XIV принцип

— Если вы имеете в виду фокусы со значками, то это чушь, которая исчезнет вскоре после того как ты разрушишь Черный Портал.

Если вы имеете в виду саму сущность сафери, то это — фантазия и вера. Вы представляете, как устроен мир?

— Поверхностно.

— Этого достаточно. У реальности семь уровней. Немного, но все-таки. Сафери на шестом. Поле сознания. Вы придумываете, вы верите, вы реализуете. И все. Я доступно объясняю?

— Более или менее. А что на седьмом уровне?

— О! На этот вопрос могут дать ответ только влюбленные. Лучше не трогать этот уровень. Во-первых, для его описания нет словесного эквивалента, во-вторых, он имеет право на личную жизнь.

— Не понял.

— Проще говоря — это вы, когда сделали хорошее дело и отдыхаете.

— Тоже не понял.

— Я же говорю, для описания седьмого уровня не придумали слов и не придумают.

— Почему?

— Потому что когда придумают, он станет восьмым, девятым и так далее. Он не будет по принуждению вступать в диалог,

Магнификус помолчал, размышляя над сказанным, и, наконец, опять подал голос:

— Тогда я спрошу о чем-нибудь попроще?

— Валяйте, — перекинул ногу на ногу Гордион.

— Как погиб ваш отец? — спросил Второй.

Профессор внимательно взглянул на своего собеседника и попросил:

— Снимите свое кольцо.

Магнификус послушно исполнил его просьбу.

Тордион взял кольцо, поднялся на ноги и бросил кольцо в пропасть под ногами.

Однако кольцо не успело пролететь и полметра, как перед ним в воздухе проявилась приоткрытая дверь, и кольцо исчезло в ее проеме.

— Пошли, — предложил профессор, входя в дверь первым.

Молодому человеку ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Мир вокруг на доли секунды заволокла цветная пелена, в нос пахнуло запахом жженой резины, и Сергей обнаружил себя стоящим в тамбуре электрички. За окном была ночь, ближайший вагон пустовал.

— Сейчас будет остановка, — предупредил его стоящий рядом профессор и показал на валяющееся под ногами кольцо: — Не забудьте перстенек.

Оторопевший Второй поднял кольцо.

Электричка заметно сбавила ход, заскрипела тормозами и остановилась напротив пустой платформы. Двери разъехались в разные стороны.

Тордион вышел на платформу, Сергей за ним.

Электричка вздрогнула, двери закрылись, и собеседники остались на пустой бетонной платформе, освещаемой пятью тусклыми фонарями.

— Сто сороковой километр, три часа ночи, четырнадцатое число, следующая электричка через пятнадцать минут, спрашивайте, — обернулся к молодому человеку профессор.

— Как вернуться назад? — изменил свой вопрос Сергей, едва сдерживаясь от приступа паники.

— Войти в следующую электричку, она будет здесь через четырнадцать минут тридцать секунд, — без всякого намека на эмоцию проинформировал Тордион и добавил: — А отца задушил Слаанеш, когда понял, что отец хочет отключить игру.

— Зачем ваш отец хотел это сделать? — изумился Второй.

— А теперь постарайтесь сосредоточиться и не пугайтесь, — предупредил профессор. — Отец не просто хотел это сделать, он это сделал.

— То есть? — мотнул головой Сергей, словно пытаясь очухаться от дремоты.

— То есть нет никакой игры, есть Нибиру, есть законы, по которым она существует, а игры нет, — сказал Тордион. — Отключена машина.

— Но тогда как же?.. — начал Второй.

— Вот так, — развел руками профессор. — Просто забавное стечение обстоятельств — четверо друзей создали новую реальность и она нажила своей жизнью. Отец первый понял это и приложил все усилия, чтобы уничтожить Нибиру. У Нибиру, при всех ее несовершенствах, есть два глобальных преимущества — иное течение времени и отсутствие страха смерти, а соответственно — лжи. Отец трезво осознавал, что рано или поздно те ограничения, которые он заложил в программу, будут отменены, и цивилизация Нибиру превзойдет земную за несколько лет. А там — кто знает? Уже был создан Хаос.

— Тогда зачем он взял с собой Слаанеша? Это же Хаос! — не понял Сергей.

— Он думал, это я, — объяснил Тордион, — А я не пришел к Белой Башне, в моем облике пришел Слаанеш. Он хорошо умеет притворяться.

— Почему не пришли?

— Не хотел покидать Нибиру. Небытие не нравится мне, здесь некрасиво. Я родился на Нибиру, я любил на Нибиру. Мне был абсолютно чужд насильственный патриотизм отца.

— Вопрос! — прервал его речь Второй. — А дверь, через которую мы с вами сюда проникли, кто сделал?

— Конечно, отец, — ответил профессор. — Все, что есть на Нибиру, сделал мой отец.

— Выходит, о патриотизме речь не шла, — сказал Сергей. — Боюсь, вы недооцениваете своего покойного отца. Он хотел не уничтожить Нибиру, он знал, что, отключая машину, не сможет уничтожить ее. Ваш отец хотел просто изолировать свое перспективное создание и потом вернуться в него заветной дверцей. А вас он звал посмотреть здешний мир по каким-то другим причинам.

— Вы прозорливы! — почти с восхищением посмотрел на него Тордион. — Догадываетесь, по каким причинам?

— Сафери? — предположил Второй.