коэна. — Скотт схватил блокнот и начал записывать текст.

Тильда уже заметила нас и махала нам в окно.

— Мы можем заняться этим позже? — спросила я.

Скотт продолжал писать, не обращая на меня внимания, так что я выбралась из машины и одна направилась к маленькому кирпичному домику.

Мне открылось самое прелестное зрелище в мире — Тильда и ее полугодовалый малыш.

— Дай его мне, — попросила я, едва переступив порог.

В этот студеный безоблачный день запах яблок с корицей, томящихся на плите, наполнял домик уютом и атмосферой гостеприимства. Малыш тоже пах уютно — теплым молоком и розовым мылом. На мне была беличья шуба, и я распахнула ее, чтобы прижать младенца к себе. Его кожа была нежной, как бархат. Я прижалась носом к его мягкой шейке и глубоко вдохнула.

Старший мальчик Тильды, Джон-младший, жался к матери, стискивая в кулачке полу ее юбки — привычно длинной и непривычно степенной. Тильде еще не было тридцати, а она уже казалась женщиной средних лет.

— Ты же помнишь тетушку Зельду, — обратилась к сыну Тильда.

Мальчик покачал головой и попытался прикрыться юбкой как занавесом.

— У нашей няни сегодня выходной, — извиняющимся тоном пояснила Тильда.