Z — значит Зельда

Эди подошла к Скотту, за ней последовали еще несколько эдиподобных женщин… Вскоре целая толпа таких Эди и Джин, потряхивая кудряшками, умоляли его рассказать им все-все-все: как будто что-то из того, что он написал, могло хоть как-то сравниться с тем, что они в самом деле испытали на себе. Нам с Алеком оставалось только стоять поодаль и наблюдать, как Скотт быстро превращается в одну из странных планет, несущихся по своей орбите вокруг солнца этого бара.

А затем — о Боже, Юнион-сквер. Кто-то сказал: «Эй, вам обязательно нужно взглянуть на Юнион-сквер», и каким-то образом я очутилась там. Мы очутились там — я, Скотт и еще пять-шесть человек, чьи лица были мне не знакомы, а об именах я даже не догадывалась, за исключением высокой женщины, которую я, кажется, видела в одном журнале, а значит, возможно, и на сцене.

В баре Джин предложила нам зеленый напиток — это я помнила. На вкус он был отвратительным, пока я не добавила в него сахару, но, несмотря на это, не устояла против его ядрено-зеленого цвета. В Нью-Йорке в апреле зелени не хватало. Несколько зеленых машин. Платье-другое. Так мало зеленого на бежево-сером фоне… Зеленый напиток помогал разбавить эту серость.

— Зеленый напиток! — воскликнула я.

— Что ты говоришь, дорогуша? — переспросила Джин.

Затем внезапно перед нами появился фонтан.

— Фонтан! — Я скинула туфли, отстегнула подвязки, стянула чулки и побежала к нему. Все последовали моему примеру. Задрав юбку, я ступила на округлый бортик. Камень холодил мои босые ноги. Мои пальцы в тусклом свете казались белой галькой.

— Зельда фантастически плавает, — сообщил публике Скотт. — Она выиграла все медали, какие только дают в Монтгомери, в Алабаме.

— Это в Европе? — спросил кто-то, а затем раздались визги.

Ночь была прохладная, но не морозная. Уж точно было теплее, чем в некоторые весенние дни, когда я плавала в бухте. А может, холоднее. Трудно было понять и еще труднее принимать это во внимание. Вода казалась черной и глубокой и только в центре сияла, извергаясь ввысь и дождем проливаясь обратно в фонтан. Шелестели капли. Когда в последний раз шел дождь? Я взглянула на небо. Яркая луна подсвечивала полупрозрачные облака. Значит, над Нью-Йорком все же есть небо. Это оказалось удивительным открытием.

Все разговаривали и смеялись. Джин тоже забралась на бортик фонтана и теперь шла по кругу, держась за руку Скотта.

«Лошадка на привязи», — подумала я, глядя на свою бывшую подругу, чьи темные длинные волосы гривой струились по спине.

Скотт улыбался Джин той улыбкой, какую должен был приберегать только для меня.

Я понаблюдала за ними еще мгновение — слишком долго, достаточно, чтобы увидеть, как Джин наклонилась и поцеловала Скотта. Поцеловала его! Всерьез! С языком. Рука Скотта сползла на бедро Джин…

Я, присев на корточки, оперлась руками на каменный бортик. В следующую секунду я скользнула в холодную воду, и мои колени уперлись в дно бассейна.

«Не так уж здесь глубоко», — подумала я, благодаря разумную часть мозга, которая посоветовала мне нырнуть плавно.

Я встала и вытряхнула воду из волос. Компания взорвалась одобрительными возгласами, а Скотт со смехом снял пиджак и жестом поманил меня к себе.

«Да, — подумала я, выискивая взглядом Джин. — Да, я».

Я проснулась оттого, что солнечный свет пытался выдавить мне глаза, и посмотрела на часы. Почти час пополудни. Скотт, еще не до конца проснувшись, потянулся ко мне.

Моя голова пульсировала, выталкивая воспоминания о прошлой ночи обратно в сознание. Я выскользнула из его хватки и поднялась.

— Подожди, позвоню Джин, и вы поговорите.

— О чем ты? — С растрепанными волосами и заспанными глазами он походил на маленького мальчика.

— А ты не помнишь?

Он сел, облокотившись на подушки, и потянулся за сигаретами. Задумчиво закурил.

— Я помню плохие стихи, но почти уверен, что их читала не Джин.

— Нет, с Джин вы были у фонтана.

Теперь уже я ничего не понимала. А был ли вообще фонтан?

Я ушла в ванную. В ванне мокрой грудой лежало мое платье.

— Шел дождь? — С надеждой спросила я, вытряхивая из пузырька таблетку аспирина. — Это ты помнишь?

— Возвращайся в постель, Зельда.

— Ты считаешь Джин красоткой? — Я встала в дверном проеме.

— Конечно.

— Ты хочешь ее больше, чем меня?

Скотт откинул одеяло к изножью кровати, открывая свою наготу и свое желание.

— Сама скажи; я похож на человека, которого тянет к другой женщине?

— У тебя хорошее воображение. Возможно, сейчас оно вовсю работает.

— Похоже, твое точно работает вовсю. Давай, — он похлопал по кровати рядом с собой.

— Голова сейчас лопнет. — Я зашла обратно в ванную, налила себе стакан воды и проглотила таблетку аспирина. — Что было в том зеленом напитке?

— Абсент. Слишком налегла?

Выходя из ванной, я вздохнула.

— Тебя хотят все. Как будто… как будто каждый наш выход превращается для тебя в посещение кондитерской. Они узнают, что ты — это ты, и я с тем же успехом могу ехать обратно в Алабаму.

— Ты хочешь ехать в Алабаму или хочешь быть здесь: с желающим тебя и любящим мужем, который, да, сейчас получает немного больше внимания, чем обычно?