XIV принцип

Сразу вслед за палками Лорд Вампир предложил еще одно упраж­нение. Он выбрал среди слуг самого сильного и приказал толкать Магнификуса, стараясь сбить того с ног, а уже порядком измученному фи­зическими забавами ученику дал задание всеми правдами и неправда­ми устоять на ногах. Слуга старательно четыре дня пихал молодого че­ловека, а тот еле успевал сохранять равновесие. Но сбить Магнификуса с ног, несмотря на все старания, удалось только четыре раза.

— Ты крепко стоишь на ногах, — похвалил его Абхораш. — Пока это твой единственный талант.

— Все так скверно? — огорчился тот.

— Когда я учился, у меня дела шли еще хуже, — признался рыцарь.

— И как ты поступил? — не очень поверил ему Второй.

— Разумеется, начал тренироваться, — сказал Лорд Вампир. — Нет ничего лучше, чем практические занятия.

Что же мы медлим? — воскликнул Магнификус и продекламировал

— Чем балетом заниматься, лучше на мечах сражаться.

Не согласен, — покачал головой Абхораш. — Не согласен, но через день мы так и поступим.

А почему так долго? — спросил Второй. — Я готов хоть сейчас.

Нельзя, — ответил рыцарь. — Завтра возвращаются несколько моих людей. Я должен произвести с ними кое-какой ритуал.

— Кровь дракона? — вспомнив рассказ Теклиса, догадался Магни­фикус.

— Да, — коротко подтвердил его догадку Лорд Вампир. — Вели­кий Ритуал Насыщения.

Приготовления к ритуалу начались с самого утра. Расхаживая по залу со своим посохом, Второй наблюдал за снующими повсюду слу­гами. Часть из них втаскивала в зал деревянные секции настила, по­хожие на огромные пазлы, и собирала из них прямоугольную плат­форму рядом с кратером. Другая часть обтирала тряпками занесен­ные еще ночью в зал кресла и выставляла их рядами на собранной ча­сти платформы. За кратером неторопливо расхаживали люди в кожа­ных фартуках и что-то высматривали наверху. Ближе к обеду в зал въехал целый караван груженых повозок и даже одна карета. Слуги тут же начали разгружать повозки, а из кареты вышли приятная мо­лодая женщина и тучный пожилой мужчина. Его появление активи­зировало деятельность людей в фартуках. Один из них подбежал к прибывшему и молча ткнул рукой куда-то под темные своды. Муж­чина понимающе кивнул и направился к дальней стене зала, оставив свою спутницу стоять у кареты одну. Скучающий Магнификус ре­шился подойти к ней и попробовать завязать разговор в надежде ско­ротать время.

— Добрый день, — поприветствовал он гостью, приблизившись.

— День не бывает добрый, — совсем неприветливо откликнулась она и, оглядев молодого человека с ног до головы, сделала вывод: — Ты не из нас.

— Если вы имеете в виду вампиров, то — совершенно верно. Не из вас. — откровенно признался Магнификус и дабы избежать последую­щих недоразумений, тут же добавил: — Я гость Лорда. Он просил меня при встрече с незнакомыми на своей территории говорить слово Адис.

То ли упоминание хозяина замка, то ли произнесенное заветное слово произвело на женщину особое впечатление, но тон ее голоса стал значительно дружелюбнее.

— Гость Лорда?! — уважительно повторила она, поклонилась мо­лодому человеку и представилась: — Анна Жолиго. Я певица. Лорд удостоил меня высокой чести петь на церемонии.

— Магнификус. Друг Лорда. На данный момент — бог Войны. Можно сказать, что в командировке, — в свою очередь поклонился женщине тот.

— Разве бог Войны кому-нибудь кланяется? — удивилась Анна.

— Разве богу Войны это возбраняется?

— Богам все можно, только как-то непривычно.

— Что, вам другие боги никогда не кланялись в ответ на ваш по­клон?

— Я еще не встречалась с богами.

— Вот видите.

— Теперь я буду знать, что боги, кроме всего прочего, галантны, — улыбнулась женщина и смущенно поинтересовалась: — Трудно быть богом?

— Звучит как название романа, — заметил Магнификус и отве­тил: — Я еще не знаю. Я здесь недавно и пока мне все нравится. А трудно быть вампиром? Вы ведь вампир?

— Увы, — сказала Анна. — Неприятно.

— Зато вы живете дольше, чем обычные люди.

— Мы не живем, мы существуем. А дольше... Что проку? Десяти­летиями лежать под землей — не лучшее времяпрепровождение.

— Под землей?

— Конечно, под землей. На старом кладбище Мариенбурга, на окраине, и даже не в своей могиле, а в склепе жены бакалейщика.

— Почему не в своей?

— Чтобы не нашли. При жизни у меня была плохая репутация. Могли раскопать и вбить осиновый кол. Вот мы с женой бакалейщика и поменялись. Ей осиновый кол не повредит, а мне спокойнее.

— Так все-таки вбили?

— И не один. Еще и голову отрубили.

— Злые люди, наверно?!

— Их можно понять. Я раньше много зла им причинила. Вы же знаете, что такое Жажда?

— Я видел одного молодца, который сам себя съел.

— Может быть и такое, но мне повезло — у меня стальной гроб. Крепкий. Очень крепкий. И тесный. Я не могу шевельнуться, только кричу, когда приходит Жажда.

— Если не секрет, кем вы были раньше?

— Разве от богов можно что-то скрывать? — резонно заметила Анна и ответила: — Я была камеристкой принцессы Нефераты.

— Это она вас заразила? — догадался Второй, снова припоминая рассказ Теклиса.

— Один из ее фаворитов, — кивнула женщина, — мне однажды приказали петь на закрытой дворцовой вечеринке. Я ему понрави­лась, и он мне предложил с ним переспать. Мне он не понравился, я отказалась, а он меня укусил и я заразилась. Теплый был вечер. Каштан цвел.

— Где сейчас этот фаворит?

— Его убил мой жених. И сжег.

— Вы все рассказали жениху?

— Да.

— Бедный парень. Где он сейчас?

— Вечером будет здесь. Он один из претендентов на Кубок Насы­щения.

— Будем надеяться, что ему повезет, — ободрил Анну Магнифи­кус и полюбопытствовал: — А кто приехал вместе с вами?

— Фориус — органист.

— Тоже вампир?

— Не жаждущий.

— Он что, какие-то подвиги совершил?

— Он написал много хорошей музыки, и Лорд наградил его Куб­ком. Все «не жаждущие» попросили Лорда за Фориуса.

— Благородно. Но где здесь орган? Я обошел весь зал и органа не заметил.

— Орган в той стене, он спрятан в камне. Под потолком есть про­ход к нему. Фориуса туда поднимут на веревке.

— К чему такие сложности? Зачем орган прятать?

— Золото, — вздохнула женщина. — Орган из золота. Если люди захватят замок, то они перельют орган на монеты и будут ими в каба­ках расплачиваться. А этот орган лучший из всех существующих. Ему почти три тысячи лет. Его нельзя потерять.

К Анне подошел слуга и что-то ей шепнул.

— Простите. — обратилась она к Магнификусу. — Фориус просит меня ему помочь.

— Идите, — отпустил ее Второй и вернулся к себе в покои.

Там он несколько минут побродил по кругу вокруг кровати и в кон­це концов лег на нее. Стал смотреть на пламя.

— Почему они никогда не прогорают? — пришло ему в голову. — Может, их незаметно меняют или они бесконечные, как патроны в пи­столетах ван Хала? Интересно, как он там? Может, посмотреть?

Магнификус начертил рукой в воздухе перед собой свое имя и вы­звал сферу сафери.

— Хочу какое-нибудь приспособление для того, чтобы посмотреть на Йохана, — скомандовал он.

Из сферы выделился тусклый кружок с изображением глаза. Мо­лодой человек ткнул в него пальцем, но ничего не произошло.

— Не хватает этого, как его, ворпстоуна, — понял Магнификус и тут вспомнил о подарке Шарскуна.

Он вытащил из-за шиворота флакон с осколками варп-камня, отвинтил крышку, поставил раскрытый флакон рядом с собой и снова вызвал сферу. На этот раз большая часть символов свети­лась.

— Хочу некое приспособление для того, чтобы посмотреть на Йохана, — повторил Второй и нажал на появившийся символ.

Тут же над его головой повис возникший ниоткуда хрустальный куб. Внутри куба явственно зазвучал голос Охотника, и на хрустальной поверхности появилось его изображение.

— Уточним еще раз, почтенный Лоренцо, — говорил Йохан, воссе­дая за столом перед каким-то хорошо одетым господином. — Две сот­ни пикинеров, сотня лучников, сотня всадников, сотня пеших мечников и десять катапульт. Никаких грабежей по дороге к месту сбора. При­бытие в срок. На время битвы полное подчинение воле моего господи­на. Верно?

— Оно все верно, любезный, — манерно переминая пальцы, уни­занные перстнями, ответил Лоренцо. — Однако мой рассудок печалит мысль о недоплате.

— О какой недоплате? — прозаично возмутился Охотник и тряхнул мешком с монетами. — Вы мне, почтенный, сами эту цифру назвали.

— А корабли? — вкрадчиво заметил его собеседник. — Мои сорат­ники, да оградит их небо от беды, должны добраться до границы неза­метно. Сей замысел от вас же исходил, любезный Йохан. Но незамет­но — означает море, а море означает корабли, что значит — дополни­тельные деньги.

— Тогда иди пешком. Я больше не дам, — упорствовал ван Хал. — Деньги чужие и большие. Так тебе еще никто не платил.

— Согласен — не платил, — продолжил поэтично торговаться Лоренцо. — Согласен, что большие. Но вы, любезный Йохан, меня не на пикник зовете, а на битву. Причем смертельную, откуда я и треть своих людей нe выведу. О чем скорбит душа, трепещет сердце.

— Тогда — до свиданья, — убирая мешок со стола, решил стойкий к поэзии ван Хал.

— Ладно, давай, — протянул руку тут же присмиревший наем­ник. — С тобой торговаться, как дерьмо жрать. Без удовольствия.

— Перестань собачиться, Лоренцо, — протягивая ему деньги, ска­зал Охотник. — Ты меня знаешь — я в долгу не остаюсь. Во всех смыс­лах. Нормально поработаешь, условия выполнишь — отдам остальные. Уйдешь с задатком — найду и порву всех твоих любезных соратников, о которых твое сердце трепещет. Будешь заново людей набирать.

— Ты меня не пугай, бесполезно, — пряча мешок, ответил Лорен­цо. — Мое слово крепче слоеной стали Черных Гномов. Не забывай — я принц, и у меня не просто люди, у меня дворяне. Они не за деньги сражаются, а по долгу чести. Деньги — это для меня. В карты играть.

— Прости, Лоренцо, я устал, — извинился Йохан, и тут он взгля­нул прямо на Магнификуса. Точнее, на то приспособление, через кото­рое молодой человек наблюдал за ним.

— Что это за дрянь там?! — показал Охотник принцу на приспо­собление.

— Чей-то глаз, — подсказал принц. — Это сафери. Тебя пасут, Йохан!

— Подавятся, — мрачно буркнул ван Хал, достал пистолет и сада­нул прямо в приспособление.

Изображение на кубе в покоях Магнификуса исчезло, а сам куб тут же растаял в воздухе.

Второй закрыл крышку флакона с варп-камнем и убрал его обрат­но за пазуху.

Раздался стук. Магнификус встал с кровати, подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял старик-слуга с книгой в руках. По-прежне­му молча он протянул книгу гостю, поклонился и пошел прочь.

— «Мигель де Сервантес Сааведра. Флорентийские очерки», — прочел Магнификус на обложке.

— Чтобы не скучал до вечера и в зале не ошивался попусту, — по­думал Второй, возвращаясь к своему ложу. — Где же они такие книж­ки берут?

Устроившись поудобнее, он раскрыл книгу и начал читать.

То, что церемония начинается, Магнификус понял по звукам орга­на, гулко прокатившимся под сводами зала. Отложив книгу в сторону, он быстро привел свою одежду в порядок и выскочил в зал. У дверей его ждал все тот же старик-слуга. Пройдя вслед за ним, Второй сел в одно из свободных кресел у самого кратера. Осторожно огляделся по сторонам. Большинство кресел было уже занято. Строгие бледные ли­ца присутствующих не оставляли никаких сомнений, что мероприятие ожидается более чем серьезное. У ступенек, ведущих к вершине крате­ра, стояла большая металлическая клетка, рядом с ней замерли двое слуг с рогатинами в руках. Перед клеткой лежал полутораметровый квадратный камень, высеченный из бледно-серого гранита. На камне стоял пустой кубок.

Опять взревел орган. Все присутствующие обернулись на вошед­шего в зал Абхораша. За ним двое слуг несли большую стеклянную бу­тыль, наполненную черной жидкостью.

Лорд Вампир подошел к камню и поднял руку. Орган смолк.

— Братья! — сказал он, не прибегнув на этот раз к сложению го­лосов. — Сегодня наступил четырнадцатый месяц с того дня, как мы собирались, чтобы дать возможность утолить Великую Жажду брату Денебу и брату Альфарду. Тогда они доказали свое право на утоление.

Сегодня пришел черед еще трем братьям — Регулу, Нату и Беллактриксу испытать свою судьбу. Они знают цену самомнения, но твердо решили избавиться от Великой Жажды. Наши души черные, как кровь Прадракона, но наш дух сильнее, чем наши души. Эта разница позна­ется в наших поступках. Мы зло, которое не желает им быть. Первым будет Беллактрикс. Иди, брат, и слушай песню изменения.

К камню вышел невысокий, но необычайно широкий в плечах мужчина.

— Великий Лорд, — обратился он к Абхорашу. — Я не уверен, что достоин. Но я устал. Если этот кубок не примет меня, и я изменюсь навсегда, я не хочу выходить обратно в мир. Помогите мне.

— Иди, — приказал Лорд Вампир. — И слава Смерти!

Беллактрикс обошел клетку, решительно поднялся по ступенькам и прыгнул в клокочущую магму.

К камню подошла Анна и запела. В ее песне не было слов, только мелодичные переливы высокого, чистого, полного печали звука. Даже Магнификус понял, о чем говорится в этой песне. Женщина звала смерть, умоляла ее забрать тело и успокоить душу, проклинала веч­ность и славила пустоту. Когда стих последний звук ее голоса, на сту­пеньках появился Беллактрикс.

По залу пронесся облегченный вздох.

Испытуемый спустился к Абхорашу. Тот взял с камня кубок, и слуги наполнили его кровью дракона.

— Ты заслужил утолить Жажду, — сказал Лорд Вампир и передал ку­бок Беллактриксу. Мужчина, бережно приняв вожделенный сосуд, в один глоток опустошил его. Вернул Лорду, а сам пошел на свое место в зале.

— Регул, — позвал Абхораш.

К камню вышел другой претендент. Высокий, стройный, на вид не старше тридцати.

— Великий Лорд, — произнес он. — Я знаю, что не достоин, но хо­чу испытать себя и перемениться. Если кубок не примет меня, я хочу вернуться в мир.

— Ты уверен? — сурово спросил его Абхораш.

Регул утвердительно кивнул.

— Тогда иди, — уступил ему дорогу Лорд Вампир.

Испытуемый быстро взобрался по ступеням и бросился в огонь.

Анна вновь запела. Это была та же песня, но в ней появилось что-то новое. Словно к уже известному тексту добавили еще одно слово. И это слово было — отчаяние.

Песня еще звучала, когда со стороны кратера раздался резкий кло­кочущий звук. За ним из пустоты на ступени вывалился громадный упырь. Слуги тут же рогатинами загнали чудовище в клетку. Упырь не сопротивлялся, а только тихо повизгивал, жался к стенке и бешено вра­щал выпученными глазными яблоками.

— Нат, — позвал Абхораш, уже не обращая внимания на изменен­ного Регула.

К камню вышел среднего роста мужчина с длинными белыми во­лосами, заплетенными сзади в косу.

— Великий Лорд, — сказал он. — Я не хочу выходить, если не по­лучится. Все.

Абхораш молча кивнул.

Нат поднялся по ступеням, обернулся перед прыжком в пламя на Анну и бросился в кратер.

Женщина запела. И вновь это была другая песня. К ней добави­лось новое слово — одиночество. В глазах Анны появились слезы.

Кажется, присутствующие не заметили этого, все напряженно вглядывались в пространство над ступенями. Наконец в воздухе что-то сверкнуло, и на ступени вышел Нат.

По залу опять прокатился вздох облегчения. Сидящий рядом с Магнификусом рыцарь даже хлопнул себя ладонью по колену. Очевид­но, Ната здесь любили.

— Пей, — протянул испытуемому полный кубок Лорд Вампир.

Нат взял кубок и взглянул на Абхораша:

— Я рад, что у меня есть возможность избавиться от этой пыт­ки, — тихо произнес он. — Я ненавижу Жажду.

— Тогда пей, — подбодрил его Лорд Вампир.

— Не могу, — неожиданно заявил Нат, быстро притянул к себе свободной рукой Анну и насильно влил ей в рот содержимое кубка. Все произошло настолько быстро, что никто ничего не смог предпри­нять.

Над залом повисла звонкая тишина.

— Что ты наделал? — грозно обратился к Нату Абхораш. — Ты от­казался утолить Жажду? Ты не уважаешь наш закон?

— Нет, уважаю, — спокойно ответил виновник происшествия. — Но все сделал правильно. Анна когда-то была моей невестой. Я не убе­рег ее. Теперь мы квиты.

— Пошел прочь, — приказал ему Лорд Вампир, — Немедленно пошел прочь. Ты больше не достоин быть с нами.

— Я знаю, — согласился Нат. — Признаться, я всегда отличался от вас. Я не высокороден. Какой из меня рыцарь? Как был плебей, так и остался.

— Постой, — окликнул уходящего изгоя Абхораш. — Куда собира­ешься идти?

— Туда же, откуда пришел. За Черный хребет, к оркам, — сооб­щил тот. — Они мне не нравятся. И крови там много. Моря крови.

— Анна, — повернулся к женщине Лорд Вампир. — Иди за ним. Тебе тоже здесь не место.

Она послушно кивнула и побежала за Натом.

Когда стихли их шаги, Абхораш обратился к присутствующим:

— Братья! Я знаю, что среди вас есть не утоленные. Вы пришли сюда, чтобы посмотреть, как избавляются от нашего общего про­клятия. Сегодня у вас удачный день. Есть среди вас те, кто хочет утолить Жажду раньше положенного срока и без испытания? Встаньте.

Поднялись пять человек.

— Клянусь смертью! Тот, кто сейчас догонит Ната и принесет мне его голову, получит Кубок, — поклялся Лорд Вампир. — Я знаю, что Нат хороший боец, но вы можете приказать ему от моего имени подчи­ниться. Он не будет сопротивляться. Спешите.

Однако все пятеро опустились па свои места. Никто не пошел за изгнанным.

Абхораш подождал немного, потом объявил:

— Я приказываю всем, кто только что желал избежать испытания и утолить Великую Жажду, подойти сюда.

Понурив головы, к нему вышли пятеро претендентов.

Лорд Вампир наполнил кубок и поочередно напоил их кровью дра­кона, чем поверг всех, включая Магнификуса, в крайнее изумление. Потом он повернулся к остальным и торжественно произнес:

— Сегодня один из самых удачных дней в моей жизни! Я ждал из­бавления для троих, а получил свободу от Жажды для семерых, нет — на одну больше! — он крикнул слугам: — Верните этого дурака Ната обратно, вместе с его невестой! — и, вновь обратившись к присутству­ющим, провозгласил: — Да здравствует Смерть! Играй, Фориус!

Ответом ему был единодушный крик:

— Да здравствует Смерть!

И восторженный гул невидимого органа.

Воодушевленный увиденным, Магнификус кричал вместе со все­ми, хотя вкладывал в декларируемый вампирами лозунг совсем проти­воположный смысл.

Потом расторопные слуги притащили столы, заваленные едой, и несколько десятков ящиков уже знакомого молодому человеку пор­твейна. В тот вечер Магнификус решил себе «позволить». Как добрал­ся до кровати, он не помнил.

Его разбудило похмелье. Магнификус долго не решался открыть глаза, опасаясь, что любое движение способно спровоцировать инсульт. Когда же он все-таки их открыл, то обнаружил сидящего на краю кро­вати Абхораша.

Лорд Вампир чистил ножом яблоко, задумчиво глядя перед собой. Почувствовав на себе взгляд молодого человека, он молча протянул ему бутылку.

Не отвлекаясь на благодарности, Магнификус в несколько секунд ополовинил спасительный сосуд и свесил с кровати ноги.

— Надеюсь, я прилично себя вел вчера? — с опаской поинтересо­вался он у рыцаря.

— Вполне, — добродушно ответил тот. — Разве что перед тем, как упал с клетки, ты требовал, чтобы тебя немедленно искусали и зачисли­ли добровольцем в орден.

— Какой позор! — застонал Второй, делая с горя крупный глоток из бутылки.

— Перестань, — успокоил его Абхораш. — К тому времени Менкалинан уже сцепился с Шаулой, и еще орган гремел так, что тебя вряд ли кто слышал. А если и слышал, то не понял. Ты кричал по-латыни.

— Я не знаю латыни, — удивился Магнификус.

— Зато я знаю, — сказал рыцарь. — Еще ты жестикулировал.

— А кто с кем сцепился? — успокаиваясь, спросил Второй.

— Менкалинан с Шаулой, — повторил Абхораш. — Они когда-то ухаживали за одной вдовой, молочницей, и Шаула первым удостоился ее сердца,

— В каком смысле?

— В переносном. Так, Менкалинан обвинил Шаулу в коварстве, а тот воткнул бывшему сопернику в горло нож. Менкалинан возродился, и они начали рубиться на мечах. Были большие ставки.

— Кто кого?

— Не знаю, я не дождался конца поединка, — встал с кровати ры­царь и сообщил: — Мы сегодня выезжаем для практических занятий. Поднимайся.

— Как же так?! — допивая бутылку, не понял Магнификус. — А несколько эффектных ударов? Ты мне ничего не показал!

— По дороге покажу, — пообещал ему Абхораш, распахивая дверь. — Свой меч оставь здесь, я тебе выдам другой. На время заня­тий, конечно. Идем скорее.

— Иду, иду, — недовольно пробурчал Второй, вставая на ноги. — Всегда вот так — когда нужно отлежаться денек, так сразу дела!

— Это жизнь, — хлопнул его по плечу рыцарь, — Зато по дороге будут попадаться и трактиры.

— Трактиры — это действительно жизнь, — согласился Магнификус.

— Ну и где же трактиры? — зло поинтересовался Второй, когда они, переодетые в потрепанные хламиды странников, широкие шарова­ры из той же ткани, с топорами за поясами, утопая по колено в болот­ной жиже, четвертый час брели на север.

— Будут, — пообещал ему Абхораш, перекидывая на другое плечо моток толстой веревки.

— Почему мы пошли одни и в таком виде? — продолжил расспро­сы Магнификус, чувствуя, как похмелье с новой силой овладевает им. — Наверно, можно было бы и по дороге, с десятком вооруженной охраны.

— Можно было бы, — кивнул рыцарь. — Только разве это приклю­чение — по дороге и с десятком?

— Клянусь, я устал от ваших приключений! — простонал Второй, делая неверный шаг в сторону и погружаясь по пояс в болото. — Так жить нельзя! Ни дня без приключений. Нет, само собой, я уважаю при­ключения, но в гомеопатических дозах. Какая от приключений польза, если приключения становятся нормой жизни?!

— Польза есть, — не согласился с ним Лорд Вампир. — Жизнь ге­роя — это сплошные приключения. Хочешь стать героем — не думай о мемуарах. Настоящие герои считают этот жанр неприличным.

— Не уверен, что хочу стать героем, тем более без мемуаров, — тоскливо признался Второй. — Хочу в трактир. Неважно себя чув­ствую. Тебе этого не понять — у вампиров не бывает похмелья.

— Кто тебе это сказал?! — возмутился рыцарь. — Если кто что-ни­будь и смыслит в похмелье, так это вампиры. А ваше похмелье — дет­ские желудочные несварения.

— Пусть так, — буркнул Магнификус. — Но если я в ближайшие десять минут не выпью, то сдохну от этих несварений.

— Крепись. Еще четверть мили, и будет трактир, — приободрил его Абхораш.

Эта новость придала молодому человеку сил, и он зашагал бы­стрее.

Лорд Вампир его не обманывал — трактир был. Не ахти какой, но трактир. Приземистый сруб, обросший со всех сторон лишайником, без единой подъездной дороги, стоял на островке, окруженный зарослями острых болотных камышей. Над дверью заведения, скрипя на ветру, покачивалась доска с выжженной на ней надписью «Тихие топи».

— Видать, оживленное место, — съязвил Магнификус, выбираясь на твердую землю.

— Не бойся, спокойное место, — не понял насмешки в словах спут­ника рыцарь и первым вошел внутрь.

Внутри трактир также не блистал особой роскошью — деревянные столы, сколоченные из толстых досок, такие же лавки рядом с ними. Но зато сухо и в очаге горел огонь. Посетителей было немного. Двое мужчин занимали столик в дальнем углу, справа от очага. Сидели они к двери спиной и даже не обернулись на вошедших.

Абхораш сел за ближайший стол, и Второй последовал его примеру.

Доски стола были изрезаны ножами, кое-где можно было даже ра­зобрать надписи. Одна из них гласила: «Терхем груб, но верен. Лири глуп, но храбр. Положили вместе медяки в глаза».

— Поэзия, блин! — ругнулся Магнификус, не терпящий с похмелья кладбищенской тематики.

К ним подошла дородная трактирщица и, даже не поздоровав­шись, приказала:

— Деньги показывайте!

Лорд Вампир, не поднимая к ней лица, молча выложил на стол один золотой.

— Поздравляю с хорошей охотой, господа! — сразу подобрела трактирщица и спросила: — Если погоня, то могу быстро подогреть утреннее жаркое из кабанины, если оторвались, то запеку утку. Пойло любое. Что пить будем?

— Как всегда, Марта, — насмешливо взглянул на нее рыцарь. — Я вижу, ты не сменила компании? По-прежнему разбойники, воры, афе­ристы?!

— От родных не откажешься, сэр Бетельгейзе, — почтительно по­клонилась ему женщина. — Но я вижу, что и вы не торопитесь менять привычки?

— Привычки — визитная карточка для ангела смерти, — ответил ей Абхораш. — Принеси нам поесть и выпить. Выпить в первую очередь. Мой добрый друг устал с непривычки.

— Одну секунду, — поспешила на кухню Марта.

— Это Марта — первая леди преступного мира Империи, — глядя ей в спину, объяснил рыцарь. — Ее муж, знаменитый Георг Перонни, — король воров. Последние сорок лет в заключении за грабеж им­перской почтовой кареты. Выходить не торопится, руководит своими людьми из темницы. Я его понимаю — он поклялся Марте на алтаре в храме Сигмара покончить с прошлым и через неделю после свадьбы попался. А у Марты тяжелая рука и взрывной характер.

— Почему она тебя назвала сэр Бете..? — спросил заинтригован­ный Магнификус.

— Бетельгейзе. Так меня звали одно время. — признался Лорд Вампир. — Я возглавлял в Мариенбурге городской гарнизон и за вре­мя службы повесил несколько десятков завсегдатаев этого заведения.

— Об этом все знают? — испуганно оглянулся на парочку в углу молодой человек.

— Абсолютно все, — подтвердил его опасения рыцарь, но успоко­ил: — Не волнуйся, на меня здесь зла не держат. Я хорошо ловил, они плохо прятались. Все честно, без предательства.

К столу вернулась Марта и выставила перед путниками две бутылки.

— Посиди с нами, — предложил Абхораш. — Много лет не виделись.

— Сейчас, огонь убавлю, — согласилась женщина и быстро пошла на кухню.

Едва она обернулась к столу спиной, Магнификус схватил бутылку и сделал крупный глоток. Содержимое бутылки обожгло ему гортань. Едва сдержав кашель, Второй выдохнул воздух и констатировал:

— Это не портвейн, это абсент!

— Полынная водка, — согласился с ним Лорд Вампир. — Крепкий напиток с воображением. Поэтому не советую злоупотреблять, у тебя и так с воображением перебор.

— Ты любишь абсент? — изумился вкусам спутника Магнификус,

— Он меня любит, — уточнил Абхораш. — Я же отвечаю взаимно­стью.

Марта села за стол со своей бутылкой.

— Где вы путешествовали столько времени, сэр Бетельгейзе? — поинтересовалась она. — Додж Горбатый болтал, что вас разрубили на мелкие кусочки в битве у Кислева.

— Не отрицаю, — чокнулся с ней бутылками Лорд Вампир, — По­том меня повесили в Бретонии, и сожгли два оборванца в одной ма­ленькой деревушке под Мидденхаймом. Хитростью, к слову, заманили в дом и сожгли. Один в шляпе, болтливый, а другой — блондин с губ­ной гармошкой. Что вспоминать, твое здоровье, прекрасная Марта! Ты одна из самых волнительных женщин, каких я встречал на своем пути, а я долго ходил.

Женщина зарделась от такого комплимента и в свою очередь тихо провозгласила:

— За вас, сэр Бетельгейзе! Жалею, что поторопилась замуж за Ге­орга, но с другой стороны — мы познакомились чуть позже.

Они выпили и одинаково занюхали ладонями, потом звонко хлоп­нули их друг об дружку.

— Кстати, а как Георг? — спросил после этого символического же­ста Абхораш.

— Страдает, — печально сообщила женщина. — Пишет, что прак­тически перепилил решетку, но его опять перевели в другую камеру. Вот я и подумываю совершить какое-нибудь преступление и «сесть» к нему. Вместе нам легче будет выбраться. Он такой неуклюжий.

— Не стоит, Марта, — посоветовал рыцарь. — Тюрьма — не жен­ское дело. Ты только напиши о своем замысле Георгу в тюрьму, и я убежден, что твоя готовность к самопожертвованию сотворит чудо.

— Вы все смеетесь, сэр Бетельгейзе, — хохотнула Марта. — Если я ему об этом напишу, он убежит в тот же день. Нет, пусть сидит. Он там писать научился. И потом, я уже не та Марта, которую он помнит. Столько лет прошло.

— Перестань, Марта, — усовестил ее Лорд Вампир. — Ты же зна­ешь: женитьба — не постель, а любовь в рассрочку.

— Как печально, что вы уже не вампир, — вздохнула женщина и протянула свою бутылку. — Я бы согласилась, чтобы вы меня выпили, как эту травяную водку.

— Не жалей, — покачал головой рыцарь, хотя по его лицу было видно, что Марта ему польстила. — Я никогда не пил уникальные сор­та. Вандализм не в моем стиле.

И они снова чокнулись и выпили.

— Опять ни за что и в никуда? — предположила Марта, опуская бутылку.

— Дела, — вздохнул Абхораш и спросил: — Что нового в округе?

Женщина подумала и сообщила:

— Стригоя видели утром, к востоку отсюда — раз, месяц назад в Мариенбурге старого Топу Башмачника повесили, он проезжего арис­тократа из Альтдорфа подрезал — два, полгода назад Мир Касим доч­ку замуж выдал, а она супруга, как грязную тряпку, в окно выбросила. И поделом ему. Хорошая девочка. Мир Касим сам виноват, надо бы­ло разрешить ей за Смехача выйти. Теперь ей пару и не подберешь. Три. Все вроде. Из интересного. А так по-прежнему — режут, грабят, воруют. В общем — скука.

— Смехач все смеется? — заинтересовался рыцарь.

— Смехач подался в Тилею, — ответила Марта, — И правильно. Последнее время смех у него жутковатый стал.

— Жаль, — сказал Абхораш. — Надо уважать чувства своих де­тей. Но я не удивлен — Мир Касим всегда был слишком высокого мне­ния о себе, больше, чем может себе позволить умный человек. А Стригой — Регул.

— Не прошел? — подалась вперед женщина.

— Не прошел, — кивнул Лорд Вампир. — Тоже подвела гордыня.

— Бедный Регул! — расстроилась Марта и поднялась из-за сто­ла. — Я за уткой. Такая жирная птица, чудо, а не птица! Вы будете ее вспоминать всю жизнь, как первый поцелуй.

— Сэр Бетельгейзе, — обратился к своему спутнику Магнификус, после сытной трапезы покидая трактир. — А ты мстишь тем, кто ког­да-то тебя убил?

— Обычно нет, — ответил рыцарь, закрывая дверь и поправляя свою хламиду. — Только в исключительных случаях. Ты это к чему спросил?

— Вспомнил, как тебя хитростью заманили в дом и спалили, — объяснил Второй.

— Нет, болтливому бородачу и его другу-полукровке мстить не бу­ду, — махнул рукой Абхораш. — Невежественные люди. Спасали де­ревню от кровопийцы. Не знали, что «Кровавые Драконы» не напада­ют на безвинных, даже в период Жажды. Ты что, их знаешь?

— Знаю, это мои соратники, — признался Магнификус.

— О вкусах не спорят, — пожал плечами Абхораш. — Если взглянуть на это с другой стороны — бесстрашные люди. И хитрые, поганцы!

К полудню они выбрались из болота и пошли через лес. Лорд Вам­пир шел молча, о чем-то размышляя, и Магнификус не решался без особого повода отвлекать его. Второй на ходу любовался вековыми де­ревьями, высоко раскинувшими свои зеленые кроны, на голубое небо, проглядывающее сквозь них, не забывая при этом отхлебывать из бу­тылки, благоразумно прихваченной в «Топях». Полынная водка не только исцелила его нервную систему, истерзанную событиями послед­них дней, но и настроила на благодушный лад.

— Дивный, просто дивный лес! — мысленно восторгался он. — Эти деревья наверняка были свидетелями многочисленных подвигов и ро­мантических встреч. И этот прохладный ветерок, и эти сладкоголосые птицы! Почему я раньше не любил лес? Собственно, а что я раньше любил? Да ничего не любил. И себя в первую очередь. Мерзанец! Как я смел себя не любить? Красавца-гуманитария, эрудита-бессребрени­ка! Нет мне прощения! Я просто обязан оправдать надежды, возло­женные на меня эльфами, гномами, вампирами, крысами... Хотя, хрен их поймешь, чего они точно хотят, крысами! Шарскун, дружище, где теперь твоя противная морда? Ужель не свидеться нам больше в юдоли жизненной моей? Так, где же меч?

И он уже вслух поинтересовался:

— Да, собственно, где же меч? Точнее, мечи? И что по поводу обе­щанных эффектных ударов?

Рыцарь отвлекся от дум и укоризненно взглянул на Магнификуса:

— О! Да ты, уважаемый, опять нарезался.

— Отнюдь, — попробовал протестовать Второй.

Но Абхораш не стал его слушать, отобрал бутылку и отшвырнул ее в сторону:

— Хватит праздновать. Так мы далеко не уйдем.

— Я полон сил! — заверил его Магнификус.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Лорд Вампир и зашагал дальше.

Магнификус побрел за ним, бормоча себе под нос:

— Подумаешь! Ну перебрал чуть-чуть. Так я болел.

— И скоро опять болеть будешь, — заверил его рыцарь. — А бли­жайший трактир очень далеко.

Это встревожило молодого человека:

— Как далеко?

— Завтра, — ответил Абхораш.

— Нет, завтра — это никуда не годится! — ужаснулся Магнифи­кус, — Через два-три часа мне опять станет плохо.

— Зачем тогда столько пил? — спросил рыцарь. — Надо было тя­нуть, к вечеру был бы здоров.

Второй сбегал в ту сторону, куда его благоразумный спутник вы­бросил бутылку, и вскоре вернулся обратно, бережно прижимая спаси­тельный сосуд к груди.

— Буду тянуть, — заверил он Абхораша.

Тот пожал плечами и двинулся дальше.

Сразу за лесом начинались торфяники.

— Вон за тем холмом река Рейк, — показал рыцарь, вытаскивая из-за пояса топор. — Надо рубить плот.

— Зачем нам плот? — не понял Магнификус.

— Плыть, — лаконично объяснил Лорд Вампир. — По реке плыть до Альтдорфа, потом на север, к проходу Карак—Ангора. Три дня, и мы на месте.

— Плот так плот, — смирился Второй.

Абхораш скинул на землю хламиду и, обнажившись но пояс, при­нялся рубить ближайшее дерево. Магнификусу ничего не оставалось, как только последовать его примеру и вонзить свой топор в другое де­рево.

Рыцарь явно имел богатый опыт в сооружении плотов. Второй еще и одного дерева не повалил, а Лорд Вампир уже срубил два, очис­тил стволы от веток, разделил ствол пополам и отволок к указанному холму.

— Где ты научился так лихо топором орудовать? — невольно вос­хитился Магнификус.

— Я несколько лет служил лесником, — продолжая работать, от­ветил Абхораш. — Интересное было время. За мной охотилась импер­ская рейхсгвардия, а я дышал свежим воздухом в глубине Драквальдского леса. Причем за хорошее жалованье.

— Почему охотились? — покряхтел Второй, всем телом налегая на подрубленный ствол.

— Ерунда, — усмехнулся рыцарь. — Случайно встретил на площа­ди в Альтдорфе одного знакомого, отрубил ему голову и осиновый кол в сердце загнал. А он оказался министром.

— С министрами так нельзя, — укорил его Магнификус.

— Нельзя, — согласился Лорд Вампир. — Только это был плохой министр.

— Если всем плохим министрам осиновые колья в сердце загонять, то мы так без министров останемся, — резонно заметил Второй и всем телом налег на неподдающийся ствол.

Дерево жалобно хрустнуло и повалилось на рыцаря, стоящего к своему неопытному помощнику спиной и поэтому вовремя не сумевше­го среагировать.

— С тобой рискованно иметь дело, — сердито пробурчал Абхораш, выбираясь из-под придавившего его ствола. — Ты поопасней рейхсгвардии будешь.

— Прости, — извинился Магнификус. — У меня совершенно от­сутствует опыт в этой области.

— Я заметил, — отряхиваясь, кивнул Лорд Вампир и вернулся к разговору: — Министр не просто плохой был, а очень плохой — интри­ган и кровосос. Он раньше при лахнийском дворе писцом служил. Как он втерся в доверие к Карлу-Францу — не понимаю.

— Кто у нас Карл-Франц? — уточнил Второй.

— Император, — ответил рыцарь.

— Может, они нашли общие интересы? — предположил Магнифи­кус.

— Надеюсь, что нет, — покачал головой Абхораш и объяснил: — Министр не любил женщин, он предпочитал однополые утехи. Сомне­ваюсь, что это помогает в карьере.

— Великий Лорд! — заверил его Второй. — Как раз эта особен­ность — одна из самых перспективных в продвижении по службе. Удивляюсь, что ты этого не знаешь.

— Да? — не поверил рыцарь.

— Уж поверь мне, — кивнул Магнификус.

— Откуда ты знаешь? — с подозрением покосился на него Лорд Вампир.

— Теоретически, — успокоил его Второй. — Без личного опыта.

— Это прекрасно, что без личного! — приободрился рыцарь и по­тащил очередной ствол к холму.

Собрав необходимое количество строительного материала, Абхо­раш ловко скрепил стволы между собой прихваченной из замка верев­кой и одной рукой потащил тяжеленный плот к шумящей внизу реке. Потом он вернулся к лесу и срубил четыре крепкие палки — две длин­ные и две покороче.

— Наши мечи, — заявил он, показав на короткие палки и вставая на плот.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Магнификус, тоже переби­раясь с берега на скрепленные бревна.

— Я имею в виду десяток-другой эффектных уларов, — сообщил рыцарь и кинул одну из палок молодому человеку. — Защищайся.

— Как же так? — удивился тот, но первый же удар по предплечью мгновенно отрезвил его.

— Вот так, — делая еще один выпад, ответил Абхораш. — Зачем время терять? Плот по течению плывет сам, самый подходящий случай для учебного боя.

— Да ты хоть научи чему-нибудь сначала! — взмолился Магнифнкус, получая еще один удар, на этот раз по ноге.

— Учу, — сказал рыцарь, прицеливаясь для очередного удара, — Не следи за палкой, смотри мне в глаза. Дай возможность своему телу сражаться и не отвлекай его пустыми мыслями.

— Очень полезная информация, — не вполне искренне поблагода­рил его молодой человек, но следующий удар отбил.

— Вот видишь, — сказал Абхораш. — Порой думать вредно.

Река несла их плот мимо крутых берегов с нависающими над ними зарослями густого кустарника, потом мимо песчаных пологих спусков, по которым обычно крестьяне сгоняют на водопой скот, потом мимо вели­чественных колоннад корабельных сосен, возвышающихся над водой по обоим берегам, потом — опять кустарник и опять леса. Бесконечные, не­проходимые, прекрасные в своей никем не потревоженной свободе леса.

Солнце всходило, достигало зенита и скрывалось за горизонтом, а путешественники стучали своими палками, делая недолгие перерывы, чтобы перекусить, и прекращая занятия только когда на небе загора­лись звезды. Тогда они шестами направляли плот к берегу, разжигали костер и, предварительно наломав себе еловых веток, засыпали па них до первого луча солнца.

Так прошло два дня, пока, наконец, впереди не показались первые крыши домов.

Рыцарь тут же опустил свою палку, и Магнификус, задыхаясь, плюхнулся на мокрые бревна.

— Ты точно монстр, — сказал он, снимая мокрую от пота накидку и выжимая ее.

— Не скрываю, — спокойно заметил Лорд Вампир, присаживаясь, и добавил: — Мы подплываем к пригороду Альтдорфа. Надо бы где-то причалить и дождаться ночи. Днем нас может заметить и арестовать береговая охрана.

— Какая разница. — спросил Магнификус. — Убьем их всех и по­плывем дальше. Если нас убьют, то восстановимся и убьем их всех.

— Неизвестно, кто из нас больше монстр, — укорил его рыцарь: — В береговой охране служат нормальные люди, семейные, не герои. За­чем сразу убивать? Дождемся ночи и бескровно поплывем дальше.

— Какой неожиданный гуманизм! — вздохнул Второй. — Два дня колотил меня палкой, а я монстр! Совести нет.

— Ты меня удивляешь, — не согласился Абхораш. — Хочешь за неделю научиться тому, чему учат годами, а у меня, мол, совести нет!

— Нет, — настаивал Магнификус. — Показал бы несколько эф­фектных ударов, как я просил, и достаточно.

— Несколько — это сколько? — уточнил рыцарь.

— А сколько нужно для нормального поединка? — вопросом на во­прос ответил Второй.

Лорд Вампир подумал и сообщил:

— Пять тысяч.

— Сколько?

— Пять-шесть тысяч.

— Это какой уровень?

— Средний. Хороший уровень — не менее десяти тысяч.

— И за сколько ты меня собираешься научить среднему уровню?

— Как договорились — за четыре дня.

— Каким образом?

— Буду лупить тебя палкой, пока не научишься.

— А научусь?

— Что тебе остается?

Рыцарь поднял шест и начал подводить плот к берегу. Вскоре плот врезался в заросли прибрежного камыша и остановился. Абхораш бро­сил шест и улегся на спину.

— Простудишься, Великий Лорд, — предупредил его Магнифи­кус.

— Издеваешься? — повернувшись на бок, отмахнулся от него тот. — Вампиры не боятся холода. Однако за заботу о моем здоровье благодарен.

— Не за что, — улыбнулся Второй и спросил: — Что, вампиры во­обще ничем не болеют?

Лорд Вампир подумал и ответил:

— Гипертония. С возрастом.

— Чем лечите?

— Кровь пускаем.

— Кому?

— Как кому? Себе, естественно.

— Помогает?

— Когда как.

На берегу раздался какой-то шум. Магнификус поднялся на ноги и огляделся. По дороге вдоль берега двигался отряд вооруженных всад­ников.

— Что там? — заинтересовался Абхораш.

— Рыцари. Отряд. Человек двадцать, - сообщил Второй.

— На щитах какой знак?

— Солнце.

— Это рыцари Слепящего Солнца. Куда движутся?

— К городу. Кстати, Великий Лорд, а если мы погибнем в нерав­ном бою? Какой алтарь нас восстановит? В твоем замке?

— Слава Смерти — нет. Далеко. Я в горах личный алтарь открою.

— Каким образом?

— Очень просто. Нарисую круг своей кровью и напишу в нем ру­ны регенерации.

— Так можно?

— Мне можно.

— А мне?

— Тебе тоже. Встанешь в центр круга, руны вслух произнесешь и все.

— Удобно.

— Еще бы.

Магнификус подумал и предложил:

— Может, я прогуляюсь до вечера?

— В трактир? — насмешливо предположил Лорд Вампир.

— Почему сразу в трактир? — обиделся Второй. — Не только в трактир. Я город хочу посмотреть.

— Не советую, но как хочешь, — сказал рыцарь. — Главное, нику­да не лезь и ни с кем не разговаривай.

— Денег не дашь? — попросил Магнификус.

Абхораш вытащил из кошелька горсть золотых монет и протянул спутнику.

— Какой сейчас курс? — в шутку спросил тот.

— Золотой — одна лошадь или две коровы, — без намека на шут­ку ответил Лорд Вампир.

Второй спрятал монеты в карман шаровар и спрыгнул с плота. Во­да едва доходила ему до щиколоток.

— К закату вернись, — крикнул ему вслед рыцарь.

Магнификус кивнул и побрел к берегу. Прежде чем выйти на до­рогу, он внимательно огляделся по сторонам. Людей рядом не было. Далеко вдали клубилась пыль, поднятая проехавшим отрядом всадни­ков. Путешественник вышел на дорогу и зашагал по ней в сторону Альтдорфа.

Поначалу попадались только стоящие на приличном расстоянии друг от друга аккуратные крестьянские дома, с ухоженными огородами вокруг. Потом встретилась настоящая мельница. Из телеги, запряжен­ной двумя мулами, коренастый крестьянин выгружал на землю перед мельницей мешки с зерном. Вокруг него гонялись друг за другом двое щекастых малышей — мальчик и девочка. Они то и дело спотыкались о выгруженные мешки и падали. Потом с радостным визгом опять вскакивали на ноги и продолжали погоню друг за другом.

Магнификус не спеша обошел телегу и двинулся дальше. Крестья­нин почтительно поклонился ему. Очевидно, он его принял за стран­ствующего священнослужителя — сигмариота.

— Прошу ваших молитв, святой отец.

— Да благословит тебя Сигмар! — тут же входя в роль, приветли­во кивнул ему Второй.

Крестьянин еще раз поклонился. Детишки на мгновение отвлек­лись от игры и повторили его жест.

Сразу за мельницей потянулась череда одноэтажных строений, яв­но принадлежащих городским жителям. Среди них попадались неболь­шие особняки. На треугольном фронтоне крыльца одного из них красо­валась надпись «Продается, 37 зол. имп. Торг.»

— Недорого, — про себя отметил Магнификус.

Чем дальше он шел, тем больше и нарядней становились дома, а гравий под ногами сменила брусчатка. Начали встречаться магазины.

Второй с удовольствием читал надписи на них: «Ткани и прочая мануфактура г-на Гонга», «Альтдорфские пряники», «Золотые укра­шения, подарки и сувениры», «Табачный островок» и т. д.

«Табачный островок» заинтересовал путешественника, и он вошел в магазин.

Торговое помещение украшали три застекленных стеллажа с выставленными на них курительными трубками разных форм, дубо­вый прилавок с несколькими десятками разноцветных коробок на нем. Из-за прилавка торчала ушастая голова с дымящейся трубкой во рту.

При появлении покупателя голова пришла в движение, и навстре­чу Магнификусу поднялся худощавый продавец неопределенного воз­раста.

— Что-нибудь желаете, уважаемый? — деликатно поинтересовал­ся он.

— Да, трубочку и табачок к ней я бы купил, — признался Второй, но во избежание конфуза уточнил: — Цены приемлемые?

— Хоть в долг, — добродушно заявил продавец. — Но если день­ги есть, то за двадцать медных импов можно подобрать что-нибудь приличное. Какой табачок предпочитаете? С ароматическими добавка­ми или в чистом виде?

Магнификус мысленно попытался сформулировать табачный бу­кет, присущий традиционным бельгийским табакам, которые ему нра­вились, но получилось не очень вразумительно:

— В основном чистый и немного пряного.

Однако продавец прекрасно его понял и протянул одну из коробок:

— Может быть, «Вечерний разговор» — в меру легок, для окружа­ющих приятен, при повторном возжигании горечи не дает.

Второй открыл коробку и понюхал табак.

— Понимаю, что так, на глазок, не подберешь, но можно попробо­вать его покурить, — продолжил продавец. — Хотите — забейте в свою трубку, хотите — купите новую, хотите — я вам дам одну из своих. Чи­щенную, специально для дегустаций.

Убедившись в откровенном намерении доброго малого угодить по­купателю, Магнификус решился до известной степени довериться и соврал.

— Понимаете, у меня был день рождения, и мои друзья дали мне денег, на самую лучшую трубку для себя. И табак. Я много путешес­твую, мне приходится общаться с высокопоставленными особами, но при этом хотелось бы не сувенир, а настоящую трубку. Короче говоря, мне выдали на это золотой.

— Золотой! — озадаченно почесал затылок продавец. — На золо­той можно двадцать лучших трубок купить и мешок табака. И путе­шествуете, значит? И высокопоставленные? И не сувенир?

— Точно, — подтвердил Магнификус.

— Вот что, — решил продавец. — У вас есть время?

— Есть.

— Тогда присядьте за столик и немного подождите. Я быстро сбе­гаю к своему другу, тут через улицу. Будем надеяться, что у него еще осталась одна удивительной работы трубка. Как вы относитесь к длин­ным чубукам?

— Вполне.

— Тогда я побежал, — продавец покинул прилавок и вышел из ма­газина, но через мгновение заглянул обратно:

— Уважаемый! Сейчас вам сюда моя супруга чаю принесет и газе­ту, чтобы вы не скучали.

— Вот это сервис! — про себя восхитился Магнификус. — Некуря­щий закурит.

В магазин вошла далеко не юная, по невероятно обаятельная жен­щина и поставила перед посетителем поднос с чашкой ароматно пахну­щего чая и газетой «Утренний Альтдорф». На прощанье улыбнувшись, она молча удалилась.

Второй сделал глоток чая и развернул газету.

На первой странице красовался графический портрет пожилого господина в величественной позе. Из сопутствующей портрету статьи путешественник выяснил, что этот господин ни кто иной, как рейхсмаршал Капитан Рейхсгвардии Курт Хельборг и что вчера он отпраздно­вал трехсотлетний юбилей. Автор статьи не скупился на дифирамбы рейхсмаршалу, но и от пикантных подробностей биографии оного не от­казывался. Так Магнификус узнал, что юбиляр в юности слыл проказ­ником по части амурных привязанностей и имеет незаконнорожденно­го сына, который ныне служит в одном из воинских гарнизонов Альтдорфа в чине лейтенанта и не желает поддерживать связи со своим легендарным отцом, поскольку не может ему простить страданий, пе­режитых его матушкой — владелицей городского ипподрома.

Вслед за передовицей, на другом листе, Второй ознакомился с ма­нифестом общества защиты горных троллей и парочкой литературных эссе на тему непростой студенческой жизни. Автор эссе, судя по все­му, сам студент, укорял общество за невнимательное отношение к быту учащихся альтдорфского университета и вопиющей несправедливости руководства вышеупомянутого учебного заведения, отдающего за де­ньги треть учебных мест тупым отпрыскам богатых родителей.

Третий лист равномерно распределяли между собой новости культуры и религии. Колонку культурных новостей занимала рецензия известного столичного литературоведа на новую книгу Феликса Ягера. Рецензент не­доумевал: «Коль этот плодовитый литератор покушается поразить вообра­жение читателя своими подвигами, он мог бы, по крайней мере, утрудить себя привнесением в текст хотя бы намека на морально-нравственные или философские выводы из своего воистину эпического "героизма"».

Колонку религиозных новостей заполнил богословский диспут двух священнослужителей: одного — принадлежащего культу Сигмара, второго — культу Ульрика. Богословская суть диспута ускользнула от понимания Магнификуса, однако он все-таки догадался по некоторым фразам, что ученые клерикалы борются за освобождение своих церквей от государственного налогообложения.

Четвертый лист делили поздравления, некрологи и частные объяв­ления типа: «Гильдия альтдорфских гномов-часовщиков с прискорбием сообщает о безвременной кончине нашего доброго товарища Мипома Зоркого, покинувшего нас на 972-м году жизни вследствие рецидива грудной жабы. Мы выражаем наши глубочайшие соболезнования вдо­ве и родителям покойного».

Или: «Желающие получить навыки верховой езды на боевых гидрах могут посылать свои заявки по адресу: 2 Облачный переу­лок. Дом 3. Геру Кытику. Стоимость полного курса — 70 сер. имп».

Или трогательное: «Где ты, единственный?! Мне уже 190, а я все одна. Блонд. Цвет глаз — зел. Рост — 1 м 73 см. Вес — 56 кг. Образ, высш. Дворянка. Писать: Улица Четвертого Триумфа. Д. 6. Люссия Вермотти».

Как раз на прочтении этого объявления в магазин вернулся запы­хавшийся продавец. Глаза его радостно сверкали, а руки сжимали пря­моугольный металлический футляр.

— Вам очень повезло! — сообщил, выложил футляр на стол перед молодым человеком и раскрыл его. — Цельный остланский бриар, чу­бук из лобной кости «хладнокровного», золотой охладитель. Работа фон Гаера, по эскизу мастера Бомса. Продолжение линии «Гнезда Фе­никсов». Оригинал. 400 лет.

Магнификус достал трубку, подержал ее в руке и удовлетворенно кивнул:

— Чудесно! И сколько?

— Шесть серебряных импов, — смущенно признался продавец. — Дешевле не отдают. Редкая вещь.

— Простите, — перебил его Второй. — Я почти всю жизнь прожил в пустыне и совсем ничего не смыслю в деньгах. Шесть серебряных им­пов — это больше, чем золотой?

— Конечно нет! — воскликнул продавец. — Золотой — это десять серебряных импов, или правильнее — империалов. И сто медных.

— Тогда давайте табак, вон тот, в белом кувшинчике, — успокоив­шись, попросил Магнификус. — Обкурим трубку.

Продавец с готовностью снял с прилавка нужную коробку.

Попыхивая своей новой трубкой, Магнификус продолжил озна­комление со столицей Империи. Город ему определенно нравился. Чис­тые широкие улицы. Добродушные симпатичные жители. На каждом углу уютные закусочные, как правило, под открытым небом, в огоро­женных низкими деревянными оградами палисадниках. В одном их та­ких заведений молодой человек решил подкрепиться. Он заказал себе жареной картошки с грибами и рюмочку чего-нибудь крепкого. Офи­циантка, принимая заказ, уточнила, что святой отец имеет в виду под «чем-нибудь крепким»? Магнификус сослался на крепость полынной водки, но добавил, что как раз ее-то и не нужно. Тогда официантка по­советовала ему фирменную настойку на мандрагоре. Мол, по крепости то же самое, а вкус гораздо интересней. Второй доверчиво согласился и принялся разглядывать идущих мимо прохожих. По тротуарам улиц Альтдорфа двигались в основном обычные люди, хотя можно было встретить и деловитых гномов, спешащих куда-то с толстыми кожаны­ми папками в руках, и степенных азуров, задумчиво прохаживающихся вдоль витрин магазинов, и даже гоблинов. Очевидно, какую-то циви­лизованную их разновидность. По проезжей части то и дело проноси­лись кареты и маршировали группы вооруженных всадников.

Одежда столичных жителей представляла собой гармоничную смесь, состоящую из элементов нарядов средневековой эпохи и эпохи Возрождения, в частности — рококо, явственно дополненное штрихами моды конца двадцатого столетия. Так, на носу сидящего за соседним столиком господина в бирюзовом камзоле красовались пижонские солнцезащитные очки, а изящные ножки официантки обтягивали чер­ные нейлоновые колготы. Впрочем, общую картину это не портило. Да и потом, Магнификусу уже приходилось сталкиваться как с двухколес­ной «колесницей» Тордиона, марки «Харлей Девидсон», так и с само­зарядными пистолетами ван Хала марки «Кольт».

Миленькая обладательница нейлоновых колгот принесла фирмен­ную настойку, и Второй отвлекся от своих наблюдений. Изучив на свет хрустальную стопку, наполненную желтоватой жидкостью, путешест­венник решительно, одним глотком, опустошил ее и осознал, что настойка на мандрагоре — ближайший родственник текилы. Ему неволь­но захотелось попросить официантку принести для ознакомления бу­тылку, но он вовремя вспомнил, где находится.

— Вы довольны? — заботливо поинтересовалась девушка.

— У меня на родине это называется текила, — честно ответил он.

— Как интересно! — неожиданно воскликнула официантка. — Полчаса назад здесь был ваш соотечественник. Он тоже назвал нашу настойку текилой.

— Соотечественник? — удивился Второй, перебирая в голове воз­можные варианты. — Полчаса назад?

— Да, представительный такой мужчина, — подтвердила девушка и показала на противоположную сторону улицы. — Он повел группу студентов из Нульна в Городской музей.

— Любопытно! — посмотрел в указанном направлении Магнификус.

Путешественник не стал дожидаться своей картошки. Он спрятал трубку, быстро расплатился и направился в Городской музей.

Его надежды оправдались вдвойне — первой, с кем он столкнулся в дверях, была Наола.

— Ты?! — изумилась она.

— Я, — подтвердил он.

— Почему в таком виде? — заинтересовалась Наола.

— Я здесь проездом, — ответил Второй, чувствуя предательское биение собственного сердца.

— А я на практике, — в свою очередь сообщила девушка и отчего- то зарделась. — Я тебя вспоминала.

— Я тебя тоже, — признался он и, желая каким-то образом снять незримое напряжение, возникшее между ними, спросил: — С препода­вателем по этике?

— Да, — кивнула Наола. — С профессором Энлиль.

— Он мне очень нужен, — сказал Магнификус. — Меня просили ему кое-что передать.

— Так пошли! — обрадовалась Наола и, схватив его за руку, потя­нула за собой внутрь. — Вот повезло! Я ведь вышла еще одну студент­ку встречать.

Она провела его огромным холлом к широкой мраморной лестнице.

— Ты знаешь профессора?

— Конечно, знаю, — зачем-то соврал Второй.

— Тогда поднимайся на второй этаж. Он там. А я сейчас эту сту­дентку встречу и подойду, — распорядилась Наола.

Магнификус не стал возражать. Его охватило ощущение той же самой предопределенности, что и на Острове Мертвых. Он понял, что все так и должно идти, как идет.

Тордиона он действительно узнал сразу. Тот стоял у одного из стен­дов к путешественнику спиной, окруженный со всех сторон студентами.

— Как ваше обучение у врага всех драконов? — услышал он в сво­ей голове голос, хотя Тордион даже не повернулся к нему.

— Более или менее, — так же мысленно ответил он и в свою оче­редь поинтересовался: — А где ваши колокольчики?

— Там же, где и меч Кхеине. Далеко.

— Откуда вы знаете?

— Оттуда же, откуда вы знаете, что это я.

— Остров Мертвых?

— Остров Мертвых — это только место, я имею в виду тишину, для которой место — не обязательное условие.

— Что будем делать?

— То, что делаем. Вы — получать синяки, я — учить студентов. Пока не наступит время.

— У меня не больше месяца.

— Этого даже много. Ты хочешь побыть с Наолой?

— Очень хочу. Мне кажется, я...

— Кажется — неправильное слово. Особенно в таких ситуациях. Уместнее сказать — очевидно я... и так далее. Но это уже не мое дело.

— Как у вас получается складывать голоса, не вызывая сферу? Я знаю только одно существо, которое умеет выделывать такие штуки.

— Старина Казирион.

— Казирион Безумный.

— Придай слову «безумный» позитивный смысл и ты поймешь Казириона. Когда-то он был моим учителем. Ну, не будем терять времени.

Тордион обернулся, раскинув руки в сторону, пошел навстречу Магнификусу и крепко обнял его:

— Доктор Кварк! Рад, весьма рад, что вы все-таки приехали. Ка­кая честь для нас! Я сейчас попрошу одного из моих студентов помочь вам устроиться, — он обратился к студентам: — Где Наола?

— Я здесь, профессор! — откликнулась девушка, поднимаясь по лестнице.

— Наола, помоги доктору Кварку устроиться в городе, он здесь впервые, — приказал профессор. — Не опоздай к утренней лекции.

— Хорошо, профессор, — согласилась немного смущенная Наола.

Она протянула молодому человеку руку и представилась:

— Наола Корстейн. Студентка третьего курса.

— Доктор Кварк, — пожал ей руку тот. — Естествоиспытатель.

Когда они оказались на улице, Магнификус посчитал нужным спросить:

— Я, наверно, тебе в тягость?

— Я счастлива! — призналась девушка и обняла его.

«Так не бывает», — подумал он, но вслух сказал: — Я тоже, — и поцеловал ее.

И тут же получил звонкую пощечину.

— Так не бывает! — обиженно заявила Наола. — У нас принято хо­тя бы сто лет ухаживать.

— У меня нет столетия, — потирая пострадавшую щеку, сообщил он.

— Тогда прости, — поверила девушка и сама поцеловала его.

И губы ее были слаще мечты.

Затем они гуляли по городу, иногда заглядывая в магазинчики, иногда присаживаясь за столики закусочных. И говорили, много гово­рили, о вещах приятных и необязательных. Просто им хотелось слы­шать голоса друг друга. Когда стало смеркаться, Магнификус сказал ей, что должен уходить.

И она не спросила его, куда. Это не имело значения. Потому что отныне, куда бы он ни шел, он шел к ней.

И как полагается, они расстались у здания городской ратуши, при последнем, четырнадцатом ударе старинных курантов.

Вернувшись к зарослям тростника, Второй сам оттолкнул от берега плот, и когда тот поплыл по течению вперед, сел и закурил трубку.

Лорд Вампир молча и внимательно со стороны наблюдал за его действиями. Только ближе к рассвету он подсел к Магнификусу и за­верил его:

— Я мог подождать до утра.

— Зачем? — пожал плечами Второй. — Все равно нужно идти.

— Верно, очень верно, — согласился рыцарь и протянул ему пал­ку. — Тогда продолжим. Боль — лучшее лекарство от сплина.

Вот уже два дня прошло с того момента, как они оставили плот одиноко качаться на тихих водах Нижнего Талабека. Их путь лежал к виднеющимся далеко впереди вершинам Карак-Ангора. Где-то там и находился упомянутый рыцарем проход к землям орков. Путе­шественники обходили стороной селения и дороги, пробираясь к це­ли в основном лесными чащами и болотами. Питались печеными на золе костров лесными голубями, которых ловко сбивал своей палкой Абхораш. Пили из родников. Во время одного из привалов, когда до гор оставалось не более двух часов пути, Магнификус поинтересо­вался у спутника:

— Высокочтимый Лорд, так я не понял — где тот меч, который ты мне обещал?

— На заре добудем, — сообщил ему тот, наламывая себе еловых веток для ложа.

— В каком смысле добудем? — не сообразил Второй.

— В прямом — добудем, — подтвердил рыцарь. — У нас на пути на­ходится дорога к перевалу. Обычно по ней-то и проходят все разбойники.

— То бишь — мы ограбим разбойников? — встревожился Магни­фикус.

— Ты имеешь что-то против грабежа разбойников? — лукаво поин­тересовался у него Абхораш. — По-моему, нет ничего забавнее грабе­жа разбойников. Два больших минуса складываются в огромный плюс.

— Весьма забавно, но с каким оружием мы нападем на вооружен­ных разбойников? — продолжал допытываться Второй. — Сдается мне, что палками их не напугаешь.

— Я никого и не собираюсь пугать, — ложась, ответил Лорд Вам­пир. — Проткнем их палками и заберем оружие.

— Прекрасный план, — вздохнул Магнификус и взглянул на усе­янное звездами небо.

Он вспомнил о двух лучах, посланных Валайей в поисках пределов этого мира.

— Может, и нет никакого предела, — пришло ему в голову. — Может, покойный Корин провел своих друзей не в игру, а куда-то еще? Ведь удалось же ему вытащить Теклиса и остальных наружу, а игрушка в итоге оказалась вообще независимой. Путаница, однако. Нет гарантий, что мы сейчас по микросхемам мечемся, а не в парал­лельном мире. А игрушка так, первый шаг. Пока Таал с Валайей и Моором в солдатики играли Корин несколько тысячелетий чего-то придумывал. Будем надеяться, что это так. Иначе не очень понятно, как вести себя дальше с Наолой. Придется тоже себя бетоном зали­вать в Цитадели с остальными игроками. Хотя нет — уведу свою по­лукровку через Белый Портал и поселюсь с ней на Корфу или куплю гражданство Лихтенштейна. А там дети, внуки, имущество, маразм и тихое отбытие на тот спет. Надо будет себе памятник самому зака­зать. На детей рассчитывать нельзя. Из какого-нибудь редкого кам­ня закажу заранее точную копию Белого Портала с выбитой над­писью: «Game over. 1976—9004 г.». Пусть археологи свой хлеб отрабатывают. Вот это действительно прекрасный план, а на разбой­ников с палками...

И он уснул.

Еще не рассвело, когда Абхораш его разбудил и протянул заост­ренную палку.

— Ты уверен? — на всякий случай спросил его Второй.

Лорд Вампир не утрудил себя ответом, а только показал на начер­ченный кровыо неподалеку от костра круг,

— Алтарь?! — уточнил Магнификус.

Рыцарь утвердительно кивнул и приказал:

— Встань в центр и скажи одно слово — здесь! Только громко ска­жи. Сафери ценит ясность.

Магнификус в точности выполнил сказанное.

— Теперь пошли, — хлопнул его по плечу Абхораш. — И постарай­ся не сразу погибнуть.

Они прошли сквозь сосновый бор, перебрались через ручей и спрятались в зарослях кустарника у широкой тропинки.

Долго ждать не пришлось. Через полчаса вдали раздались голоса, и вскоре на тропинке показались три угрюмых орка. Потенциальные жертвы были экипированны сверх всякой меры — на поясах мечи, за спинами тяжелые арбалеты. Орки шли быстро, видно намеревались уже к обеду добраться до первой деревни. Не успел Второй их толком разглядеть, как рыцарь сильным толчком в спину выпихнул его прямо навстречу оркам.

Те остановились и стали разглядывать незнакомца.

— Быстрее убьют, легче отделаюсь. Надо хамить, — решил про се­бя Магнификус и пошел им навстречу со словами, по его мнению, наи­более уместными в таких случаях:

— Господа орки! Это ограбление. Быстренько бросайте оружие и тащите свои зеленые задницы домой. Дважды повторять не буду, брез­гую.

— Это злой дух! — озадаченный внезапным появлением безоруж­ного чужака и его нахальством, предположил один из разбойников.

— Ты кто? — крикнул другой, берясь за рукоять своего меча.

— Большие неприятности, — приближаясь к нему, заявил Второй.

— Он сумасшедший, флагеллант, — решил третий из орков. — На­до его зарезать и дальше идти.

— Нормальное предложение, но я против, — сказал Магнификус, бе­рясь за палку двумя руками и со всей дури втыкая ее в глаз говорившему.

От страха Второй ударил так сильно, что палка прошила голову орка, как гнилой качан капусты, и вышла через затылок. Его подельщики словно зачарованные смотрели со стороны, не решаясь пове­рить в реальность происходящего.

Магнификус, продолжая одной рукой удерживать палку, другой вытащил из-за пояса убитого им разбойника длинный нож и трижды воткнул его в уже мертвое тело. Потом он отпустил палку, и истекаю­щее кровью тело рухнуло на тропинку. Второй нагнулся и снял с покой­ника пояс с мечом.

— Прости, приятель, я предупреждал, — сказал он, каждую секун­ду ожидая удара со стороны соратников убитого.

Но те продолжали, раскрыв рты, наблюдать за его действиями, ничего не предпринимая.

— Жуд — это злой дух, — наконец произнес один из них. — Злой дух! Спаси нас, Горк или Морк! Он нас убьет.

— Он прав, — поддержал орка Магнификус. — Я вас убью. Но я не злой дух. Я бог Войны. Мне нужно оружие.

— Я тебя сам убью! — взревел менее мнительный из орков и, вы­хватив меч, набросился на молодого человека.

Тот выставил навстречу нападавшему меч его друга и начал отражать удары. Уроки Абхораша не прошли даром, и вскоре Маг­нификус понял, что его противник никудышный фехтовальщик. Орк лупил своим мечом напропалую, мало заботясь о защите. Отразив очередной удар, молодой человек углядел на теле нападавшего от­крытый участок и воткнул туда нож. А когда взревевший от боли орк наклонился и отвел меч в сторону, Магнификус крутанулся на каблуках и, умножив таким образом силу удара, отрубил противни­ку левую руку. Орк припал на одно колено, прикрылся мечом и за­кричал:

— Дотото, бей его! Стреляй!

Но Дотото окончательно уверился в том, что неизвестный — это злой дух, и побежал со всех ног прочь,

— Я сдаюсь, — прохрипел тяжело раненый орк, оставшись в оди­ночестве.

— Поздно, приятель, — вздохнул Второй и пропорол ему мечом брюхо.

Разбойник харкнул кровью, упал на спину и забился в судороге.

— Добей его. Нельзя, чтобы он мучался, — раздался сзади голос Лорда Вампира.

Магнификус, все еще не веря, что у него получилось, повернулся к спутнику: — У меня получилось! Сразу двоих!

— Ничего удивительного, — сказал Абхораш, нагибаясь над бью­щимся в судороге орком и сдавливая ему рукой горло. — Так и должно быть. Ты же бог Войны. Сам говорил.

— Я думал, они меня на тряпки разорвут, — признался Второй. — У меня случилась истерика.

— Да, это можно и так назвать, — согласился рыцарь.

— Ты видел, как я «мельницу» сделал? — начиная приходить в се­бя, похвалился Магнификус.

— Лихо, но другой бы тебе ноги отрубил, — остудил его пыл Лорд Вампир. — Не увлекайся. Хотя, если честно, лихо вышло.

— Кто такие — Горк или Морк?

— Их бестолковые божки.

— Пойдем дальше? — предложил Второй.

— Куда пойдем?! — забирая оружие у первой жертвы бога Войны, сказал рыцарь. — Сюда скоро целый склад оружия прибежит. Орки — мстительные существа. Глупые, жестокие и мстительные. Что нам и нужно. Ты сиди в кустах, с тебя пока хватит, а я подожду здесь.

Абхораш был прав — Дотото не заставил себя ждать и вернулся с десятком других зеленокожих через час.

Лорд Вампир сидел на груди у одного из убитых Магнификусом и спокойно наблюдал за приближением отряда мстителей.

— Это другой! — завизжал Дотото, подходя на расстояние десяти шагов к рыцарю. — Ты кто? Где тот?

— Ушел, — поднимаясь на ноги, ответил Абхораш. — Но просил передать, что скоро будет.

— Кончать его! — приказал крупный орк в шлеме, надвинутом по самый подбородок.

— Рубить? — переспросил орка в шлеме Дотото.

— Стрелять, — мудро решил орк в шлеме.

Орки принялись заряжать арбалеты.

— Стрелять — это плохо, — вслух заметил Лорд Вампир. — При­дется бегать.

Он в два прыжка достиг отряда и врезался в него, как нож в све­жеиспеченный хлеб. Пока зеленокожие сообразили, что воспользо­ваться арбалетами им не придется, четверо уже были мертвы. Осталь­ные побросали арбалеты и выхватили мечи. Рыцарь оказался в кольце рычащих от ярости противников. Однако это не смутило его, и он само­забвенно заработал клинком, пробираясь сквозь окружение. Рассечен­ный его ударом до пояса орк послужил отличным щитом для Абхора­ша. С разу два орчьих меча застряли в изувеченном теле их товарища. Пока они освобождали свои клинки, Лорд Вампир лишил их голов и обратил свое внимание на орка в шлеме. Тот, в отличие от своих подельщиков, дрался цепом — «утренней звездой». Рыцарь уклонился от просвистевшего у него над ухом смертоносного шара, перехватил рукой длинную цепь и вырвал оружие у противника. Орк в шлеме отступил назад и поднял меч одного из убитых, но воспользоваться им не ус­пел — Абхораш его же цепом расплющил ему шлем вместе с головой. Судя по всему, рыцарю понравилось работать цепом, потому что остальных он прикончил именно им. Последним погиб Дотото. Цеп пробил ему грудь насквозь. Орк недоуменно оглянулся на свисающий у него за спиной шар и рухнул навзничь.

— Зрелище для взрослых, — констатировал Второй, покидая ук­рытие.

— Злые они, неорганизованные внутренне, — сказал Лорд Вам­пир, собирая мечи и арбалеты.

— Зачем нам столько оружия? — спросил Магнификус, помогая ему.

— Мы откроем алтарь в одной из пещер у перевала и спрячем ору­жие. При возрождении будет чем драться, — объяснил ему Абхораш.

— Клинки у них, конечно... — разглядывая ржавый меч, заметил молодой человек. — Они их не чистят, что ли?!

— Не чистят, — подтвердил рыцарь. — Такая психология. Надеют­ся еще лучше достать.

— Неужели нам придется этой грязью фехтовать? — вздохнул мо­лодой человек.

— Поэтому я себе вот это оставлю, — потряс цепом Лорд Вам­пир. — Хоть какое-то разнообразие.

— А я попозже чего-нибудь себе подберу почище, если найду, — сказал Магнификус.

Остаток пути до перевала они двигались молча, и лишь когда над их головами нависла темная горная громада, Абхораш свернул с тро­пинки.

— Я знаю здесь одно укромное место. Заранее сделаем алтарь. Мало ли что, — пояснил он.

Второй беспрекословно доверился его решению и последовал за ним.

Путешественники начали взбираться по каменному склону. Вокруг стояла оглушительная тишина, только вдали дважды раздался шум от падающих сверху камней. Под ногами появился тонкий пласт плотного тумана. По мере их подъема по склону тумана становилось больше, и сам туман заметно сгущался.

— Странно, — заметил рыцарь. — Раньше здесь никогда не было тумана, да и туман необычный.

Впереди, встревоженная их появлением, вверх взметнулась стайка каких-то небольших птиц.

— Птицы, — сказал Магнификус.

— Это не птицы, это летучие мыши, — проинформировал его Лорд Вампир и вытащил из-за спины арбалет.

— Опасность? — тихо спросил у него Второй.

— Еще не знаю, но тумана здесь быть не может, туман идет с кем- то, — кивнул Абхораш,

— С кем? — еще тише задал вопрос Магнификус.

— Со мной, — раздался чей-то голос и навстречу путешественни­кам из тумана вышел мужчина средних лет, плотного телосложения, с посохом в руке. Верхушку посоха украшал крупный камень, перели­вающийся в сумраке голубым светом.

— Манфред?! — не поверил своим глазам рыцарь.

— Рад видеть тебя, сэр Бетельгейзе, в добром здравии, — ответил незнакомец.

Лорд Вампир опустил арбалет, подошел к нему и они обнялись как старые друзья.

— Кого ты ведешь? — спросил тот, кого Абхораш назвал Манфредом. — Он не похож на аристократа ночи.

— Да, он не из нас, — сообщил рыцарь. — Я веду Кхеине.

— Как любопытно, — оглядел молодого человека незнакомец. — Я совсем по-другому представлял себе бога Войны. Так представь же ме­ня своему именитому попутчику.

— Манфред фон Корстейн — последний из клана великих Корстейнов, — представил его Лорд Вампир.

— Увы, это правда, — величественно поклонился Магнификусу тот.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовался Лорд Вампир. — Еще не потерял надежды найти Свитки Нагаша?

— Пожалуй, что потерял, — признался фон Корстейн. — И надежду, и желание искать. Просто иду навстречу своей судьбе. А ты, я так понимаю, решил в одной из пещер алтарный круг начертать? Поближе к схватке?

— Ты как всегда проницателен, — подтвердил его догадку Абхо­раш и спросил: — За перевалом ничего не изменилось?

— Ничего, — ответил мужчина, — Если ты ищешь орков, то в по­лумиле на запад от Седого камня отряд Габлага разбил лагерь. Ведут рабов — людей и гномов. Я перекусил их дозорных этой ночью.

— Большой отряд?

— Двести голов или около двухсот. Самого Носолома среди них нет. Зато видел его любимого колдуна Вушума.

Пока старые знакомые переговаривались, Второй обстоятельно обдумал сложившуюся ситуацию и решил, что более подходящего мо­мента ему не представится.

— Господин Корстейн? — обратился он к мужчине.

— К вашим услугам, господин Кхеине! — повернулся к нему фон Корстейн.

— Понимаю, что моя просьба покажется необычной, но, учитывая вашу недосягаемость, я прошу... — и Магнификус запнулся, подыски­вая наиболее убедительные слова.

—- Для вас — все что угодно, — видя его замешательство, приобо­дрил мужчина.

— Короче, я прошу руки и сердца вашей дочери! — закончил свою тираду Второй.

Тут пришла пора замешкаться фон Корстейну. Он в изумлении широко раскрыл глаза и, не веря своим ушам, переспросил:

— Что-что короче?

— Руки и сердца вашей дочери — Наолы, — повторил Магнифи­кус. — Я ее люблю, она меня, кажется, тоже.

— Он шутит? — на всякий случай уточнил у Лорда Вампира отец Наолы.

Абхораш отрицательно покачал головой.

У фон Корстейна бешено сверкнули глаза, а его благородная рука побелела, сжимая посох.

— Между вами что-то было, божок?! — грозно рыкнул он.

— Разумеется, нет, — поспешил успокоить встревоженного отца Магнификус. — Я серьезно отношусь к Наоле.

Фон Корстейн заметно успокоился и опять взглянул на старого Друга:

— Сэр Бетельгейзе, вы не перестаете меня удивлять обширным кругом своих знакомств.

— Манфред, ты ничего не ответил влюбленному юноше, — кор­ректно напомнил тот.

По всему было видно, что ситуация его весьма позабавила.

Отец Наолы растерянно перевел взгляд на молодого человека:

— Я не знаю. Слишком все неожиданно. Мы мало знакомы и, если честно, я надеялся, что моя дочь избежит ошибки в таком сложном во­просе. И потом, я не совсем понимаю, как вы намереваетесь совместить семейную жизнь с вашим божественным предназначением. Боюсь, что брак с богом Войны не сулит моей крошке ничего, кроме беспокойства.

— Я временно Кхеине, — сообщил Магнификус. — На период вой­ны. А так я Древний. Магнификус.

— Древний? Магнификус?! — еще больше изумился фон Корстейн.

— Да, Манфред, он тот самый Магнификус, — засвидетельствовал рыцарь. — И я его веду в Безымянные Земли потренирововаться на зе­ленокожих.

— Нет, я понимал, что с Наолой у меня будут проблемы, — забор­мотал отец Наолы. — Но такие!

— Так как мы поступим? — поторопил его Лорд Вампир. — У нас мало времени.

— Для тренировки, в Безымянные?! — все еще сомневался фон Корстейн.

— Скорее, Манфред, — потряс его за плечи Абхораш.

— Ладно, я подумаю над его просьбой, но при одном условии — мы заглянем к Цыгану-кузнецу. Хочу узнать его мнение по этому вопро­су — наконец, решился отец Наолы. — Надо познакомиться поближе.

— Ты по-прежнему веришь в эту чепуху с гаданием? — укорил его Лорд Вампир.

— Я фаталист, хиромантия для меня — поэзия, — оправдался фон Корстейн. — И на твоем месте я бы не стал вмешиваться: дочь моя.

— Тогда вперед! — скомандовал рыцарь и пошел дальше.

Пещера родителя Наолы находилась близко.

— Ты в какой пещере алтарь устанавливал? — спросил у Манфреда Лорд Вампир, всматриваясь в темные проемы у основания скалы.

— Вон в той, — показал на один из них тот. — Там сухо.

— Ловушки ставил?

— Естественно. Полсотни упырей. Сверху колья, отравленные, са­мо собой. Колья я перед выходом закрепил.

— Сам веди.

Фон Корстейн подошел к проему и звонко щелкнул пальцами.

Из темноты с гулом наружу вылетела стая крупных летучих мышей и расселась на выступах близлежащей скалы.

По знаку Манфреда путешественники вошли внутрь.

Беглый осмотр пещеры удовлетворил рыцаря. Он, не теряя време­ни, достал нож, нарисовал на земле круг, начертил положенные знаки и, надрезав себе ладонь, оросил круг кровью. Фон Корстейн первым встал в круг и произнес: «Здесь». То же самое повторил Второй.

— Теперь к Цыгану? — спросил Лорд Вампир.

— Да, заглянем на минутку, — попросил фон Корстейн.

Как только путешественники оказались снаружи, упыри сорвались со скалы и нырнули обратно в пещеру.

— Ты уверен, что это хорошая защита? — на всякий случай уточ­нил у него Абхораш.

— Они выпивают быка за пять секунд, — успокоил его отец Наолы. — А укус самок парализует.

— Сам вывел? — предположил рыцарь.

— Семейное хобби, — довольно улыбнулся Манфред.

Путь через перевал занял около двух часов. Путешественники шли быстро, придерживаясь теневой стороны. По дороге им встретился только один небольшой отряд орков, но они, приберегая время, не ста­ли нападать на него и пропустили разбойников мимо, притаившись в зарослях терновника. Ближе к вечеру тропинка вывела их на открытое пространство.

— Вот они — Безымянные Земли, — взмахнул рукой Абхораш. — Край безграничных возможностей для любого маньяка. Ни одного нормального существа и ни одного солнечного дня.

— Ко всему привыкаешь, — глубокомысленно заметил фон Корстейн и предложил: — Ускорим шаг. Цыган принимает строго до девяти.

— Ты у него давно был? — заинтересовался услышанным ры­царь.

— Вчера, — сообщил Манфред, но грустно добавил: — Мне выпал перевернутый Рыцарь Мечей. Цыган отказался гадать.

Они прошли по ветхому мосту над заросшей коричневым камы­шом речкой и двинулись вдоль нее направо. Начал накрапывать дождь. Путешественники обогнули старое пепелище на берегу с единственной уцелевшей в пожаре печью. Из полуосыпавшейся тру­бы шел дым.

— Кто топит ее? — не удержался от вопроса Магнификус.

— Никто, — прозаично сообщил отец Наолы. — Аномалия. Вну­три огня нет. Я проверял.

Стали появляться деревья, преимущественно березы.

— А Корин родину не любил, — отчего-то злорадно подумал мо­лодой человек, принюхиваясь. — Олифой воняет.

Деревьев становилось все больше. Березы сменились ельником. Тот, в свою очередь, перешел в большой запущенный яблоневый сад.

— Остались только тополя в разгар цветения, — опять подумал Магнификус.

Но он ошибся — за яблоневым садом забелели насыпи белого пе­ска. Подойдя поближе, Второй понял, что это не песок, а соль. Круп­ная грязная соль. И ее было много, очень много. Соляные холмы тяну­лись до самого горизонта.

— Здесь было море, — сообщил ему Лорд Вампир и ткнул рукой во что-то темнеющее вдали среди соляной пустыни. — А там — пере­ход на территорию Цыгана.

По хрустящей под сапогами соли они добрались до низкого ка­менного бункера с ржавой дверью. Фон Корстейн толкнул дверь ру­кой. Дверь со скрипом отворилась, и путешественники вошли в шах­ту. Металлические, такие же ржавые, как и дверь, ступени вели вниз.

— Я предполагал, что в Безымянных землях мало красивого, но чтобы так погано, даже представить себе не мог, — спускаясь по ступе­ням вниз, признался рыцарю Второй.

— Это мало увидеть, это надо почувствовать, — обнадежил его тот.

— Сомневаюсь, что хочу этого, - вздохнул Магнификус.

Ступени заканчивались круглой площадкой с еще одной дверью.

— Ничему не удивляйся, — предупредил Абхораш. — Кузнец осо­бенный.

— В каком смысле?

В нос пахнуло запахом лежалого сена. За дверью находилось поле. Обычное, поросшее жухлым ковылем поле. За ним виднелся такой же обычный лес. Посреди поля стоял цыганский шатер, точно соответ­ствующий представлениям Магнификуса, как должен выглядеть цы­ганский шатер. Из шатра раздавался монотонный стук молотка о нако­вальню. Перед шатром бродил сонный старый конь неопределенной масти.

— Пегий, — решил Второй.

Еще горел костер.

— Цыган! — позвал фон Корстейн. — У тебя гости. Выйди, поздо­ровайся.

Стук молотка прекратился. Что-то зашипело, словно раскаленный металл опустили в воду. Из шатра навстречу путникам вышел древний седовласый старец в кожаном фартуке, повязанном поверх серого хито­на.

— Ничего нельзя изменить, — тихо произнес он, приближаясь бли­же. — Абсолютно ничего. Нечего менять и некого! Зачем искать об­ман? Цыган не умеет обманывать.

— Поэтому мы здесь, — сообщил Манфред. — Посмотри на кар­ты — отдавать мне этому человеку свою дочь замуж или нет? — и он показал на Магнификуса.

Старец растаял в воздухе и, материализовавшись, появился прямо перед Вторым.

— Ты помнишь свой сигнификатор? — спросил он шепотом у него.

— Что? — не сообразил Магнификус.

— Когда ты родился?

— 18 июля.

— Он не совсем живой и не совсем мертвый. Он призрак.

— Вот почему его не трогают орки!

— Истинно так.

— Ты Король Кубков, — заявил Цыган и вновь растаял в воздухе.

— Червовый, — перевел Манфред и попросил пока еще не про­явившегося Цыгана: — Раскидай на него пирамиду. Хочу с ним позна­комиться поближе.

Фигурка кузнеца возникла далеко от них, у самой кромки леса.

— Ты чего, Цыган? — крикнул ему фон Корстейн.

— Думаю, — неожиданно шепнул вопрошавшему кузнец, тенью проплыв за плечами гостей. - Знаю, что карта его пустила. И думаю.

— Думай скорей, — поторопил его Манфред.

Цыган проявился у костра. Он уже сидел перед огнем с большой колодой карт в руках.

Магнификус успел разглядеть призрачные длинные пальцы, ловко тасующие колоду.

Наконец кузнец закончил свои манипуляции и протянул колоду молодому человеку:

— Сдвинь левой рукой.

Стараясь не обращать внимания на то, что при этом рука сидяще­го у костра Цыгана вытянулась на добрые двадцать метров, Магнифи­кус выполнил его пожелание. Рука мгновенно сократилась. Кузнец подбросил колоду, та зависла в воздухе и принялась вращаться вокруг огня. Время от времени от нее отделялась та или иная карта и ложилась у ног Цыгана.

— Кругом легли десять посохов, — донесся до путешественников голос гадальщика: — Молния сбила купол. Перевернулся король ме­чей. Восемь подносов отдали хозяину.

Потом Цыган стал говорить тише, и Второй уже не мог разобрать слов.

— Что он говорит? — спросил Магнификус у Абхораша.

— Бред какой-то, — пожал плечами Лорд Вампир. — Про колесо и крокодила. Теперь — стеклянный стол и семь кубков. Все, не могу больше, в этой области я теряюсь. Манфред? — он обратился к фон Корстейну: — Долго еще? Когда ожидается вывод?

— Он не понимает! — ответил тот. — Прошлое прочел, настоящее прочел, будущее не понимает.

— Тогда прекращаем суеверия и пошли, — предложил рыцарь, по­ворачиваясь к двери.

— Подожди! — остановил его движением руки отец Наолы. — Ка­жется, он понял.

И действительно, с картами, парящими вокруг огня, происходило что-то необычное — они вспыхивали одна за другой и падали в костер. Цыган страдальчески закрыл лицо руками и начал раскачиваться из стороны в сторону. Его движения становились все быстрее и быстрее, пока он не растаял в воздухе.

— Гадание не имеет смысла, — произнес Манфред голосом стари­ка. — Сделай мне новую колоду.

— Так, — тяжело вздохнул Абхораш, выглянул из-за пояса цеп, стреми­тельным движением раскрутил его и размозжил фон Корстейну голову.

— Мама родная! Что ты сделал? — ужаснулся Второй, уже пред­ставляя, как он скажет об этом Наоле.

— Терпение, мой друг, — успокоил его рыцарь. — Я освободил Манфреда от должка.

Из шатра выбежал старик и взвизгнул:

— Нечестно! Все знают цену.

— Молчи, старый жулик! — строго оборвал его Лорд Вампир. — Еще не хватало — Манфреда шевелить.

— Но мне хочется! — захныкал Цыган. — Я только воды попить.

— Извини, — повернулся к двери Абхораш. — Все равно не могу. У нас дружба.

— Тогда пусть он мне пообещает, что сделает новую колоду! — взмолился старик и показал на Магнификуса.

— Но я не умею, я бы сделал, — пробормотал тот.

— Прикажи, и тебе сделают, — подсказал кузнец. — Без колоды нельзя.

Второй не успел ничего ответить, потому что Абхораш его схватил за руку и потянул за собой к двери.

— Я в растерянности, — признался Магнификус, оказавшись на площадке за дверью.

— Не переживай. Твой тесть нас скоро догонит, — сказал рыцарь, поднимаясь по лестнице.

— Зачем ты ему голову расколотил? — не унимался Второй.

— Манфред со своими суевериями до меня голову потерял, — объяснил Лорд Вампир, — Цыгану за его вранье нужно было отдать до полуночи тело. Цена. Он тебе про жизнь в общих чертах, ты ему жизнь конкретно. Я сэкономил мнительному другу немного времени.

— Великий Лорд, — заинтересовался Магнификус, в конце концов осознав суть произошедшего. — Ты что, действительно не веришь в предсказания?

— Я не верю цыганам, — ответил рыцарь. — А предсказания?!.. Предсказания парализуют усилия, а мы живем в меру своих представ­лений о жизни. Если эта мера — пачка цветных старых бумажек, то это печально.

— Ты, как всегда, прав, — согласился с ним Второй.

— Это тоже печально, — заметил Лорд Вампир и добавил: — Мо­гу себе представить ярость Манфреда. Теперь ему Цыган цену подни­мет. До полудня. Пойдем, дождемся его у печки без огня.

— Варвар! — обрушил на Абхораша свое негодование фон Кор­стейн, появляясь спустя час со стороны реки. — Кто тебя просил вме­шиваться?!

— Прости меня, но я не мог перенести насилия старого вруна над твоим благородным телом, — попытался оправдаться рыцарь. — Я уже потом сообразил, что ты все равно к нему вернешься за новым враньем.

— Не вернусь, — успокаиваясь, грустно сообщил Манфред. — У него теперь нет колоды. А какая была колода! Настоящая «Вискон­ти — Сфорца»!

— С огнем шутки плохи, — резонно заметил Лорд Вампир.

— Огонь здесь ни при чем, — объяснил фон Корстейн и покосил­ся на Магнификуса. — Твой божественный друг все карты спутал или, точнее, спутает. Старое гадание не имеет смысла: все взаимосвязи пе­ременились. Обидел старика. Он только воды хотел попить и на лоша­ди проехаться.

— Неужели тебе не противно, что кто-то твоим телом владеет? — спросил Абхораш.

— Тебе этого не понять! — огрызнулся Манфред и тут, о чем-то вспомнив, обернулся к молодому человеку, который на тот момент пы­тался безуспешно выяснить, откуда же в печке появляется дым, если огня нет.

— Второй, — спросил аристократ ночи, — почему ты бросил свою подружку с зелеными глазами и родинкой на виске?

— Откуда вы знаете? — удивился Магнификус.

— Карты не врут.

— Я ее не бросил, я ей помог от меня убежать с одним богатым тор­говцем,

— Почему?

— Он был богатый, а я бедный.

— Разве из-за этого расстаются? — не поверил фон Корстейн.

— Еще как! — уверил его Второй. — Нет денег, нет подарков — нет любви. Не по карману мне были такие чувства.

— Нелепость какая! — брезгливо поморщился аристократ ночи и снова задал вопрос: — А отчего ты не захотел к благодетелю наняться? Ты бездельник?

— Нет, — помотал головой Магнификус, понимая, о чем спраши­вает отец Наолы. — Я не хотел перед благодетелем унижаться.

— О чем вы говорите? — вмешался в их диалог рыцарь.

— Мой бывший однокурсник разбогател на продаже чужого иму­щества и предлагал мне к нему в пресс-секретари идти, — объяснил мо­лодой человек. — Я не пошел. Какие там секретари! Я ему за деньги диплом писал. Он бездарь и хам.

— Кто? — еще больше запутался Лорд Вампир.

— Витька Лощин.

— Это у него в Древней жизни приятель был, — расшифровал Манфред. — Твой Кхеине — гордый человек.

— Похвально, — заметил рыцарь и предложил: — Давайте поки­нем это место и займемся наконец делом?

— Я не пойду с вами, — неожиданно заявил фон Корстейн. — Кар­ты сказали, что вам нужно одним идти.

— Опять эти карты! — огорченно крякнул Абхораш. — Что они еще наврали?

— Что скоро все изменится, — ответил Манфред. — Поэтому я должен срочно вернуться в Империю. Долги кое-какие раздам.

— Господин Корстейн, — осторожно напомнил ему Магнифи­кус: — Каково ваше решение? Ну, по моему вопросу. Насчет Наолы?

— Сами решайте, — устало махнул рукой тот. — Вы люди взрос­лые. Я не против.

— Да! — обрадовано крикнул Второй.

— Тише, тише! — попросил Лорд Вампир. — В этих местах лучше не кричать лишний раз, — и он протянул руку Манфреду. — Знаю, что тебя держать бесполезно. Будь осторожен.

— Ты тоже, — пожал ему руку фон Корстейн и усмехнулся. — Бед­ные орки!

— Это точно, — согласился с ним Абхораш. — Бедные зеленые мерзавцы.

Аристократ ночи поклонился своим собеседникам и уверенно за­шагал обратно к мосту.

— Куда мы теперь? — проводил взглядом своего будущего тестя Магнификус.

— Вперед, — ответил ему рыцарь. — Нас ждет много интересного.

Соратники миновали мост и двинулись по еле заметной тропе впе­ред. Небо над их головами стало стремительно меняться. Теперь это уже был не серый, тоскливый небосклон, а грозный, заполненный тя­желыми свинцовыми тучами свод. То и дело на путешественников на­летали порывы холодного влажного ветра. Сквозь желтые прорывы грозовых облаков иногда пробивались лучи солнца.

— Здесь мне больше нравится, живописней, по крайней мере, — сказал Второй.

— Тише, — предупредил его Абхораш, прислушиваясь к чему-то впереди. — Едут.

— Кто? — понижая голос, спросил Магнификус и на всякий случай положил руку на рукоять меча.

— Скорее всего, Зубастики Гулгара, — ответил Лорд Вампир. — Я слышу похрюкивание их кабанов. Обычно Носолом их берет на вылаз­ки за рабами в Империю.

— Может, спрячемся? — предложил Второй,

— Не нужно, — покачал головой рыцарь. — Кабаны нас вынюха­ют. Скажем, что идем на турнир Морка.

На тропе впереди показался отряд из нескольких десятков мелких орков верхом на огромных, поросших бурой шерстью, кабанах. Орки были вооружены длинными пиками.

Подъехав к путешественникам, они окружили их со всех сторон.

— Куда идешь, беломордый? — ткнул в грудь Абхораша тупым концом пики один из Зубастиков.

Только сейчас Магнификусу удалось толком разглядеть наездни­ков, и он понял, почему их зовут Зубастиками: непомерно большие рты на приплюснутых головах украшали длинные острые зубы.

— Мы, многоуважаемый герой, идем на турнир Морка, — покло­нившись ему до земли, ответил Лорд Вампир.

— Да, я многоуважаемый герой, — восторженно оскалился на­ездник и крикнул своим зеленокожим товарищам: — Слышали, ду­раки?! Я — многоуважаемый герой! Это точно: я многоуважаемый герой! — он снова обратился к рыцарю: — Кто тебе сказал, что бу­дет турнир?

— Ваш товарищ — Дотого, — сообщил тот. — Он так и сказал: бу­дет турнир Морка на Арене Горка. Будут играть на рабов и украшения.

— Дотото! — зашумели орки, — Дотото не пришел. Дотото ис­чез.

— Где ты видел Дотото? — еще раз ткнул в грудь рыцарю тупым концом пики наездник. — Дотото и еще наши солдаты не вернулись в лагерь.

— Я встретился с ним, когда он и еще ваши солдаты брали мешки с золотом и драгоценными камнями из купеческой повозки, — ответил Лорд Вампир. — Он мерил золотой доспех, весь в рубинах и изумру­дах, а его товарищ поменялся со мной оружием, — и Абхораш показал цеп. — Я отдал ему длинный новый меч с рукояткой из звездного де­рева, а он мне цеп.

— Золотой доспех в рубинах?! Мешки с золотом?! — озадачился наездник. — А куда он пошел?

— Я не знаю, — развел руками рыцарь. — Мешков было очень много. Дотото что-то говорил о Тилее.

— Предатель! — взвыл Зубастик. — Дотото и все они предатели! Они пошли с золотом в Тилею! Там много будут кушать, и там им слу­ги будут чесать спины.

— Предатель! Золото! Тилея! — зашумели остальные орки.

— С Дотото был такой человек, в черном плаще, — добавил Абхо­раш. — Это он обманом привел купца с повозкой. Ваши люди взяли меш­ки с золотом и камнями, а человек взял алмаз, очень большой алмаз, как голова, большой. Человек пошел через перевал. Он за нами гнался, хотел убить, боялся, что мы вам про алмаз скажем. Но мы от него убежали.

— Давно пошел? — деловито уточнил наездник.

— Вы его у границы догоните, — подсказал рыцарь и спросил: — Многоуважаемый герой, как твое имя? Мы с моим товарищем будем биться на Арене Горка, прославляя ваше мужество.

— Да, это правильно, — важно приосанился Зубастик. — Пиртахму Очень Главный,

— Да помогут вам Морк или Горк, многоуважаемый герой Пиртахму Очень Главный, догнать человека с алмазом и Дотото с мешками, — еще раз низко поклонился Лорд Вампир.

Пиртахму Очень Главный поднял над головой свою пику и про­орал: — Брать Дотото и мешки! Нам самим спины должны чесать и много еды!

— Мешки! — рявкнули ему в унисон Зубастики, и отряд с грохо­том поскакал к перевалу.

— Через перевал сейчас идет Манфред, — напомнил Абхорашу Второй.

— Идет, — кивнул тот. — Бедные Зубастики! Много еды будет у твоего тестя. Считай, это мой подарок за Цыгана.

— Что, мы действительно будем поминать этого зубастого полу­дурка?

— Нет, конечно, я просто боялся, что они нас перед отъездом при­режут. У орков своя логика. Слава Смерти, понятная.

— Ты мне ничего не говорил про турнир и про Арену Горка не говорил. Я думал, мы идем резаться с орками.

— Орки — хорошие бойцы, но нам для тренировки нужно что-ни­будь поинтереснее, — сказал Лорд Вампир. — Орки каждые два меся­ца устраивают в долине Пустого Глаза турнир в честь своего бога Гор­ка. Там разыгрываются рабы и всякие предметы, иногда очень редкие. Туда съезжаются законченные садисты и мерзавцы со всего света. И все отличные бойцы. Перевоспитанию не подлежат. Тебе будет чем за­няться.

— Верю, — кивнул Магнификус. — С тобой всегда есть чем за­няться.

После встречи с отрядом Зубастиков Гулгара Абхораш посчитал разумным покинуть тропу и идти напрямик к долине Пустого Глаза, че­рез глиняные карьеры. Пугь предстоял не из самых приятных, по­скольку глина либо была влажная от дождя и скользила под ногами, ли­бо сухая, и путники шли, задыхаясь от облаков пыли, поднимаемых ве­тром. К вечеру друзья спустились в очередной карьер, на этот раз мо­крый от недавно прошедшего ливня. Пытаясь перескочить через гряз­ную лужу, Второй поскользнулся и упал прямо в нее.

— Проклятые карьеры! — выругался он, осматриваясь в поисках какого-нибудь ручья, чтобы смыть облепившую его с ног до головы глину.

— Отличная маскировка, друг, — хмуро пошутил рыцарь. — Если ты ляжешь на землю, тебя даже орки не увидят.

— Нет уж, увольте, — буркнул Магнификус. — Глина чересчур во­нючая. Я не хочу перед свадьбой ею пропахнуть. Надо найти воду.

— Напрасно. Очень подходящий облик для здешних краев, — еще раз ухмыльнулся Лорд Вампир, но отправился вслед за молодым чело­веком в поисках источника или ручья.

Ни того, ни другого они так и не нашли, зато наткнулись на огром­ную круглую яму, заполненную жидкой глиной.

— Смотри-ка, орчий алтарь, — сказал Абхораш, нагибаясь над ямой. — И он закипает. Сейчас, мой друг, ты станешь свидетелем необычного зрелища — возрождения орка-героя.

— Он что, из ямы вылезет? — удивился Магнификус.

— Из нее, — подтвердил рыцарь. — Грязь — стихия зеленокожих. Они рождаются из нее и возрождаются из нее же.

— Орки рождаются из земли? — не поверил Второй. — Как овощи?

— Это воля их Создателя, — объяснил Абхораш. — У них нет ро­дителей, только земля.

— Тогда выражение «мать сыра земля» они должны понимать бук­вально, — плюнул в начинающую бурлить жижу Магнификус. — Всег­да недолюбливал народные песни.

— Выходит, — вытаскивая из-за пояса цеп, показал рыцарь.

В центре ямы, на поверхности, возникла облепленная глиной боль­шая скуластая голова.

Голова открыла глаза и глухим басом провозгласила:

— Я здесь.

— Был, — разбивая, как тухлое яйцо, возрожденному голову це­пом, возразил Лорд Вампир.

Жижа тут же перестала бурлить и сомкнулась над обезглавленным телом орка.

— Теперь нужно завалить алтарь камнями, — сказал Абхораш. — Нечего ему тут делать. Слишком близко от границы.

И они с Магнификусом принялись стаскивать из разных концов карьера камни покрупнее и бросать их в яму, пока не завалили ее пол­ностью.

— Превосходно! — скидывая в глину последний каменный валун размером с бочонок, заявил рыцарь. — На один алтарь у них стало ме­ньше. Само собой они имеют право взамен ему создать новый. Но зе­леные негодяи не любят думать и восстановят свой алтарь не скоро.

Сверху громыхнул гром, сверкнула молния, и хлынул ливень.

— Вот тебе и вода, — разводя руки в стороны, показал Лорд Вам­пир, сам с удовольствием подставляя под серебряные потоки, льющие с небес, взмокшее от работы лицо.

Ливень шел несколько часов, и все это время путешественники шли вперед, безуспешно пытаясь найти хоть какое-нибудь укры­тие.

— Сколько еще может идти дождь? — кутаясь в промокший плащ, спросил Второй.

— Сколько угодно, — невозмутимо ответил рыцарь, отыскивая в наступающем сумраке дорогу.

— Неважный здесь климат, — констатировал Магнификус и не сдержал любопытства: — Великий Лорд, почему ты не сказал Корстейну о Свитках Нагаша?

— Ему они не полезны, так же как тебе выпивка, — заявил Абхо­раш. — Тем более что он все равно не смог бы открыть Свитки. Их только моя кровь открывает.

— И моя, — напомнил Второй.

— И твоя, — согласился Лорд Вампир, перебираясь через ствол поваленного дерева.

— Укрытие! — радостно воскликнул Магнификус, обнаружив, что толстые корни, вместе с вырванным при падении дерева земляным на­стом, образовали некое подобие пещеры.

Путешественники пробрались внутрь и, отряхиваясь, сели на су­хую землю.

— Хорошее место, — осмотрел пещеру рыцарь. — Сюда можно пе­ренести алтарь. Только мы вход ветками замаскируем.

— А тот алтарь, второй, на перевале, будет действовать? — спро­сил Второй.

— Тот будет, — кивнул Абхораш. — Два алтаря можно поставить друг за другом, первый сам исчезает, когда ставишь третий. Закон Двойника.

— Дождь-то кончился, — прислушавшись, сообщил Магнифи­кус. — Свинство какое! Столько шли — дождь был, только укры­лись — дождь кончился.

— Обычное дело, — пожал плечами Лорд Вампир. — Главное, что мы почти добрались и нашли место для алтаря.

— Долина Пустого Глаза рядом? — сообразил Второй.

— Мы давно по ней идем, — проинформировал его рыцарь. — Аре­на Горка рядом. Ночью сходим, посмотрим на турнир. Интересно, кто приехал и какие ставки. Заодно тебя запишем на участие.

— Меня одного? — удивился Магнификус.

— Тебя одного, — подтвердил Абхораш. — Я не азартный. Давай пока костер разведем, согреемся, одежду высушим.

— Я трубочку еще покурю, — согласился с ним Второй, доставая кисет с табаком и трубкой, купленной в Альтдорфе.

— Что ж, покури, — разрешил ему Лорд Вампир, сдвигая сухие ветки для костра в центр пещеры.

Огонь быстро согрел воздух в пещере, и Магнификуса стало кло­нить в сон. Рыцарь этому не препятствовал, потому что времени у них было еще достаточно. Пока его разомлевший спутник дремал, Абхо­раш нарубил его мечом толстых веток и искусно замаскировал вход в пещеру, оставив только неприметный лаз. Прикрыв ветки срезанным дерном, он вернулся к костру и сел у огня.

— Ты что, без своего гроба не спишь? — приоткрыв глаза, спросил молодой человек.

— Сплю, — глядя на пляшущие языки огня, ответил рыцарь. — Но я пока не хочу. Я думаю о словах Цыгана по поводу взаимосвязей.

— Каких взаимосвязей? — буркнул сонный Магнификус.

— Измененных взаимосвязей, — терпеливо уточнил Лорд Вам­пир. — Мне последнее время действительно стало казаться, что мир вокруг слишком закостенел. Нет движения. Давно не появлялось но­вых легенд. Может, это конец истории?

— Ну и что? — перевернулся на другой бок Второй.

— Жалко, — признался рыцарь. — Этот мир, конечно, не идеаль­ный, но в нем много хорошего. Знаешь, какие вкусные пироги пекла моя мать!

— А где она сейчас? — спросил Магнификус.

— Умерла, — грустно сообщил Абхораш. — В один день с моим от­цом. Он был учитель фехтования при лахнийском дворе. Однажды отец возвращался с занятий и увидел, что воры лезут в окно дома его приятеля, дяди Дже Неотра. Отец воров спугнул, погнался за ними, а они выстрелили в него из арбалета и попали в ногу. Он стал после это­го хромать. Подал в отставку. Начал быстро стареть и умер. Помню, он приказал мне принести его меч. Положил меч рядом с собой в кро­вать и позвал мать. Меня они из комнаты выгнали. Но я подслушивал. Знаешь, о чем они говорили всю ночь?!

— О чем?

— Ни о чем. Они разгадывали эльфийскую шараду. Один вопрос так и не разгадали. Не успели. Он умер.

— Какой вопрос?

— Обратная сторона всего. Пять букв.

— Ничто.

Лорд Вампир протянул руки к огню и закончил свой рассказ:

— Мама умерла через неделю, перед смертью она мне шепнула:

— Эльфы ошиблись — шесть букв.

— Что она имела в виду? — не понял Второй.

— Любовь, — коротко сообщил рыцарь и надолго замолчал.

Едва ночь окончательно окутала долину мраком, путешественники покинули свое убежище и отправились на поиски дороги, ведущей к Арене Горка. Долго им искать не пришлось — неподалеку послышались громкие выкрики возничих, скрип деревянных колес и мычание запря­женных буйволов. Друзья вышли на дорогу и зашагали за движущим­ся впереди караваном. Через четверть мили впереди показались огни.

— Придумай себе имя, — приказал Абхораш, накидывая на голо­ву капюшон.

— Может, Кварк? — предложил Магнификус.

— Неблагозвучно, — отверг его вариант рыцарь.

— Тогда — Странный Кварк, — снова предложил Второй.

— Странный — достаточно, — решил за него Лорд Вампир. — Прилично звучит. Зрителям поправится. Очень таинственно.

— А много будет зрителей? — поинтересовался Магнификус.

Абхораш молча показал рукой на открывшийся в конце дороги вид.

Громадный пустырь, окруженный со всех сторон скалами, был весь заставлен шатрами. Горели тысячи факелов. Между шатрами сновали гоблины с лотками на груди и визгливо предлагали гостям свой товар — прессованные пачки травы озарений, настойки на всех видах трав и ко­реньев, преимущественно с галлюциногенным «уклоном», просто вино и ржаные лепешки. В центре пустыря, освещенный со всех сторон, воз­вышался огромный, собранный из металлических балок купол Арены. Вокруг него громоздились многоярусные зрительские трибуны. Сво­бодных мест практически не было. Орки, Черные Гномы, скейвены и люди, не сдерживая эмоций, следили за поединком внутри купола. А там дрались насмерть скейвен и Черный Гном.

— Подойдем поближе, — заинтересованно предложил рыцарь.

Путешественники обошли клетки с рабами и приблизились к куполу.

Черный Гном явно превосходил своего противника. Окровавлен­ный скейвен едва успевал отбивать своим мечом удары топора Гнома. Несмотря на свой небольшой рост, Гном отличался завидной мускула­турой и не менее завидной прыгучестью. В очередной раз, подпрыгнув, он выпустил свой топор из рук, и пока крыс отвлекся на летящую в не­го секиру. Гном спокойно вытащил из-за пазухи нож и метнул его вслед топору. Скейвен отбил мечом топор, но пропустил нож, и тот по самую рукоять вонзился ему в горло. Заливаясь кровью, крыс повалился на бок. Коварный Гном неспешно обошел его, поднял свой топор и при­кончил скейвена ударом окованного металлом сапога в висок.

Трибуна восторженно взревела. На поле Арены выскочил гоблин в алом камзоле и оглушительно заорал:

— Победа! Настоящая победа Ригре Рваное Ухо! А крыса сдохла! И теперь Ригре заберет свой выигрыш — прекрасную лошадь из коню­шен Остланда и пять серебряных подносов из сокровищниц Кислева! Ликуйте те, кто ставил на Ригре Рваное Ухо. Сегодня Морк или Горк, кто их разберет, подарил вам удачу! Тринадцатый бой.

— Он же нечестно его убил! — возмутился Магнификус.

— О чем ты говоришь?! — вздохнул Абхораш. — Какая честь? За­дача — убить и все. Как хочешь, так и убивай. Все, кроме колдовства.

— Сэр Бетельгейзе! — кто-то позвал рыцаря.

Тот огляделся, но никого не увидел.

— Это из той клетки, — показал ему Второй на ряд клеток с рабами.

Лорд Вампир подошел к указанной клетке и воскликнул:

— Не может быть! Кет Зарин?

С другой стороны на него смотрела темноволосая девушка, судя по одежде, из дручий. Руки девушки были связаны за спиной.

— С каких пор на Арене разыгрывают дручий? — спросил Абхо­раш: — Как ты сюда попала?

— Меня отдал Малекит за новые доспехи, которые ему сковали Черные Гномы из своей «вечной брони», а Гномы меня обменяли скейвенам из клана Скрайра на варп-камни, а те обменяли оркам на ткань, — ответила плененная эльфийка.

— Почему же тебя не защитила королева Морати, ты же Эльф-ведьма? — удивился рыцарь.

— Она и предложила меня Гномам, — призналась Кет. — Кто ска­жет королеве «нет»?

— Кет, Кет! — покачал головой Лорд Вампир. — Я считал тебя уже взрослой девочкой.

— Ты был прав, я слишком испорченна для счастья, — сказала де­вушка.

— Кто тебя ставит? — сухо уточнил Абхораш.

— Файдом Живоглот, — сообщила Кет.

— Ладно, посиди еще, тебе полезно, — кивнул ей рыцарь и вернул­ся к Магнификусу.

— Знакомая? — поинтересовался тот, хотя слышал их разговор.

— Надо идти к распорядителю, — не отвечая на вопрос, сказал Лорд Вампир и шагнул к большому шатру с двумя вооруженными орками на входе.

Внутри шатра на стуле, за полированным дубовым столом, явно добытым в один из удачных набегов, сидел тощий гоблин и что-то чи­рикал пером по бумаге.

— С Файдомом кто-то уже назначался? — без намека на привет­ствие произнес рыцарь.

— Сумасшедших мало, но есть, — не отрываясь от своей писани­ны, прогнусавил гоблин распорядитель. — У Файдома очень большая ставка. Пираззо записался. Семнадцатый бой.

— Сними Пираззо и впиши меня, — выложил перед гоблином зо­лотой Абхораш. — Это лично тебе. Против Файдомовой ставки ставлю десять золотых. А мой друг ставит против ставки Рафаэля столько же.

— Преклоняюсь перед деловым подходом к задаче, — сообщил распорядитель, ловко смахнул к себе в карман золотой и спросил: — Как прикажете записать?

— Пиши — Друг Странного, — после недолгих размышлений от­ветил Лорд Вампир.

— А вашего друга?

— Странный.

— Странно, но ладно, — заинтересованно покосился на друзей гоб­лин. — У него двадцать первый бой.

— Кто такой Рафаэль? — выйдя из шатра за рыцарем, полюбопыт­ствовал Второй.

— Подонок. Когда-то служил на Империю, потом, во время битвы за Кислев, увел с поля боя свой легион. Надолго исчез. Появился не­давно на Тилее, но без своего легиона. Теперь наемник. Очень хороший боец.

— Я его смогу одолеть?

— Вряд ли. Рафаэль фехтует виртуозно. И у него отличный меч — длинный, прочный, легкий, с невидимыми рунами точности на клинке. По слухам — он выменял этот меч на весь свой легион у Хаоса.

— Так что же, я обречен?

— Не факт, — ободрил приунывшего спутника Абхораш. — Рафа­эль — только человек, а ты — сам Кхеине!

Слова рыцаря не умиротворили обеспокоенную душу Магнифику­са. Его охватило отчаяние, которое позже плавно преобразовалось в отупение. Второй не мог даже толком наблюдать за поединками на Арене, все его мысли были заняты предстоящим боем, и только когда объявили семнадцатую схватку и Лорд Вампир направился к Арене, Магнификус отвлекся от грустных мыслей.

— А сейчас, почтеннейшая публика, — заорал гоблин, ведущий турнир, — вы станете свидетелями настоящей резни, потому что скоро сюда выйдет сам Файдом Живоглот!

Публика оживилась.

— Но! — гоблин поднял к небу длинный зеленый палец. — Все очень непросто. Мы все знаем Файдома. Сколько удовольствия он до­ставил нам на прошлых турнирах! О! И каких удовольствий! Помните, как от схватил за нижние лапы противного скинка и разорвал его попо­лам?! А помните, как он вырвал и сожрал сердце у бистмена Мартика. Какое торжество! У меня и сейчас полный рот слюны от удовольствия. Ну, так вернемся к тому, с чего я начал. А с чего я начал? Ах, да! Я на­чал с того, что не все так просто. Да, не все! Чтобы бросить вызов на­шему любимцу, нужно или башки не иметь, или быть настоящим чудо­вищем. Сегодня вызов Файдому Живоглоту бросает боец со странным именем — Друг Странного. Не подумайте, что я перекурил травы оза­рений и начал заговариваться. Я действительно ее перекурил, но и про­тивника Файдома действительно зовут Друг Странного. Еще раз, для идиотов — Друг Странного. Делайте ваши ставки. Лично я ставлю на Друга Странного, потому что уверен, что все поставят на Файдома, и если я поставлю против него даже старую пуговицу, то при победе Дру­га Странного выиграю быка. Все, я действительно заговариваюсь. Ставки сделаны, господа! Бой!

На поле боя не торопясь вышел Абхораш с надвинутым на лицо капю­шоном и встал, ожидая противника. С другой стороны появился орк таких размеров, что Магнификус невольно содрогнулся. Трехметровое зеленое те­ло сковывали шипованные доспехи. Из одного кулака монстра, размером с две человеческие головы, торчал широкий двуручный меч. На другой кулак была натянута металлическая, тоже шипованная перчатка. Голову Файдома украшал шлем с тремя рогами, а ноги защищали тяжелые сапоги.

Живоглот сверху вниз осмотрел своего противника и, рыча, зато­пал к нему, на ходу поднимая меч. Лорд Вампир дождался, когда кли­нок противника начнет свой смертоносный полет в его сторону и взмах­нул цепом. Меч Файдома рассек воздух над головой вовремя откло­нившегося рыцаря. Вслед клинку полетел цеп и обвил запястье орка. Абхораш потянул цеп вместе с Файдомом на себя, потом отступил в сторону и, словно надувную куклу, отбросил монстра в дальний угол поля. Орк со всего маха врезался в одну из полукруглых балок Арены, отчего весь купол содрогнулся. Публика шумно вздохнула. Файдом с диким ревом вскочил на ноги и опять ринулся на противника. Посколь­ку цеп остался болтаться на лапе орка, Лорд Вампир остался без ору­жия. Монстр уже занес меч для удара сверху, но рыцарь стремительно шагнул навстречу, перехватил левой рукой запястье противника с зажа­тым мечом, а ладонью правой руки толкнул его в грудь. Живоглот сно­ва отлетел к металлической балке. Публика аж привстала. Не дожида­ясь, пока орк оправится от падения, Лорд Вампир сам пошел к нему на­встречу. Оглушенный Файдом, мотая головой, поднялся на ноги и, уви­дев приближающегося человека, истерично замахал мечом перед собой, будто отгоняя назойливую муху. Абхораш на ходу поднял выпавший цеп и метнул в орка. Шар угодил монстру в правое плечо. Меч на мгно­вение остановился. Этого мгновения хватило, и рыцарь, приблизив­шись к Фай дому вплотную, ухватил за нижний край доспеха и швыр­нул орка, как мешок с картошкой, на спину. Потом сел на грудь про­тивнику, прижал своими коленями к помосту его раскинутые руки и мощным ударом кулака в висок отправил Живоглота в глубокий нокаут.

Публика синхронно ахнула.

Напоследок Лорд Вампир большими пальцами рук выдавил по­верженному монстру глаза, встал на ноги и покинул поле боя.

— Что ж! — первым нарушил воцарившуюся над трибунами тиши­ну гоблин-ведущий. — У Файдома были дни и посветлее, но Друг Странного честно заслужил свою награду — две золотые монеты и женщину дручию. А я ведь так пуговицы и не поставил. Дурак, одно слово! Но я гоблин, и мне многое простительно. Восемнадцатый бой!

Магнификус дождался, пока его спутник получит в шатре распоря­дителя причитающуюся ему награду. Тот вернулся в сопровождении Кет. Девушка на ходу потирала натертые веревками запястья рук.

— Я думал, что ты его прикончишь, — сказал Второй.

— Он герой, героев лучше калечить, — посоветовал рыцарь. — Бу­дем надеяться, что раны у него затянутся прежде чем он очнется и вспорет себе брюхо. Если раны затянутся, то алтари начнут его восста­навливать слепым. Тогда на одного убийцу станет меньше.

— У Файдома двое слуг. Они позаботятся, чтобы он сдох, — сооб­щила Кет и ласково склонила голову на плечо Абхорашу. — Мне никто не поверит, что сам сэр Бетельгейзе сражался за мою свободу. Времен­ную, к сожалению.

— Почему временную? — не согласился Лорд Вампир, осторожно уклоняясь от ее ласки. — Король тебя продал, Королева предала. Ты свободна, моя хищная птичка.

Кет подняла на него свои большие темные глаза и напомнила:

— Я жрица, мой неуступчивый аскет. Пусть Король и продал, а Королева предала, но ты же знаешь, что я посвящена Кхеине.

— Так кто тебе мешает? Служи, — сказал рыцарь и показал на Магнификуса. — Он и есть Кхеине. Твой бог, которому ты посвящена.

— Так, — быстро вмешался в их разговор Второй, заранее преду­гадывая ход событий. — Падать на колени, громко славить и тому по­добное нельзя. Я здесь инкогнито.

— Кхеине! — окаменев от изумления, повторила за Абхорашем Эльф-ведьма. — Он воплотился!

— Воплотился, — подтвердил Лорд Вампир. — Только тише. Твой бог хочет научиться владеть мечом, поэтому он здесь.

— Если бы, сэр, на вашем месте был бы кто-то другой, то я бы не поверила ему, — сказала девушка, повернулась к Магнификусу и впол­голоса произнесла: — Великий Кхеине, Кет Зарин принадлежит вам и телом и душой. Приказывайте!

— Клянусь, сейчас мне ничего в голову не приходит, — признался ее «бог». — Мне скоро на поле выходить. Давай чуть позже я что-ни­будь придумаю. Пока отдохни и постарайся никого не соблазнить и не съесть. Помню, меня твоя коллега чуть к столу не подала с овощами. Это еще до того как я стал Кхеине.

— Как к столу? — не поверила Кет. — Вас?

— Меня-меня, — кивнул Второй. — Песнями манила, шалунья.

— Двадцать первый бой! — раздался визгливый голос гоблина-ве­дущего. — Обаяшка и пижон, синьор Рафаэль Пираззо, и господин Странный сойдутся на этом поле, а уважаемая публика сможет наконец отогнать духов сна и усталости. Чувствует мое маленькое черное серд­це, что мы получим много радости от этого зрелища.

— Иди и не бойся умереть, — приободрил друга Абхораш. — Ра­фаэль сначала прощупает твою защиту и только потом будет нападать. Помни, хороший боец верен технике, гениальный — вдохновению.

Магнификус обреченно вздохнул и побрел к полю боя.

Пираззо уже ждал его, небрежно перебирая кружевной манжет на камзоле.

— Так это вы, любезный, лишили меня удовольствия прикончить болвана Фандома или случайно получилось? — хитро сощурился он, когда Магнификус подошел поближе. — У Фандома была такая обая­тельная ставка.

— Я лишил, — хмуро сознался Второй. — Перекупил возможность сразиться с вами. Много хорошего о вас слышал.

— Уверен, мне льстили, — вытаскивая из ножен узкий клинок, хи­тро улыбнулся Рафаэль. — Приступим, любезный господин Странный, к нашим упражнениям. Вы что поставили?

— Золото, — сообщил Магнификус.

— Разделяю ваш вкус, — похвалил противник, делая первый вы­пад. — В золоте есть что-то настоящее. Недаром говорится — на вес золота, золотая голова, золотое сечение и так далее.

С первых же ударов Второй понял, что в этом поединке его шансы равны нулю. Помимо того что Пиразэо блестяще фехтовал, его гибкий, но крепкий меч не шел ни в какое сравнение с ржавой железкой в ру­ках Магнификуса. Клинок Рафаэля при каждом соприкосновении с ме­чом молодого человека словно змея обвивался вокруг трофейного теса­ка и с приятным шелестом ускользал обратно к хозяину, при этом оставляя глубокие зарубки на вражеском лезвии. Только опыт, прио­бретенный Магнификусом в палочных боях с Лордом Вампиром на плоту, пока спасал от смертоносных укусов меча Пиразэо. Но рыцарь был прав — первые несколько минут Рафаэль не предпринимал особен­ных усилий для атаки на поражение. Он проверял боеспособность про­тивника.

— У вас элегантный стиль нападения, — отражая очередной выпад, заметил Второй.

— Для меня сражение — в первую очередь искусство, а уже потом победа, — согласился Пираззо,

— Жаль, что у меня не было такого наставника, — сказал Магни­фикус, с завистью разглядывая оружие противника.

— Такова жизнь. Главное понимаешь в последнюю очередь, — ус­мехнулся Рафаэль и стремительным движением клинка сделал прореху на рукаве молодого человека.

— Хоть здесь немного поучусь у мастера, — шагнул назад тот и по­просил: — Не будете так любезны оповестить меня о точке на моем те­ле, куда вы соблаговолите поразить меня? Или ваши действия носят случайный характер?

— Вы обижаете меня, — возмутился Пираззо. — Клинком движет мысль, а не сила. Вот, например, следующим ударом я проколю вам любой, избранный вами же орган. Пари?

— Пари! Пусть будет печень, она у меня давно на подозрении, — согласился с ним Магнификус, внутренне рассчитывая, сколько у него будет времени при таком болезненном раскладе.

— Печень так печень. Раз, — произнес Рафаэль, сделал полшага в сторону и отвел руку с мечом.

— Два, — изящно выгнув стройное тело и припадая на левое коле­но, продолжил отсчет он.

— Три, и да здравствует Смерть! — закончил за него Второй, рас­крываясь перед несущимся в него лезвием меча.

Меч пронзил бок Магнификуса, но тот только шагнул ему навстре­чу, пока лезвие не погрузилось в его тело по самую рукоять.

Рафаэль, не понимая, что происходит, вытаращил на молодого чело­века удивленные глаза. Глаза еще не успели закрыться, а его отрубленная голова уже скакала по полю. Вторым ударом Магнификус отрубил ему руку, при этом меч так и остался торчать в боку молодого человека, а те­ло Пираззо повалилось в сторону. Из последних сил Магнификус извлек меч и только после этого позволил смерти забрать себя.

И он опять быстро шел по длинному коридору в сторону ослепи­тельного света в конце. И снова были двери. Теперь ему удалось раз­глядеть их лучше. Обычные деревянные двери с полукруглой аркой на­верху и тяжелыми бронзовыми кольцами вместо ручек. Одинаковые двери — что правая, что левая. Хотя, кажется, правая была чуть приот­крыта. Но несмотря на то что его движение было не столь стремитель­но, как в первый раз, остановиться все-таки не удалось. Свет притяги­вал к себе тело, пока оно окончательно не растворялось в нем.

Его появление в алтарном круге было встречено сдержанными ап­лодисментами.

— Ловкий трюк! — похвалил его Абхораш, сидя у костра. — Хо­тел бы я посмотреть на лицо Рафаэля, когда он поймет, что ты лишил его заветного меча. У него приключится истерика.

— Вы неподражаемы, великий Кхеине! — подала голос из-за пле­ча рыцаря Кет,

— Пустяки, — смутился Второй и начал разглядывать трофей. — Так значит, он его на свой легион выменял?

— Говорят, — подтвердил Лорд Вампир и добавил: — Теперь мой божественный ученик, тебе будет значительно легче тренироваться. С таким мечом невозможно проиграть.

Лорд Вампир как всегда был прав: с обретением меча Пираззо де­ло у Магнификуса пошло веселее. Он самозабвенно фехтовал, раз от раза чувствуя себя все уверенней. На хорошего противника тратил не более десяти ударов. Зрители при его появлении на поле восторженно скандировали:

— Слава Смерти! Слава Странному!

Многие бойцы просто снимали свои кандидатуры, когда узнавали, что он их противник.

За пять дней Второй проколол два гномьих, два человеческих и шесть орчьих сердец. А заодно выпустил на волю шестнадцать рабов и стал обладателем двух скакунов — белого и черного, — двадцати одной золотой монеты и еще десятка дорогих побрякушек. Все это время Аб­хораш наблюдал за его поединками с трибун. Красавица дручия нао­трез отказалась принять предложенную ей молодым человеком свобо­ду и готовила обеды, а заодно охраняла алтарь возрождения в их отсут­ствие. Вечерами все трое собирались у костра и тешили друг друга рас­сказами. Ночью дежурили по очереди.

К концу пятого дня, когда Магнификус попыхивал своей трубоч­кой у костра, а Кет штопала его порезанную в схватке куртку, Лорд Вампир вернулся в пещеру озабоченный.

— У Арены крутится Пираззо, — сообщил он молодому челове­ку. — Он хочет свой меч обратно и поэтому настраивает распорядите­лей турнира против тебя. Говорит, что ты пользуешься сафери и поэто­му выигрываешь. Распорядители могут ему поверить. Ты слишком бы­стро побеждаешь, а он им предложил сорок золотых монет за свой меч.

— Это ведь хорошо, — не понял его логики Магнификус.

— Для тебя хорошо, — объяснил рыцарь, — а для тотализатора плохо. Кажется, нам пора возвращаться.

— Ты хочешь сказать, что мое обучение подошло к концу? — уди­вился Второй.

— Я уже сказал это, — ответил Абхораш. — Боги быстро учатся.

— Ладно, — смирился с его решением Магнификус, сделал глубо­кую затяжку и повернулся к девушке: — Кет, а у тебя есть меч?

Она отрицательно мотнула головой.

— Тогда бери этот, — бросил ей под ноги меч Пираззо Второй, — Ве­ликому Лорду все равно, чем противника кромсать, а у меня есть мой, бо­жественный, — он оглянулся на рыцаря: — Я правильно говорю?

— Абсолютно, — поддержал его тот и начал стирать алтарный круг на полу.

— Зачем ты его стираешь? — удивился Магнификус. — Вдруг нас убьют?!

— Будем надеяться, что так и произойдет, — ответил Лорд Вам­пир. — Иначе нам опять по глиняным карьерам идти.

— Глиняные карьеры — это омерзительно! — поежился Второй и зевнул.

— Кет, ты дежуришь? — спросил Абхораш.

— Я, — коротко ответила девушка, откладывая в сторону куртку.

— Смотри, пусть будет как надо, — сказал ей рыцарь и лег па лис­тву у стены.

Скоро Магнификус тоже решил вздремнуть. Он сгреб сухие ли­стья поближе к огню, накрыл их плащом, выигранным накануне у ру­соголового дикаря с Северных Пустошей, и лег. Сон, ласковый, как дыхание ребенка, пленил его разум и повлек за собой в давние време­на, когда Второй еще не сомневался в тотальном могуществе добра.

Что-то кольнуло его в грудь на уровне сердца, он попытался, не ра­скрывая глаз, отвести ладонью мешающий предмет и ощутил пальцами холодное лезвие клинка.

— Спи, мой господин, — шепнула ему на ухо Кет и надавила на ру­коять меча.

Третий раз он шел знакомым коридором. Свет впереди по-прежне­му слепил, но уже не тянул к себе так сильно.

— Третья смерть, и направо, — вспомнил Магнификус слова Валайи и взялся за медное кольцо на двери справа. Дверь распахнулась перед ним. Из-за двери пахнуло прохладой. Второй шагнул в дверной проем и оказался в каком-то полутемном зале. Дверь за спиной захлопнулась. Когда его глаза привыкли к царящему вокруг полумраку, он понял, что в зале не один. Мимо стен зала бесшумно двигалась колонна людей. Маг­нификус подошел к людям ближе. Здесь были и мужчины и женщины, зрелые, совсем старики и дети. Они шли молча, опустив вниз головы.

— Эй! — позвал он.

Но на его голос никто не обратил внимания.

— Они не слышат тебя, — раздался чей-то голос.

Второй обернулся и увидел Смерть. Перепутать было невозмож­но — скелет в рваном саване, коса в руке. Смерть в ее канонической ин­терпретации.

— Моор? — догадался Магнификус.

— Он самый, — кивнула Смерть.

— Почему в таком виде? — спросил Второй.

— Ума не хватило другой образ при загрузке в игру выбрать, — честно признался Моор. — Хотелось художественной правды. Жертва личного максимализма.

— Чего они ждут? — проводил взглядом печальную фигуру совсем юной барышни Магнификус.

— Кто чего, — ответил бог Смерти. — Хорошие сегодня родятся людьми, гномами, эльфами или даже могут скейвенами. Плохие — из грязи орками выберутся.

— Это ты решаешь, кто хороший и наоборот?

— Игра сама решает. Моя роль почти номинальная. Только спор­ные случаи.

— Какие, например?

— Военные чаще. Им же приходится убивать. Если родину защи­щал — одно, если грабил, мародерствовал — другое. Бывает, плохого не делал, но только из трусости или по лени. Тоже мне думать. Может в гоблинах себя реализует? Бывает, плохо жил, а под конец — бах, и со­бой пожертвовал ради другого. Тут машина не справляется. Милосер­дия не запрограммируешь.

— А как выбор происходит — в люди или гномы?

— Игра справляется. Мастерить любил больше остального — в гномы, парил в фантазиях всю жизнь — в эльфы, гармонично сущест­вовал — в люди. Со скейвенами сложнее. Почти каждый случай инди­видуальный. Крысы — мои постоянные клиенты. У них патологическая тяга к целесообразности. Докторскую можно писать. Но кому она нужна?

— Кстати, по поводу крыс! — вспомнил Второй. — Тебе Шарскун не попадался? Куда его?

— Шарскун, Шарскун, — Моор склонил в сторону череп, — Не помню. Много их. Сейчас спрошу, — и он крикнул в другой конец за­ла: — Цыган?! Шарскуна куда определили?

— Никуда, не наш он, — отозвался оттуда знакомый голос.

— Что значит — не наш? — не понял Магнификус.

— Мимо прошел, — пояснил Моор. — Герой.

— Слава Богу! — облегченно вздохнул Второй и кивнул в сторону, откуда прозвучал голос. — Это Цыган-кузнец?

— Он, — ответил бог Смерти и, подплыв по воздуху вплотную к гостю, заглянул ему прямо в лицо пустыми глазницами. — Так ты и есть Магнификус? Порталы рушить будешь.

— Буду, — честно признался Магнификус. — Слишком хорошо ты свой Хаос придумал.

— Кто знал! — простонал Моор и быстро переместился в центр за­ла. — Нечисть! Злобная нечисть! Паразиты! Они предали меня!

— Не переживай так, — попытался его успокоить Второй. — Пор­талы снесем, и все утихнет,

Моор опять подплыл к нему и тихо сказал:

— Ты ошибаешься, Я действительно их слишком хорошо приду­мал. Гениально придумал. Ты Черный Портал закроешь, и они станут слабее, но не исчезнут. Они в самой сути игры. Это не просто отдель­ные персонажи — это субличности. Они в каждом из нас. Они и в те­бе. Изменение, боль, саморазрушение, порок — вечные герои.

— Не понимаю, — задумался Магнификус. — У них есть тела, а те­ла можно уничтожить.

— Их тела можно, наши души нет. Уничтожай, не уничтожай, а зав­тра какой-нибудь голубоглазый мальчик из далекой деревушки вырастет в мужчину, возьмет оружие и превратится в Кхорна. Не уследишь.

— Это слишком сложно для меня, — заявил Второй. — Я знаю, что нужно уничтожить Портал, для этого нужны недостающие кубики, ромбики. Ты мне их дай и все. Там уже моя забота.

— У меня их нет, — раздраженно крикнул бог Смерти. — Эти па­разиты их украли.

— Как украли? — удивился Магнификус.

— Точнее, не вернули, — оговорился Моор. — Два я отдал Тзинчу, два — Слаанешу. И все — больше я своих принципов не видел.

— Плохо дело, — ужаснулся Второй. — Хуже некуда. Зачем же ты их отдал?

— Хотел увеличить силу своей армии. Мы с Таалом играли. Он то­же принципы своим раздавал. Это давно было. Очень давно. Откуда нам было знать, что они сами по себе заживут? Я не понимаю, как это случилось! — бог Смерти поднялся на несколько метров в воздух и про­орал: — Корин! Корин! Где мы? Что ты наделал? Где мы?

— Здесь, — за Корина ответил Магнификус, опасаясь за рассудок божества. — Вы все здесь и я здесь. Не своди меня с ума дополнитель­ными сложностями. Пойдем по порядку — принципов у тебя нет?

— Нет.

— Они у Тзинча и Слаанеша?

— Да.

— Все ясно. Будем решать эту задачу методом тыка. А пока я дол­жен объявить тебе войну. Вернее, не тебе, а твоему подопечному — Ха­осу. Мне так Валайа сказала. Иначе выражаясь, Магнификус объявля­ет войну Хаосу!

— Хаос принимает вызов Магнификуса! — столь же торжествен­но ответил бог Смерти, перекинул косу в другую руку и попросил: — А теперь уходи, пожалуйста. Я и так в шаге от безумия. Уж поверь мне как дипломированному врачу в далеком прошлом. Знаешь, почему я перестал контактировать с другими Древними?

— Ну? — насторожился Магнификус.

— Они до сих пор не понимают, что взяли на себя компетенцию Бога — создавать мир и управлять им. Они — просто люди, с обычны­ми человеческими возможностями, пытаются манипулировать беско­нечными категориями. От безумия их спасает только собственная огра­ниченность. Им невозможно объяснить, что это не просто сбой в про­грамме, а промысел Божий. Они атеисты. Я их боюсь, поэтому пред­почитаю находиться здесь. Прощай, опасный мечтатель, — Моор взмыл под потолок и растворился в тени.

Второй проводил его взглядом и вернулся к двери.

Он уже взялся за медное кольцо на ней, как его настиг голос Цы­гана, раздавшийся откуда-то из тени слева:

— Слаанеш перед выходом в Небытие передал на хранение свои принципы. Я знаю кому,

— Кому? — встрепенулся Второй.

— В обмен на мое знание пообещай сделать колоду, — предложил кузнец.

Магнификус подумал и согласился:

— Хрен с тобой, я попрошу Вилли сделать тебе приличную коло­ду. Подойдет?

— Подойдет, — сообщил кузнец. — Принцип Слаанеша хранит Малекит в своем дворце. Малекит поклоняется Слаанешу.

— А где он его держит?

— В голове изваяния Кхеине, в зале Желанной Боли.

— Благодарю за информацию. Хоть что-то прояснилось. Ишь ты — в моей голове! Хорошо бы теперь узнать, как уничтожать этот портал? Наверняка полагается совершить какой-нибудь сверхтаин­ственный ритуал, ети его мать?

— Полагается, как же без ритуала, — согласился призрак. — Но со всеми принципами ты станешь творцом мира. Остальное — только твоя фантазия.

— Заканчивай с гостями, Цыган! Это невозможно, мне нужна ти­шина! Я сужу жизнь, — прогрохотал под сводами крик Моора.

— Цыган, что за ритуал? — несмотря на окрик, уточнил Магнифи­кус.

Но тот ему не ответил. В зале воцарилась-таки гробовая тишина. Гость подождал еще мгновение и толкнул дверь.

— Где ты был три дня? — встретил его вопросом Лорд Вампир.

— Три дня?! — не поверил Магнификус.

— Два с половиной, — уточнил рыцарь.

— Да так — поделился кое-какими мыслями с богом Смерти. Вот он действительно странный. Страннее остальных, но по-своему ответ­ственней, — рассказал Второй.

— Не понял? — вскинул брови Абхораш.

— Я тоже не понял, — признался Магнификус. — Но в двух сло­вах так — все начинаем с нуля.

И он рассказал о своей встрече с Моором. В течение всего рассказа рыцарь не промолвил ни единого слова, лишь по завершении он потер ру­кой подбородок и признался:

— Я ничего не понял, но можешь на меня рассчитывать. Пошли. Нужно спешить. Мне давно пора кормить рыбку.

Синее небо над Черным хребтом и прилегающими к нему землями Империи способствовали хорошему настроению. Лица путешественни­ков обдувал теплый ветерок, перед глазами лежали зеленые просторы лесов, и отовсюду доносилось пение местных сладкоголосых птиц.

— Жалею, что не да Винчи, печалюсь, что не Петрарка, страдаю, что не Бетховен! — блаженно жмурился Второй, спускаясь с каменной кручи вслед за Лордом Вампиром. — Определенно, с этой стороны гор мир лучше во всех отношениях.

— Трудно не поддержать, — согласился с ним Лорд Вампир. — Хо­тя и не имел счастья познакомиться с упомянутыми тобой Древними.

Они спрыгнули с камней на землю и направились к лесу.

— Великий Лорд, — обратился к своему спутнику Магнифи­кус. — Как-то у меня в голове не укладывается — неужели Кет пре­дала нас?

— Кто знает?! — пожал плечами рыцарь. — Может быть, она сде­лала за нас грязную работу и сэкономила нам время. Ведь перед тем как мы уснули, я невольно сам подал ей эту мысль. Может быть, она решила подзаработать на мече. Рафаэль за него давал кучу денег. Но скорее всего — и то и другое.

— Разве так бывает? — не поверил Второй.

— Друг мой, — положил ему на плечо руку Абхораш. — Только так и бывает. Все остальное — либо случайность, либо неправда. А какие у тебя претензии к девушке? Мы помогли ей, она помогла нам и еще под­заработала. Что если она укроется теперь где-нибудь в глубинке, вый­дет замуж, родит детей и будет рассказывать им и их детям перед сном о том, как встреча с Великим Кхеине изменила ее жизнь. Быть бо­гом — неблагодарное занятие и противоречивое к тому же.

— Широта твоих воззрений. Великий Лорд, выше всяких пох­вал, — «по-доброму» съязвил Магнификус. — Сомневаюсь, что мне это по силам.

— По силам, по силам, — уверил его рыцарь. — Суди поступки других, как хотел бы, чтобы другие судили тебя.

— Два в одном, — неопределенно констатировал Второй и замер, глядя вперед.

Из лесной чащи им навстречу выезжали вооруженные всадники. Их доспехи блестели на солнце, а руки сжимали копья и щиты, укра­шенные изображением парящего дракона.

— Вот и они, — сказал Лорд Вампир, приветственно вскидывая руку.

От группы всадников отделился один и поскакал к путешественни­кам. Магнификус узнал в нем Ната.

— Магистр, мы ждали вас! — отрапортовал всадник. — Сейчас приведут коней. Наш лагерь недалеко. В лесу, у озера.

— Хорошо, Нат, — похвалил его Абхораш и деловито поинтересо­вался: — Было что-нибудь интересное?

— Мало, — сообщил тот, — Вчера вечером мы уничтожили три с не­большим десятка орков. Они думали напасть на городок к югу отсюда. С. пустыми телегами шли зеленомордые. Да, и еще —у нас пленница.

— Пленница?! — удивился рыцарь. — Эльф?

— Никак нет, — мотнул головой Нат. — Скейвен. Дралась как де­мон. Зарубила двоих наших людей. Еле ее связали. Хотели убить, но она сказала, что ищет своего мужа, которого увел господин Магнификус.

— Асушан?! — воскликнул Второй.

— Так точно - Асушан, раздери ее Хаос! — подтвердил всадник, разворачивая коня. — Она в нашем лагере.

Крайне взволнованный этой новостью, Магнификус забыл о сво­ем божественном статусе и побежал за всадником. Строй рыцарей рас­ступился, пропуская спешащего бога Войны. Лорд Вампир дождался, пока ему подведут коня, и не торопясь поехал следом.

...

На берегу лесного озерца, заросшем тилорезом, стояли пять по­ходных шатров, в центре лагеря горел костер, над которым один из спе­шившихся рыцарей жарил куропатку, наколотую на меч. Задыхаясь от бега, молодой человек огляделся. Супругу Шарскуна он обнаружил привязанной цепью к сосновому стволу вблизи одного из шатров.

— Господин Кхеине, — подбежал к нему рыцарь с куропаткой на мече. — Что случилось? Где Лорд?

— Сейчас будет, — отмахнулся Магнификус и, указав на Асушан, приказал: — Немедленно освободите ее!

— Господин Кхеине, это чрезвычайно опасно, — предупредил воин. — Она трижды проткнула меня своим тупым мечом, прежде чем я успел достать свой!

— Освободите! — категорично потребовал Второй.

Рыцарь свистнул. Из близлежащего шатра выскочили трое слуг.

— Отвяжите пленницу, — ткнул в скейвеншу воин и еще раз пре­достерег Магнификуса: — Не подпускайте ее близко — может пере­грызть горло.

Но Второй его не дослушал и сам бросился помогать слугам сни­мать цепи с Асушан.

— О! Великий Древний! — упала перед ним на колени скейвенша. — Скажите мне правду, где мой бестолковый муж? Я с ума схожу! С тех пор как он ушел с вами, его больше никто не видел!

Магнификус поднял ее с коленей и поторопился успокоить:

— Все нормально! Он жив!

— Как жив? — нахмурилась скейвенша. — Значит, этот подлец бросил свою семью?!

— Да нет же! — воскликнул Второй. — Шарскуна застрелили в Наггароте. Я лично видел его мертвое тело, висящее на городской площади.

— Постойте, — запуталась Асушан, — так он жив или мертв?

— Был мертв, но теперь жив, — сумбурно пояснил Магнифи­кус, — Моор сказал мне, что Шарскун не появлялся у него, потому что он герой или чемпион. Я не знаю, как это называется у скейве­нов.

— Вечный, — подсказала ему Асушан и недоверчиво поинтересо­валась: — Как этот проходимец умудрился стать вечным?

— Он пожертвовал собой, спасая другу жизнь, — ответил Второй.

— Шарскун? — на всякий случай уточнила Асушан.

— Твой муж, Шарскун, — подтвердил Магнификус. — Он совер­шил подвиг и стал вечным.

— Тогда почему мой вечный муж не вернулся домой к началу учеб­ного года наших детей? — спросила скейвенша.

— Я не знаю, — признался Второй.

К беседующим подъехал Лорд Вампир, спешился и принялся мол­ча разглядывать Асушан. Наконец он повернулся к своему «боже­ственному» спутнику:

— Это твоя знакомая?

— Это мой друг, — серьезно взглянул ему в глаза тот. — Ее муж от­дал за меня жизнь в Наггароте. Он исчез, и Асушан его ищет.

— Друзья моих друзей — мои друзья, — сделал полупоклон ры­царь. — Я Абхораш Бетельгейзе.

— Отор Бер Асушан Дуц, Восьмая в клане Эшин, — изобразила некое подобие книксена Асушан.

— Я очень высокого мнения о вашем отце — Наршусе Феусс. Вы же — урожденная Феусс? — спросил Абхораш и, к изумлению всех присутствующих, поцеловал лапу скейвенше.

— Откуда вы знаете? — смутилась Асушан и потупила взор.

— Ну, во-первых — фирменный удар вашего почтенного родите­ля — «пятая лапа», с помощью которого вы лишили жизни моего ры­царя, и во-вторых — имя вашего супруга, — объяснил Лорд Вампир и поинтересовался: — Как ваш знаменитый отец? Практикует?

— Уже нет, — ответила Асушан. — Папа семь лет назад замуровал­ся в одной из подземных пещер в катакомбах под Эшинблантом для внутреннего самосовершенствования. Моя сестра носит ему пищу и одежду.

— Жаль, — вздохнул рыцарь и сообщил Магнификусу: — Отец ва­шего очаровательного друга когда-то был лучший наемный убийца Старого Света, он разработал уникальный стиль боя, к сожалению, не­доступный для людей ввиду различий физиологического характера. Я имел честь дважды сражаться с уважаемым Наршусе, один раз я его убил, другой — он меня. Так в чем проблема?

— Шарскун исчез, — сказал Второй. — После своей гибели в Наг­гароте он не вернулся домой. Хотя собирался.

— Мой муж — приличный скейвен... — начала было Асушан, но Лорд Вампир не дал ей закончить и деловито уточнил: — Где его алтарь?

— У него нет своего алтаря, он только-только стал вечным, — от­ветил Магнификус.

— Тогда он должен был восстановиться тем порталом, который ви­дел последним, — заверил его рыцарь и добавил: — Может статься, ему не удается выбраться.

— Точно! — воскликнул Второй. — Там огромное количество зверолюдей, а у Шарскуна не было меча.

— Вы думаете? — с надеждой в голосе спросила скейвенша у Аб­хораша.

— Я уверен, — кивнул он.

— Тогда мне нужен самый быстрый дракон на свете, — заявил Магнификус, вытащил знак прадракона и шепнул ему: — Болтун, лети сюда скорей.

— Что вы делаете? — не поняла Асушан.

— Он вызывает своего дракона. Хочет вылететь на помощь ваше­му мужу, — объяснил Лорд Вампир, подал женщине локоть и предло­жил: — Пока дракон будет сюда добираться, я могу вам предложить перекусить с дороги и выпить вина в моем походном шатре.

— Я не пью, хотя для женщин клана Эшин существуют некоторые сво­боды в этом вопросе,— опять засмущалась скейвенша, но тут же сунула ле­вую лапу под локоть рыцаря и добавила: — Спаси вас Рогатая Крыса!

После чего Лорд Вампир повел ее к своему шатру.

К тому времени, когда крылатая тень пронеслась над лагерем, Магнификус, Асушан и Абхораш уже успели сытно перекусить, а Вто­рой и рыцарь заодно привести себя в порядок.

— Что ж, — протянул руку Магнификусу Лорд Вампир, — пожа­луй, что на этом мы и расстанемся. До битвы. Я не буду выходить из шатра, не хочу смущать дракона, драконы меня не любят.

— Как ты узнаешь, когда будет битва? — спросил Второй.

— Спрошу у Марты, — ответил рыцарь. — Она все знает.

Он обернулся к скейвенше:

— До встречи, милая Асушан, при случае передайте мой поклон своему родителю.

— Передам, — пообещала та, поклонилась рыцарю и первой вышла из шатра.

— О такой спутнице жизни можно только мечтать, — глядя ей вслед, серьезно заявил Лорд Вампир. — Она прошла более тысячи миль, чтобы найти своего мужа.

— Шарскун ее стоит, — сказал Второй и обнял своего печального наставника.

— Это невозможно! — ревел Болтун, взмывая в небо. — Драконы за всю историю мира не носили на себе скейвенов!

— У всего должно быть начало! — философски заметил Магнификус, глядя вниз на превращающиеся в белые точки шатры лагеря Абхораша.

— Я боюсь! — взвизгнула Асушан, вцепившись обеими лапами в пояс молодого человека.

— Кошмар! — продолжал реветь дракон. — Меня засмеют, если узнают. Я никогда не женюсь! У меня не будет потомства! Я погиб!

— Прекратите панику! — крикнул Магнификус. — Я все улажу.

Земля стремительно проносилась у них под ногами. Зеленые мас­сивы лесов сменили геометрические фигуры полей, за ними проскользнула паутина мелких речушек, мелькнул верхушками башен какой-то замок на горизонте, опять потянулись леса.

— Где-то там! — показал рукой вниз Второй. — Я узнаю эти места. Ищем озеро в лесу. Почти такое же, как у лагеря.

Дракон спикировал ближе к верхушкам деревьев и полетел прямо над ними.

Магнификус заметил бредущего по лесной тропе тролля.

— Озеро, вижу озеро! — проревел Болтун.

— К нему, — приказал Второй.

Им повезло. Это действительно было искомое озеро. И на его бе­регу по-прежнему стоял алтарь. На нем же, балансируя на головах ка­менных химер, отчаянно отбивался лапами от толпы монстров абсолют­но голый Шарскун.

— Шарскун! — радостно крикнул Магнификус.

— Где ты был, человечек? — смахивая ударом левой лапы очеред­ного урода вниз, ответил ему крыс. — Меня триста раз сожрали.

— Твой меч, — протянул ему рукояткой вперед меч сланное моло­дой человек, подлетая ближе.

Шарскун схватил оружие и с остервенением начал им кромсать го­лодных битсменов:

— Нате вам, плохие обжоры!

— Любимый, я с тобой! — подала голос Асушан и, не дожидаясь окончательного приземления, спрыгнула в самую гущу зверолюдей.

— Милая, почему ты здесь?! — продолжая орудовать клинком, одно­временно обрадовался и удивился скейвен. — Разве дети не пошли в школу?

— Пошли, — успокоила его супруга, перерубая получеловека-полу­свинью ровно напополам. — Старшие следят за младшими, и я еще те­тю Гаршусу попросила у нас пожить.

Дракон наконец опустился на другой берег озера, и Магнификус присоединился к этой идиллической «мясорубке». Зверолюди начали понемногу отступать в чащу.

— Как ты жил без меня, Древнейший? — полюбопытствовал скейвен и подцепил кончиком своего меча какую-то грязную тряп­ку с земли. — Порази их Рогатая Крыса! Это были мои любимые штаны!

— Очень энергично жил, дружище, — сообщил Второй, двумя короткими ударами наперекрест вспарывая брюхо жабообразному монстру.

— Ты хорошо дерешься, — заметил Шарскун. — Быстро научился.

— Жизнь заставила, — признался Магнификус и добавил: — В мо­ей сумке есть сменная пара нижнего белья и плащ. Мы тебя оденем.

— Не надо, — вмешалась Асушан, прикончив последнего битсме­на и убирая меч в ножны. — Я взяла ему чистую одежду.

— Мышка моя! — обнял ее за талию супруг. — Теперь ты по­няла, что я сказал на свадьбе чистую правду? Даже смерть не раз­лучит нас!

— Оденься сначала, трепач, — отпихнула благоверного скейвенша и достала из заплечного мешка сверток с одеждой.

— Поищи на земле мое обручальное кольцо, — попросил Шар­скун, скрываясь с одеждой в прибрежном кусте. — Они мне его вместе с пальцем отожрали.

— Хозяин! — проревел с другого берега Болтун. — Я полетел, что ли? Мне здесь холодно.

— Лети, — махнул рукой Магнификус и повернулся к женщине, — Как вы себя чувствуете?

— Теперь нормально, — ответила Асушан.

— Милая, а кто у нас родился? — подал из куста голос скейвен.

— Девочка, — сообщила супруга.

— Ты уже оформила на нее пособие?

— Не успела пока.

— Ты с ума сошла! Нам же не принесут на день Тринадцати допол­нительный паек! — огорчился Шарскун,

— Нечего гибнуть где попало, — огрызнулась Асушан. — Я даже к Бешосу Кипе ходила про тебя узнавать.

— В храм надо ходить, а не по гадалкам шляться, — пристыдил ее супруг, выходя из-за куста в новом наряде. — Великоват немного. По­худел я.

— Зато теперь стал героем, — напомнил ему Второй.

— Но какой ценой! — вздохнул Шарскун и протянул Магнифику­су лапу. — Здравствуй, мой дорогой друг!

— Здравствуй, — пожал ее тот и хитро спросил: — Так почему же ты меня не убил?

— Не успел, — честно ответил скейвен. — Ты полез за эту полу­кровку заступаться. А потом я к тебе привык. Скейвены очень влюб­чивые. А кто тебе сказал?

— Добрые боги-заказчики, — усмехнулся Магнификус.

Окончательно приведя себя в подобающий почтенному скейвену вид, Шарскун принялся совещаться со своей «половиной» о том, как лучше вернуться домой. Асушан наотрез отказалась идти через Прааг и предложила направиться на юг, в сторону Нульна. По ее словам, ког­да-то она пользовалась для выхода из путевых тоннелей заброшенной шахтой, находящейся неподалеку от окраины города.

Молодому человеку ее план очень понравился. Ведь именно там и находились Наола с Тордионом.

На этом и порешили.

Весело переговариваясь, компания двинулась по лесной дороге, по всей видимости, вытоптанной троллями.

— Смотри, — скейвен ткнул лапой на пересекающую дорогу тро­пинку. — Помнишь, как мы на «лютых» здесь проезжали?

— Помню, — ответил Магнификус, действительно узнавая это ме­сто.

— На «лютых» не ездят, — усомнилась в достоверности слов су­пруга Асушан.

— Сердце мое, — с укоризной в голосе сказал тот. — На драконах скейвены тоже не летают.

— Мы на самом деле проезжали здесь на «лютых», — вступился за приятеля Второй. — Нам их предоставила Наола — хозяйка усадьбы неподалеку.

И тут ему в голову пришла замечательная мысль.

— Может, зайдем на минутку? — предложил он. — Я ведь с папой Наолы познакомился.

— Ну и как тебе папа? — заинтересовался Шарскун.

— Нормальный папа, как у всех, — ответил Магнификус. — Я ведь у него руку и сердце дочери попросил.

— Да ты что! — восхищенно выдохнул скейвен. — Ты ему, навер­но, очень не понравился. Вот когда кто-нибудь руку и сердце моей до­чери просит, то у меня первое желание будет ему морду обглодать.

— Остынь, милый, — одернула его супруга. — С таким отношени­ем мы девочкам женихов не найдем.

— Это ты перестань, — заупрямился Шарскун. — С ума сойти можно — только достигает брачного возраста, как женихи уже на по­роге. Мало того, выясняется, что они давно любят друг друга. Я одно­го такого за ухо взял и спрашиваю: «Как это «давно любите»? Она же совсем ребенок, крыса ты патлатая! С родителями приходи».

— Было такое, — подтвердила Асушан. — Бедный мальчик был вынужден за родителями идти. Опозорил жениха собственной дочери на весь город. Теперь он высокий пост в клане занимает.

— Теперь да, — кивнул скейвен. — Приличный мальчишка оказал­ся. Я его кое-каким премудростям разведки обучил.

— Разведки! — озарило Второго и он спросил: — Хочешь подза­работать?

— Нет, — быстро ответила за супруга бдительная женщина. — У нас все есть.

— Тысяча золотых империалов, — озвучил цену Магнификус.

Скейвены быстро переглянулись между собой, и Асушан попро­сила:

— Повторите, пожалуйста?

— Тысяча золотых империалов, — исполнил ее просьбу Второй.

— Короля, что ли, кончить надо? — после долгой паузы уточнил скейвен.

— Кое-что украсть из дворца Малекита в Наггароте, — ответил Магнификус. — Вещь, необходимую для спасения мира.

— Это наплевать, для чего, — взмахнул лапой Шарскун. — Глав­ное, чтобы точно тысячу.

— Может?.. — начала было его жена, но скейвен грубо перебил ее:

— Да помолчи ты! На тысячу мы свой клан соберем. И не забывай — теперь твой супруг вечный. Вечный, понимаешь?! Убьют, а я раз, и живой!

— Только я неподалеку буду, — смирилась Асушан.

— Мы согласны, — повернулся к другу Шарскун. — Тебе крупно по­везло: я бывал во дворце Малекита и отлично помню систему вентиля­ционных шахт. Туда надо заходить через плотину. Но заранее хочу преду­предить: дворец Малекита ужасное место, самое ужасное, где я бывал.

— Грязь? — по-своему понял его Магнификус.

— Гораздо хуже — порок! Порази их Рогатая Крыса! — поднял к небу когтистый палец скейвен.

Болтун был крайне недоволен, что его опять вызвали для перевоз­ки враждебных драконам существ.

— Хозяин, — урчал он, когда вся троица устроилась у него на спи­не. — Неужели для дракона не нашлось более подходящего дела?! Крысы совсем чужие для нас и непонятные. Они под землей живут, и от них можно чем-нибудь нехорошим заразиться.

— Животное! — возмутился Шарскун. — Медицина скейвенов опережает человеческую на несколько столетий. Ну и что, что под зем­лей живем, а вы яички откладываете.

— Как только хозяин разрешит, я тебя непременно сожру. — пре­дупредил Болтун. — Вы на свалках в нечистотах копались, когда мы уже постигли блаженство душевного покоя и созерцания.

— Вы только подумайте! — взвизгнул скейвен. — Постигли они! Смирись, будущее драконов в зоопарках.

Ящер аж содрогнулся от обрисованной крысом перспективы. Он вытянул вперед шею и выдал рев такой силы, что близлежащие деревья повалились на землю. Вслед за ревом из его глотки вырвался сноп огня.

— Не ссорьтесь, мальчики! — попыталась урегулировать возник­шую ситуацию Асушан.

Но Болтуна уже не занимал спор со скейвеном. Он еще раз вытя­нул шею и плеснул в сторону огнем.

— Может, не будем с огнем играть? — предостерег дракона моло­дой человек. — Лес вокруг. Пожар будет.

— Хозяин! — повернул к нему голову Болтун. — Здесь что-то не так. У меня не должно быть огня!

— Почему не должно? — не понял Магнификус. — Ты дракон, а все драконы умеют изрыгать пламя.

— Не все, хозяин, — сообщил ему дракон. — Водяные не умеют.

— Значит, ты и здесь будешь первый, — пожал плечами Второй и спросил: — Как на драконьем языке будет звучать «морское пламя»?

— Даноум дооф, — перевел Болтун.

— Именем себя самого, Древнего от Древних и, по совместитель­ству, Кхеине, изменяю тебе имя на Даноум Дооф. Для друзей — До­оф, — объявил Магнификус и попросил: — Полетели уже, исключи­тельный наш Дооф!

— Я Дооф! — взревел обезумевший от радости дракон. — Не Бол­тун, а Даноум Дооф! Я теперь быстрее найду невесту!

— Многоуважаемый Дооф, - обратился к дракону Шарскун, ког­да тот вышел из пике и немного сбросил скорость. — Должен принести вам свои извинения за нетактичность, проявленную мной на земле, и коленопреклонно просить не выделывать фигуры высшего пилотажа в воздухе. Во-первых, с нами многодетная мать, во-вторых, я до смерти боюсь высоты.

— Я принимаю ваши извинения, — благородно внял его просьбе Дооф и полетел ровнее.

Если до обнаружения у себя способности к порождению пламени Болтун считался самым быстрым из драконов, то по обнаружении оных способностей он стал еще и самым высоколетающим. Во всяком случае, на землю дручий путешественники спустились покрытые инеем и замерзшие до полусмерти.

— Клянусь Рогатой Крысой, земля все-таки круглая! — клацая от холода челюстями, сказал скейвен. — Лично видел.

— Только не вздумай об этом трепаться в городской кофейне, иначе тебя засмеют, — посоветовала Асушан, растирая ему лапами спину.

— Товарищи! — взмолился Магнификус, сползая с драконьей спи­ны на землю. — Товарищи, помогите мне достать мою трубку, она у ме­ня в правом кармане плаща, а у меня пальцы не двигаются.

— А что, есть трава озарений? — заинтересовался скейвен.

~ Нет, — покачал головой Второй. — Огниво. Костер разжечь.

Дракон намек понял и услужливо дыхнул огнем на торчащий непо­далеку сухой куст терновника.

— Спасибо, друг, — поблагодарил его Магнификус и побрел к огню.

— Я могу лететь? — спросил дракон.

— Само собой. Лети, — разрешил Второй, протягивая руки над го­рящим кустом.

Дооф взмахнул перепончатыми крыльями и поднялся в воздух, на­последок повернувшись к Шарскуну:

— Да, действительно круглая, Я тоже видел.

Путешественники проводили взглядом Доофа, пока он не исчез за облаками.

— Древнейший, — обратился к Магнификусу скейвен, — ты ведь так и не рассказал, зачем тебя вызвали.

— Мир ваш спасать, — сказал тот.

— Что, все так плохо? — уточнила Асушан.

— Неважно, — утвердительно кивнул Второй.

— А как его спасать, они сказали? — продолжил расспросы Шар­скун.

— У них очень приблизительный план, — ответил Магнификус. — Если в двух словах, то так: собери кубики, ромбики, разрушь портал, чтобы Хаоса поменьше было, а там делай чего хочешь, здесь все мож­но. Понятно?

— Ну — так... — неопределенно протянул скейвен и задумчиво констатировал: — Бардак, короче говоря.

— Точно, — удивился точности его оценки Второй. — Ты редкого ума скейвен!

— Не в этом дело, — вмешалась в их разговор женщина. — Ума он действительно редкого, только все и так догадываются, что бардак. Послушали бы вы, господин Магнификус, о чем болтают в Эшинбланте домохозяйки! Страшно становится. Одна портниха договорилась до того, что, мол, и Рогатой Крысы нет! Представляете?!

— Кошмар, — охотно согласился с ней Магнификус. — Ее лечить надо.

— Поздно, — флегматично сообщил Шарскун. — Ее уже в реке утопили.

— Как утопили?! За что? — ужаснулся Второй.

— За ересь, — сказал скейвен и объяснил: — Понимаешь, Древней­ший, дело не совсем в Рогатой Крысе, а в том, что если ее нет, то и город­ской налог на содержание ветеранов войны не надо сдавать, и жениться не надо — можно и без церемонии детей делать. Мракобесие, короче говоря.

— А если войны не будет и, соответственно, ветеранов? — поинте­ресовался Второй. — Мир и безопасность?

— Тогда наступит конец света, — убежденно постановил Шарскун.

— Почему? — не понял Магнификус.

— Так говорит Рогатая Крыса, — торжественно ответил ему скейвен.

— Сложно возразить, — заключил временно исполняющий обязан­ности бога Войны.

С появлением в их компании Асушан значительно улучшилась ор­ганизационная составляющая намеченной операции. Прежде всего опытная скейвенша тщательно обследовала район прилегающего к пло­тине леса и обнаружила полузаросшие развалины большого здания с отлично сохранившимися подвалами под ним. Именно там Шарскун и создал свой личный алтарь. Создание места возрождения также не обошлось без участия его супруги. Асушан была отлично осведомлена в механике создания алтаря. По ее словам, эти знания она почерпнула из книг в библиотеке отца, еще до замужества. Для активации алтаря потребовался варп-камень, и Магнификусу пришлось вернуть скейвену им же подаренный флакон.

Затем женщина принудила приятелей к строительству целой серии хитроумных ловушек и рытью ям. Когда изнемогающие от усталости Второй и скейвен выполнили поставленные передними задачи, Асушан накормила их лепешками и уложила спать.

— У меня складывается ощущение, что я опять в детском саду, — буркнул ее супруг.

— Надо отдохнуть, путь предстоит нелегкий, потребуется много сил, — мотивировала свой энтузиазм Асушан.

— А я не против поспать, — поддержал ее Магнификус. — В прош­лый раз мне не дали толком выспаться — зарезали.

— Можете спать спокойно, — заверила его скейвенша. — Я буду дежурить.

— Милая, — уже засыпая, поинтересовался Шарскун, — как сы­грали наши в полуфинале?

— Четыре — три, — ответила ему супруга, усаживаясь на заросших серым мхом ступеньках, ведущих наверх.

— Слава Рогатой Крысе! — зевнул скейвен, повернулся на другой бок и захрапел.

К плотине Второй и Шарскун вышли засветло. Вдали, на город­ской стене, еще мерцали огни факелов караула.

— Ты думаешь, что стража не следит за плотиной? — глядя на за­тянутый пленкой болотной ряски водоем, спросил Магнификус.

— Давно не следит, — успокоил его скейвен. — Триста лет назад тоннель под городом, ведущий к плотине, замуровали. Эта река пере­сохла, и его замуровали. Проложили другие тоннели, для других рек с пресной водой.

— Так как же мы проберемся, если все замуровали? — уточнил мо­лодой человек.

— За триста лет вода подмыла фундамент, и я нашел в нем щели. Через них доберемся до старого тоннеля, а там будет проще, — объяс­нил ему крыс. — Говорю же, у меня была одна работа в Наггароте нес­колько лет назад. Мне заказали одного купчишку.

— Если не секрет, кто заказал? — заинтересовался Магнификус.

— Огромный секрет, — кивнул Шарскун. — Его сын и заказал. Дручии не любят тянуть с наследством. Все, не будем вспоминать ста­рое, нас ждет дворец самого Малекита!

— Не понял? — пробираясь за крысом к отвесной стене, переспро­сил Второй. — Купец жил во дворце короля?

— Ни в коем случае, — ответил Шарскун. — Я на всякий случай исследовал все лазейки в городе. У дручий такие нравы, что могли по­явиться еще заказы. Четыре дня ползал по городской вентиляции и на­шел дворцовые отводы. Чего только не насмотрелся!

— Дручии все такие испорченные? — опять подал голос Магнификус.

— Нет, но порок у них приветствуется, — перешел на шепот скей­вен. — Идеология твердой воли и ясного суждения. Переводя на прос­той язык: кто успел, тот и съел.

Друзья добрались до остатков плотины и, прижимаясь к стене, на­чали двигаться осторожнее, поскольку до их слуха несколько раз доне­слись голоса стражников сверху.

— Вот он, лаз, — шепнул крыс, встал на четвереньки и пополз внутрь узкой расщелины в стене.

Второй последовал его примеру.

Какое-то время, сжатые со всех сторон мокрыми камнями, они ползли вперед, окруженные непроницаемым мраком. Наконец лаз на­чал расширяться, и еще через полсотни метров соратники смогли под­няться на ноги.

— Клянусь постоянной Планка, я ничего не вижу, — озираясь по сторонам, признался Магнификус.

— Постоим немного, пусть глаза привыкнут, — успокоил его Шарскун. — На самом деле здесь есть свет. Стены тоннелей от сырости по­крываются особым лишайником. Он светится.

Скейвен не обманывал. Через несколько минут можно было разли­чать контуры окружающего их пространства. — Дальше, — подтолкнул его крыс. Магнификус дотянулся рукой до стены и пошел вперед.

Спустя час ходьбы в полумраке они добрались до перекрестного тон­неля, свернули направо и пошли по нему. Еще через полчаса под ногами перестала хлюпать вода, и кое-где сверху замаячили тусклые просветы.

— Сейчас мы поднимемся по лестнице к первой шахте, — сообщил скейвен, обгоняя спутника. — Шахта проходит по домам жилого квар­тала. Опять поползем. Тихо поползем. В некоторых домах рано просы­паются.

Следуя за Шарскуном, Второй взобрался по упомянутой лестнице до квадратного лаза шириной не более полутора метров. Опять приш­лось встать на четвереньки.

Далее двигались не спеша. Уставая, ложились на спину и отдыхали. У открытых воздуховодов, за которыми слышались голоса, ползли еще мед­леннее. Магнификусу иногда даже удавалось заглянуть в дома дручий.

Так, в одном он видел рыцаря, задумчиво сидящего у кровати, на которой спали трое детей.

Из соседней комнаты к нему вышла женщина, очевидно супруга, и обняла его за плечи.

— Ты мало спишь, — поднял на нее глаза рыцарь.

— Мне хватает, — поцеловала его в макушку женщина и спроси­ла: — Все думаешь о переезде?

— Еще немного, и я смогу купить эту землю, — вздохнул рыцарь.

— Пойдем завтракать, — позвала его женщина, и они покинули комнату.

Через другой воздуховод он имел счастье наблюдать за игрой в кос­ти трех ворчливых стариков. Они, устало переругиваясь, играли на деньги.

— Ты плохо считаешь, Тенур! — кряхтел один из них, сгребая ко­сти в стакан. — За прошлый бросок мне нужно приплюсовать три, а ты написал — два.

— Не ври, — огрызнулся тот, кого он назвал Тенуром. — Я запи­сал правильно, потому что ты перекидывал, а за это снимают одно очко.

— Чего-то я не замечал, что ты у себя вычитал! — не успокаивал­ся его оппонент. — Вот так ты и по жизни — за другими следил, а за собой нет.

— Кидай скорее! — вступил в их спор третий. — Утро уже. Если внучка заметит, что меня всю ночь не было дома, она меня на месяц в комнате запрет.

Сцена в еще одном доме огорчила молодого человека, но он был вынужден придерживаться роли стороннего наблюдателя.

На большой кровати у стены рыдала обнаженная девушка. Рядом с кроватью невозмутимо одевался холеный юноша.

— Чего ты ноешь?! — спрашивал он. — Мне это не нравится. Мы договаривались, что ты будешь меня радовать, пока я не решу, что достаточно. Иначе мне придется обо всем рассказать твоим родителям, и они тебя убьют.

— Ты же сам, силой тогда! — сквозь слезы пролепетала девушка.

— Кто тебе поверит?! — усмехнулся юноша. — Гы напилась и захо­тела любви. Я тебя прекрасно понимаю: мои родители богаты, а твои — пальцы на обед сосут. Надеялась поправить за мой счет дела своей се­мьи. Теперь я тебя наказываю за твою хитрость. Это справедливо.

— Меня держали твои друзья, я не знала, зачем ты меня позвал сюда! — продолжала всхлипывать девушка. — Ты сказал, что твоя сес­тра мне передала свою старую накидку. Она обещала.

— Заткнись! — крикнул юноша и отвесил ей пощечину. — Будешь делать что я скажу, сучка! Я еще хочу, чтобы ты и моих друзей обслу­жила, когда мне надоест. И прекрати вспоминать о моей сестре! Ты грязь, а моя сестра — драгоценный камень. Я ведь могу тебя просто прирезать и все.

— Не надо! — пуще прежнего зарыдала несчастная. — Я все сделаю.

— Умная девочка, — зашнуровывая камзол, сказал юноша. — Се­годня вечером опять приходи. К одиннадцати. Поиграем.

Шарскун сильно потянул Магнификуса за рукав, и тому пришлось ползти дальше. Правда, он успел запомнить видневшуюся за окном комнаты, где происходило это безобразие, надпись на фасаде соседне­го дома — «Двор железного пса». Скорее всего, это было какое-то пи­тейное заведение.

— Сейчас эта шахта упрется в вертикальную, — шепнул ему на ухо скейвен. — Я спущусь вниз, а ты мне встанешь на плечи. У меня ког­ти. Я тебя подниму до другой шахты. Она идет прямо во дворец.

Стоя на плечах крыса, молодому человеку пришлось признать определенные преимущества крысиной физиологии. Шарскун, несмо­тря на восьмидесятикилограммовую нагрузку, полз вверх легко, как паук. Едва вертикальная шахта пересеклась с перпендикулярной, Маг­нификус поспешил освободить друга.

— Силен, — похвалил Второй скейвена.

— Обычное дело, — скромно отмахнулся тот и предупредил: — Шахта проходит мимо королевской кухни, потом мимо одного плохого места, где придворные развлекаются. Советую не смотреть, но если по­смотришь, то держись. Очень плохо развлекаются придворные. Пло­хие придворные.

— Перестань, — уверил его Магнификус. — Я всего насмотрелся. Боже! Как же здесь воняет тухлой рыбой!

Впрочем, Второй поторопился с выводами. Шарскун мудро посту­пил, заранее предупредив друга. На кухне, конечно, ничего особенного Магнификус не заметил: сновали повара в традиционных, высоких колпа­ках, испускали клубы пара глубокие котлы над огнем. Кухня как кухня. Зато другое помещение разительно отличалось от соседствующего с ним.

Просторный зал, озаренный светом трех горящих факелов, был на­половину заставлен клетками, в которых сидели люди. В центре зала возвышались два каменных столба с множеством свисающих с них ржавых цепей. На одном из них, прикованный за обе руки, молча стоял обнаженный сухопарый мужчина, на другом, также прикованное за за­пястья рук, свисало тучное белое тело с опущенной вниз лысеющей го­ловой. Время от времени голова поднималась, открывая заплаканное лицо пожилого господина, и исторгала тоскливые вопли.

Рядом на скамьях удобно расположились две хорошенькие Эльф-ведьмы в обтягивающих кожаных костюмах. Перед пленниками проха­живалась дородная дама в белом переднике.

Неподалеку, переминаясь с ноги на ногу, скучал толстощекий по­варенок, сжимая в руках круглое блюдо и кухонный нож.

— Как это неожиданно, сэр, — говорила дама приятным грудным голосом, обращаясь к худощавому мужчине. — Ни за что не поверю, что вы не могли справиться с двумя обычными городскими стражника­ми. При вашей-то репутации. Да и мне никто не поверит, что вы свя­зались с Эльф-ведьмой и попали сюда. Уму непостижимо.

— Чему она так удивляется? — шепотом поинтересовался у скейве­на молодой человек.

— Это Теневой клинок, — разглядев пленника, объяснил тот. — Лучший разведчик Наггарота. Он учился у отца Асушан. Отличный боец. Говорят, что его руками Малекит убирает своих врагов в грани­цах Старого Света. В самом деле, как он сюда попал?

Тот, кого Шарскун назвал Теневым клинком, взглянул на женщи­ну в переднике и спросил:

— Чему ты так удивляешься, Кайс? Тебе что, не бывает одиноко?

— Бывает, — охотно призналась та. — Часто бывает. Ты же знал мое­го покойного супруга. Я не понимаю, почему ты сдался стражникам?

— За ночь с Эльф-ведьмой платят жизнью, Кайс, — напомнил Те­невой клинок. — Мне понравилась девушка, она мне напомнила одну знакомую из моего глупого прошлого. Я сделал выбор.

— Ну и понравилась, а дальше что?! — воскликнула Кайс. — Те­перь тобой позавтракает один из дворцовых бездельников! Надо было сбежать!

— Тогда дворцовый бездельник позавтракал бы этой девушкой, — опять напомнил мужчина. — Это нечестно, Кайс. Ты лучше подумай, в чем меня будешь отмачивать. У меня не мясо, а резина.

— Не беспокойся, чего-нибудь подберу, — заверила его женщина и спросила: — Помнишь, как ты мне передавал любовные записки от моего мужа? Ох, как ругался отец! Он был до последнего против этого брака.

— Помню, — хмыкнул Теневой клинок. — Сердитый старик чуть не подстрелил меня из арбалета. Папа еще жив?

— Три года назад умер, — сообщила Кайс и махнула рукой. — Че­го вспоминать! Все равно не понимаю тебя, Зи...

— Не стоит! — не дал ей назвать своего настоящего имени мужчи­на. — Это давно чужое имя. Лучше займись своим делом.

— Займусь, займусь, — недовольно пробурчала женщина и приблизилась к другому пленнику. — Вот этот — жирненький. Только желчный. Надо его будет хорошенько отварить, иначе гор­чить будет.

— Мадам! — плаксиво обратился к ней второй пленник. — Я вам очень хорошо заплачу и еще дам пять здоровых молодых рабов. Они вкуснее. Я купец. Я очень богат. Меня хорошо знают при дворе. Я по­ставляю двору ткани.

— Бросьте вы свое нытье! — прикрикнула на него Кайс. — При чем здесь ткани? Или ваши рабы? Они не спали с Эльф-ведьмой, а вы позабавились на славу. Здесь не рынок.

— Он поганый извращенец, — подала голос одна из сидящих на скамье девушек. — Противно вспомнить, что он меня заставлял делать.

В конце концов женщина что-то про себя решила и махнула поварен­ку. Мальчишка подошел ближе. Женщина отошла от упитанного пленни­ка, еще раз внимательно пригляделась к нему и взяла у поваренка нож.

— Сколько человек будет? — спросила она.

— Пять офицеров, — ответил мальчишка.

— Пять, — повторила женщина, внимательно изучая висящего пе­ред ней.

— Точно пять, заявка на пять, — опять подал голос поваренок.

— Тогда это, — произнесла женщина, приблизилась к пленнику и умело срезала с предплечья купца крупный кусок мяса.

Несчастный истошно завопил.

— Ну надо же?! — удивилась женщина. — Какая несдержанность!

Она бросила срезанную мышцу на блюдо поваренку.

Невозмутимый поваренок потащил блюдо на кухню.

— Сэр Теневой клинок, — вернулась к беседе с худощавым плен­ником Кайс. — Не знаю, что у вас в сердце происходит, но давайте по­советуемся с начальством.

— Давай не будем, — отказался тот. — Посуди сама, разве я мог здесь оказаться случайно?

— Случайно не мог, — согласилась женщина, обтирая окровавлен­ные руки о передник. — Но иногда мы все сходим с ума. И не старай­ся меня переубедить, иначе я прикажу твоей девушке пожертвовать со­бой во благо Кхеине, — она обернулась к девушкам. — Унси, ты готова покончить со своей проклятой службой?

— С того дня, когда меня отдали в Эльф-ведьмы, — ответила дру­гая девушка.

— Видишь, как все непросто, — сказала Кайс пленнику. — Стой и жди.

Весьма озадаченные увиденным, Магнификус и Шарскун попол­зли дальше. Через несколько метров от окна воздуховода шахта сдела­ла поворот. Друзья остановились и легли на спины, чтобы дать воз­можность отдохнуть перенапряженным суставам.

— Ты что-нибудь понял? — мотнул в сторону пройденного зала мо­лодой человек.

— Я плохо разбираюсь в кухне дручий, — невнятно пробормотал скейвен.

— Почему он хочет, чтобы его к столу подали? — спросил Магни­фикус.

— У тебя что, никогда не возникало такого желания? — вопросом на вопрос ответил крыс.

— Только на День Независимости! — мрачно пошутил Второй и пояснил: — Есть у меня на родине такой праздник, мои соплеменники празднуют отказ от мечты отцов.

— Нелепо считать это праздником, — заметил Шарскун. — Чушь какая-то! Я же говорил, здесь плохое место. Все вверх ногами. Нельзя рассказывать об этом Асушан, у нее больное воображение. Обеща­ешь?

— Обалдел, что ли? Естественно! — понимающе кивнул Магнифи­кус.

— Я имею в виду праздник, — уточнил скейвен.

Отдохнув, они двинулись дальше. Шахта петляла и то и дело пе­ресекалась с другими, точно такими же. Еще несколько раз молодому человеку пришлось воспользоваться незаурядными дарованиями скейвена, поднимаясь на уровень выше. Крыс мужественно переносил все тяготы путешествия, разве что иногда пускался в пространные рассуж­дения о превосходстве мировоззрения скейвенов перед прочими раса­ми. Магнификус попытался было отстоять позиции человеческой мы­сли, но его доводы утопали в поистине вселенских масштабах доводов Шарскуна. Тот умело применял в качестве первичного критерия целе­сообразность, и тут молодому человеку действительно противопоста­вить было нечего. Весь человеческий род представлялся скопищем не­последовательных шалунов и проказников, живущих на иждивении всемилостивого Неба. Раса же скейвенов облекалась в отшельнические хламиды стоиков и трудяг, без какой-либо ощутимой поддержки Свер­ху. Единственное, что, по мнению крыса, оправдывало существование человечества, так это его способность к самопожертвованию, причем на бессознательном уровне. Измученного философией Магнификуса спа­сло появление впереди широких воздуховодов прямоугольной формы.

Шарскун прекратил мудрствования и шепнул:

— Покои Малекита, дальше комната королевы Морати. Макси­мально тихо ползем.

Из второго воздуховода послышались женские голоса, в одном из них Второй, к своему изумлению, узнал голос Кет Зарин. Магнификус осторожно заглянул в проем воздуховода и действительно убедился, что это его старая знакомая. Кет стояла у окна перед красивой брюнет­кой неопределенного возраста. Голову брюнетки венчала усыпанная драгоценными камнями диадема.

— Королева, я уверена, что это был он, — произнесла девушка.

— Опомнись, милочка! — насмешливо возразила ей королева. — Сам Кхеине участвует в дикарских побоищах, да еще под наблюдени­ем вампира отступника! Для чего? Кхеине априори непобедим!

— И тем не менее это был он, — настаивала Кет. — Мне кажется, что Кхеине вернулся и он не с нами.

— Бред! — на этот раз раздражительно отозвалась ее царственная собеседница. — Опасный бред! Дручии — единственно достойный ми­лости Кхеине народ. Мы ежедневно приносим ему жертвы. Ты бре­дишь, Кет! Иди домой и обдумай свои догадки. Хорошо обдумай. Се­годня в полночь мы совершим ритуал призыва Кхеине в его храме. Ты сама убедишься, что тебя обманули.

— Да, мы приносим жертвы, — согласилась девушка. — Но я по­няла, что Кхеине они неугодны.

— Иди, — приказным тоном повторила Морати. — Наточи свой жертвенный нож, может, он тебе пригодится.

Кет смиренно потупила взор и вышла из комнаты. Как только за ней закрылась дверь, из-за ковра на стене вышел высокий мужчина в атласной ночной сорочке алого цвета.

— Ты слышал это? — обратилась к нему королева.

— Почему ты ее не выбросила в окно? — зло поинтересовался мужчина. — Она будет болтать.

— Не будет, — успокоила его Морати. — И не забывай: Кет дочь Каурана. Потом, ей осталось недолго: мы принесем ее в жертву. Сегод­ня же, сынок.

— А что будем делать с этим проклятым Кхеине? — спросил тот.

— Не знаю, — призналась королева. — Слаанеша нет, а Кхорн да­леко. Но все равно я пошлю к нему гонца. Пусть Хаос думает вместе с нами.

Шарскун тихо подтолкнул своего любопытного спутника. Магни­фикус бесшумно пополз дальше. Шахта начала спускаться вниз.

— Скоро нужное место будет, — сообщил скейвен. — Чуешь, жже­ной смолой пахнет?

Второй принюхался и поинтересовался:

— Как же мы через эти бойницы пролезем?

— У тебя варп-камень остался? — спросил крыс.

— Думаю, только на одну возможность, — нащупал под курткой флакон Магнификус.

— Хватит, — обрадовался Шарскун. — Обернись кем-нибудь мел­ким, пролезь в дыру и достань чего нужно.

— А потом? — вникая в сказанное, уточнил Второй.

— Проще простого, — хихикнул скейвен, — Лезвие к глотке, хлюп — и ты в подвале.

— Гениальный план, — недовольно пробурчал Магнификус. — Ва­ши хлюп — во-первых, больно, а во-вторых, нужно продумывать вари­анты без хлюп. Я боюсь хлюп... Что, двери нет?

— Дверь есть, — задумчиво поскреб морду крыс. — Только надо еще часов шесть ползти, а там еще через весь дворец. Охраны очень много. Они могут за нас хлюп сделать.

— Пропади все пропадом! — смирился Второй и пополз дальше.

Прежде чем воспользоваться сафери, он заглянул в пресловутый Зал Желанной Боли.

Прямоугольное пространство, по стенам расставлены широкие пос­тели, покрытые белыми коврами, у дальней стены ряд скульптур на мраморных постаментах. Перед каждой кадящий сосуд на треноге.

— На ночлежку для генералов похоже, — констатировал он и обер­нулся к хвостатому спутнику. — Кто здесь спит?

— Никто не спит, — хмыкнул Шарскун, — Они здесь балуются.

— То есть — балуются?

— Штаны снимают и плетками друг друга лупят и еще спаривают­ся с кем попало.

— Клуб садомазохистов — одно слово, — понял Второй.

— Про клуб не знаю, но неприлично себя ведут, — кивнул крыс. — У нас за такое хвосты бы поотрезали и повесили на южных воротах, у свалки.

— Так, — вытащил флакон Магнификус. — Мне глубоко напле­вать, как они развлекаются, мне необходимо найти скульптуру, изобра­жающую Кхеине. В ее глиняной голове кубики.

— Этого я не знаю, — пожал плечами скейвен. — Долби по всем головам, не ошибешься.

Второй начертал в воздухе свое имя, вызвал сферу и принялся ис­кать подходящий символ. Один из символов изображал мышь, однако, не было никаких гарантий, что он не превратится в скейвена. Пришлось побороть искушение почувствовать себя в крысиной шкуре и продол­жить поиски. Наконец он выбрал змею. Даже если сафери его обернет питоном, он сможет пробраться в зал.

— Вот что, — прежде чем активировать символ, обратился он к Шарскуну. — Сможешь кое-что для меня сделать?

— Попытаюсь, — честно ответил тот.

— Помнишь, мы ползли мимо комнаты с девушкой, которая плакала?

— Отлично помню.

— В одиннадцать вечера она опять вернется туда, и к ней придет этот поганец. Ты не пожалей времени, проберись в дом, дождись по­ганца и пришей его. Дом находится напротив кабака «Двор железного пса». Сделаешь?

— С удовольствием, — понимающе подмигнул скейвен и показа­тельно сжал рукоять своего меча.

— Поехали, — вздохнул Второй и тронул кружок со змеей.

После мучительных преобразований в организме, традиционного приступа тошноты и головокружения Магнификус превратился в гадюку.

— Кхе! — пробормотал у него над головой крыс. — Я бы в соловья обернулся.

Второй хотел ему возразить, но понял, что не может произнести ни слова. Только прошипел в ответ и заскользил к проему.

Быть змеей — дело скользкое. С одной стороны, появляется высокая маневренность, с другой — панический страх открытого пространства.

Магнификус болезненно шлепнулся на мраморный пол и скользнул вдоль стены к статуям. Он решил не торопиться и сначала отыскать изображение Кхеине, а уж потом трансформироваться в себя самого и сокрушить статуе голову.

Долго искать не пришлось. Статуя Кхеине стояла ровно в центре. Молодой человек определил это сразу, даже не задумавшись, почему он так уверен. Когда же он все-таки задумался, то изумился собствен­ному прозрению. Скульптура Кхеине изображала его самого. Он, вы­сеченный умелой рукой из розового известняка, величественно удер­живая обе ладони на рукояти легендарного меча, строго взирал куда-то вдаль. Его каменную грудь украшал красивый доспех, поверх которого покоился знак прадракона.

— Надо же! — с известной долей сарказма подумал он. — Я очень интересный мужчина, и скульптура отличная. Достоверно передает мое духовное величие. Комара мне в штаны!

Желая рассмотреть свое изваяние внимательнее, Магнификус пополз вокруг статуи. Поджарый «тыл» и прямая спина бога Войны вполне удовлетворили честолюбие «первоисточника».

И тут он обратил внимание на то, что статуя не была закреплена на постаменте. Во всяком случае, он заметил маленькую щель между по­стаментом и ногами изваяния. В его змеиной голове немедленно родил­ся план последующих действий. Второй скользнул вверх по ногам скульптуры, миновал «тыл», вполз на плечи и, хвостом обвив каменную шею, своей головой с силой уперся в стену. Изваяние качнулось. Он повторил попытку. Скульптура покачнулась еще сильнее. Магнификус вложил все силы своего нового, «единомышечного» тела в следующий толчок, и изваяние рухнуло на пол. Второй вовремя успел отцепиться от известняковой шеи и упал рядом с постаментом. Быстро оправившись от удара, он пополз насладиться зрелищем разбитого истукана. Где-то вдали захлопали двери и раздались голоса. Грохот упавшей скульптуры явно привлек внимание дворцовой охраны.

Магнификус проскользил мимо разбитой каменной груди к тому месту, где, по его расчетам, должна была находиться голова. И тут его змеиный взор приметил два небольших разноцветных предмета, ва­ляющихся среди осколков. Топот бегущей к залу стражи послышался вблизи. За неимением лучшего выхода Второй подчинился собствен­ной интуиции, заглотил найденные принципы и молнией скользнул к ближайшей кровати. Только там, наблюдая со стороны за тремя воору­женными охранниками, вбежавшими в зал и растерянно застывшими над поверженным истуканом, он подумал; «Как же я теперь эти кубики выделю? И не переварить бы их, иначе неудобно будет признаться своим божественным собратьям. Мол, прошу прощения, но я, по ходу, разложил ваши принципы на микроэлементы. Так что — увы!»

Один из охранников нагнулся и заметил его.

— Надо сматывать! — понял Магнификус и быстро пополз прочь.

В основании стены за второй кроватью он обнаружил отверстие в полу и нырнул туда. Грубый голос сверху проорал:

— Она в слив уползла! Это гадюка!

Второй голос предложил:

— Нужно туда масла горячего плеснуть.

Второй не стал дожидаться завершения их дискуссии и устремил­ся по сливной трубе вперед. Полз он довольно долго, пока не уткнул­ся в стену. Присмотревшись, Магнификус понял, что сверху все-таки есть отверстие, но оно было плотно забито всякой грязью. Сдерживая отвращение, беглец продавил головой заслон и выглянул наружу.

Труба его вывела в школьный класс. Десятка два юных школьни­ков в одинаковых костюмах выстроились перед одноногим преподава­телем средних лет и жандармской наружности. Тот водил пальцем по нарисованному на доске изображению планеты в разрезе, при этом объясняя:

— Мы вот с вами живем на внутренней стороне планеты, а солнце и луна крутятся внутри нее.

— Почему мы не падаем на солнце? — осторожно спросил его один из учеников.

— Воля богов! — важно насупил брови учитель. — И вы, малень­кие гаденыши, должны хорошо учиться и тренироваться, чтобы пони­мать эту святую волю.

Где-то за дверью класса зазвенел колокольчик.

— Урок окончен, — буркнул одноногий и заковылял на костылях к выходу. Дети начали возвращаться за свои парты.

Второй услышал разговор двух мальчишек, чьи парты были ближе всего к трубе.

— У меня старшего брата скоро в армию заберут. — сказал один из них. — Ему мама форму сшила.

— А мой давно домой не писал, — произнес другой. — Его отряд защищает восточное побережье. Мама плакала вчера. Она боится, что его злые азуры убьют. Они всех убивают,

— Почему они нас так не любят? — вздохнул первый и начал уби­рать в свою сумку лежащие на парте книги.

— Давай вечером на пустырь за бани сбегаем? — предложил пер­вый. — Сегодня день женщин. Посмотрим. Вдруг твоя Иншли будет мыться?

— Не-а, — отказался второй. — Я отцу обещал помочь сети допле­сти. Ему завтра их сдавать.

— Он так и не хочет обратно на корабль? Там же много платят, и еще моряки трофеи привозят, — поинтересовался у него друг.

— Не по душе, говорит, — ответил тот. — Сестра сказала, что папа сломался. Когда дядя утонул, вот тогда и сломался. Ты про Иншли больше никому не болтай. Она хорошая девчонка, не смотри, что из аристократов. Я вырасту, пойду на флот и стану капитаном. А потом на ней женюсь.

— Мечтай! — хихикнул его друг. — Ее в Эльф-ведьмы отдадут.

— Я тебе сейчас в глаз дам, — пообещал первый. — Иншли не пой­дет в Эльф-ведьмы.

— Куда она денется? — не испугался угрозы второй. — Как ми­ленькая пойдет. За это ее отцу повышение дадут, а Ингили для отца все сделает.

— Не буду с тобой дружить, — обиженно надулся влюбленный ма­лыш.

Магнификус не стал дожидаться окончания спора двух мальчишек и нырнул обратно в трубу.

Пропетляв по сливу с полчаса, он нашел еще один выход. На этот раз это была больница. У примитивного операционного стола, на кото­ром недвижимо лежало окровавленное тело, нервно прохаживался вы­сокий худощавый мужчина в зеленом халате. На него из проема двери строго взирал другой, в форме лейтенанта городской стражи.

— Вы уверены, господин Чест, что ничего нельзя было поде­лать? — спросил военный.

— Совершенно уверен, — кивнул тот, кого назвали Честом. — У покойного исполосован весь желудок. Кроме того, поздно доставили. Он потерял слишком много крови.

— Этот больной офицер — высокого ранга. Вы должны были его спасти, — заявил стражник.

— Для начала он должен был не пить столько и не драться в каба­ке на ножах, — невозмутимо ответил врач.

— Дерзите, господин Чест? — удивился военный.

— Диагноз ставлю, — бесстрашно взглянул на него Чест, — А ди­агноз — всегда правда. В моем случае.

— Что ж, — повернулся к нему спиной стражник, — тогда мне при­дется предъявить вам обвинение в государственной измене. Потруди­тесь не покидать город до завтрашнего утра.

— Литертон, — обратился к нему врач, — помните, я оперировал вашего сына? Если мне не изменяет память, вы клялись, что если я спа­су его, вы исполните любое мое желание.

— Хотите избежать суда? — повернулся к нему тот.

— Нет, — покачал головой Чест. — Суда не боюсь. Надоело бояться. Прошу не трогать мою семью и не препятствовать моему сыну поступать в военное училище. Чудовищная ошибка с его стороны, но это его желание.

— Обещаю, — сказал военный и добавил, выходя из операцион­ной: — У вас отличный сын, господин Чест. Я лично прослежу, чтобы он прошел вступительные экзамены.

Когда Литертон вышел, в помещение вбежала женщина, судя по такому же зеленому халату, — медсестра.

— Доктор, что он сказал? — взволнованно поинтересовалась она.

— Судить меня будут, — сообщил Чест.

— За что?

— За эту порезанную свинью, — показал на стол врач. — Им так лег­че оправдаться перед своим начальством. Диверсия. И предательство.

— Что же делать? — ужаснулась медсестра.

— Не суетись, Элизабет, — положил ей на плечо руку Чест. — Лучше приготовь мне на дорогу дозу надежного яда. Хочу спокойно себя чувствовать перед судом. Мне нужно кое о чем им сказать. Они будут очень недовольны.

— Это несправедливо! — воскликнула женщина. — Вы спасли ты­сячи дручий!

— Справедливость — привилегия богов, нам же остаются только связи и богатство, — горько усмехнулся врач. — Ни того ни другого у меня нет, а в справедливость небожителей я не верю.

— Очень напрасно, — подумал Второй, проскальзывая в приот­крытую дверь.

За дверью оказался длинный коридор. Магнификус как можно бы­стрее пополз по нему, стараясь избежать встречи с больничным персо­налом. Ему это практически удалось. Разве что у самого выхода на ули­цу он напугал одинокую посетительницу, поднимавшуюся по лестнице.

Оказавшись снаружи. Второй тут же скрылся в ближайшей клум­бе и уже оттуда, высунув голову из-за широкого листа макодеса, он огляделся по сторонам. Улицы Магнификус не узнал и пополз вдоль клумб к перекрестку.

— Было бы неплохо покинуть город без крысиных фокусов весело­го суицида, — размышлял он в движении, — Главное — найти городские ворота. Наверняка в них есть подходящая дырка. Где же эти ворота?

На перекрестке Второй выглянул из клумбы, но снова не узнал ме­ста. После недолгих размышлений он решил ползти переулком напря­мик к городской стене и потом двигаться вдоль нее к воротам. Преодо­лев почти половину переулка, Второй понял, что уже когда-то был здесь. Ну конечно! Знакомая кованая изгородь, выложенный мозаикой дракон на фронтоне здания. Это был дом Повелительницы невест.

Ни секунды не сомневаясь, он скользнул сквозь решетку к особня­ку. Там он поднялся по зарослям вьюна к открытому окну на втором этаже. За окном находилась детская комната. Комната пустовала. Но вот дверь распахнулась и в детскую вбежали девочки, за ними появи­лась и сама Радира.

— Змея! — тут же завизжали девочки, прячась за спину прабабушки.

Та внимательно взглянула на даже не предпринявшего попытки скрыться Магнификуса.

— Это не совсем змея, девочки, — успокоила детей Повелительни­ца невест. — Это оборотень. Нахальный оборотень. Видите, ему нра­вится, что на него смотрят.

Второй не решился больше испытывать терпение женщины и вер­нул себе нормальный облик.

— Маг... — начала было Радира, но тут заметила меч у гостя на по­ясе и поправилась: — Божественный Кхеине, люди Наггарота рады те­бе! — и поклонилась.

— Прекрасная Радира, милые дети, — так же ответил поклоном молодой человек. — Тысячу лет вам жить!

— Вина, божественный? — предложила Повелительница невест.

— Не дерзну отказаться, — улыбнулся Магнификус.

Радира оставила девочек в своей комнате и повела гостя в столовую.

— Для бога вы излишне галантны, — заметила она на ходу.

— Я исправлюсь, — пообещал Второй.

— Не нужно, — попросила женщина. — Это качество будет вас выгодно отличать среди всего пантеона богов нашей планеты. Обычно боги хамоваты.

Они зашли в столовую и сели за стол. Женщина достала два сереб­ряных кубка.

— Как провели время? — деликатно поинтересовалась она, наливая в кубки вино.

— Плодотворно, — ответил Магнификус. — Много учился, встре­чался с интересными людьми. Имел счастье провести ночь в логове од­ного знакомого вам белого волка.

— Вы ему рассказали обо мне? — насторожилась Повелительница невест.

— Упомянул вскользь, — признался Второй.

Женщина заметно занервничала, первая пригубила из своего бока­ла и поинтересовалась:

— Он по-прежнему предпочитает городу лес?

— Да, — кивнул гость. — И пьет крепкую кедровую настойку.

— Мой рецепт, — улыбнулась Радира.

— Что у вас нового? — в свою очередь спросил Второй.

— Два счастливых брака и один пропавший корабль, — ответила женщина.

— Увы, последнее — моих рук дело, — сообщил Магнификус. — Дей­двуд предал вас, и я скормил его, вместе с экипажем, водным драконам.

— Не осуждаю, хотя капер мне импонировал, — вздохнула хозяй­ка дома и полюбопытствовала: — Если не секрет, это Древние послали вас обратно в Наггарот?

— И да и нет, — отпил глоток вина гость. — Древние просили утря­сти одну ситуацию, и мне пришлось стать богом Войны. К слову, я ви­дел собственное изваяние во дворце вашего короля. Я похож на себя. Что удивительно.

— Почему удивительно? — чокнулась с ним бокалами Повелитель­ница невест. — Изваяние делал сам Торион Огненное Сердце, а он был гений. Так расскажете обо всем по порядку или нет?

— Расскажу, — согласился Магнификус. — Но все-таки я обязан вас спросить — Вы зависимы от Хаоса?

— Я дитя Хаоса, но свободное от него, — честно призналась Ра­дира и добавила: — Ваши представления о Хаосе ограниченны. Хаос разный, очень разный. Поэтому он и Хаос.

Больше ни о чем спрашивать хозяйку Второй не стал и по поряд­ку, не торопясь, поведал ей о своих приключениях.

— Кет Зарин, — вслух повторила за рассказчиком Повелительни­ца невест, когда он закончил свое повествование. — Она не только Эльф-ведьма. Она внучка одной из Вечных Королев азуров и Лормастера Казириона Безумного. Об этом мало кто помнит. Но Морати должна. Девочку сегодня принесут в жертву Кхеине. Простите, — вам.

— Старины Казириона?! Я не хочу ее в жертву, — поставил пустой бокал на стол Второй. — Нельзя ли ее заменить Морати? Такой обмен мне нравится. А заодно и вашего короля можно.

— Почему нельзя? — неожиданно заявила Радира. — Можно. Только это сам Кхеине должен сказать жрецам и всем присутствую­щим на церемонии.

— На церемонии! — задумался Магнификус.

— На церемонии, — повторила женщина и наполнила бокалы вновь.

Второй, все еще продолжая размышлять, машинально поднял свой бокал.

— Что нас смущает? — поинтересовалась Повелительница невест.

— Два редких предмета в моем желудке, — ответил гость и в один глоток осушил бокал. — С другой стороны, почему нет? Кхеине — единственный бог дручий?

— Не единственный, но главный, — сказала Радира.

— Тогда зовите Ракартха и Дирона. Мы сегодня немного подпра­вим старую историю и начнем новую, — приказал Магнификус и пов­торил Доофу слова, уже когда-то сказанные им Болтуну: — У всего должно быть начало.

— Слушаюсь, божественный! — азартно подмигнула ему Повели­тельница невест и вышла из столовой.

— Лихая женщина! — глядя ей вслед, подумал захмелевший Вто­рой. — Понимаю Ульрика. Было бы ей на несколько тысяч лет меньше...

Радира удивительно оперативно справилась с поставленной задачей. То ли ей вообще нравились радикальные меры, то ли свойственная всем жен­щинам интуиция подсказала ей, что у намеченного плана есть будущее. Муд­рый Абхораш, скорее всего, объединил бы и то и другое. Объятый волни­тельным предчувствием подвига, Магнификус налил себе еще один бокал.

Через час в столовую вошел Ракартх в сопровождении Дирона и еще нескольких ДрагЛордов.

— Мы все знаем, — с порога заявил он. — Мы на все готовы, бо­жественный.

— На абордаж! — крикнул, поднимая со стола сонное лицо боже­ственный и при попытке встать на ноги рухнул на пол.

Опытная во всех отношениях Повелительница невест быстро вы­проводила мужчин прочь и произвела с гостем комплекс оздоровитель­ных процедур, после которых Второй смог переложить добытые прин­ципы из желудка в карман куртки. Завершающим этапом процедур явилась глубокая затяжка из личной курительной трубки хозяйки дома.

Едкий дым, просочившись в легкие гостя, произвел на него оше­ломляющий эффект, сравнимый разве что с купанием в ледяной воде.

— «Сытая песня гарпии»? — пытаясь проявить компетенцию в данном вопросе, предположил Магнификус, попутно чувствуя мощный прилив ничем не обоснованного восторга.

— «Повторный вздох», — ответила Радира и с помощью двух слу­жанок привела внешний вид молодого человека и столовую в порядок.

Только после этого ДрагЛорды были допущены обратно.

— Кто-то принес большую жертву нашему божественному гос­тю, — сообщила Радира вошедшим.

— Гигантскую, — спешно подтвердил тот и, дабы отвлечь потен­циальных соратников, спросил: — Как мы пройдем на ритуал?

— Процессией, — сказал Ракартх, продолжая подозрительно при­нюхиваться. — Пройдем через центр города процессией. Вы будете си­деть на носилках под покрывалом. Мы будем идти в окружении. На­чальнику стражи доложат, что клан ДрагЛордов предоставил на риту­ал особую жертву. Никто не решится проверить.

— Мне нужны доспехи, — вспомнил свое изваяние Магнифи­кус. — Точно такие же, что и на моих памятниках.

— Их сейчас принесут, — кивнул Дирон и объяснил: — На скульп­турах Кхеине, точнее — вы, изображены в доспехах Хладнокровных Рыцарей. За последние триста лет кланы ДрагЛордов и Хладнокров­ных Рыцарей очень сблизились. В каждой семье Хладнокровных Ры­царей есть представитель семьи ДрагЛордов, и наоборот.

— Какие еще есть кланы? — спросил Второй.

— Из аристократии — только Черная Стража. Черная Стража — верные псы Малекита, но они тоже поклоняются Кхеине. Если нам удастся быстро доказать вашу божественность, они не рискнуг сопротивляться. В крайнем случае, мы их уничтожим. Самый сильный — ка­питан Кауран. Мы потеряем много воинов, прежде чем убьем его, мы знаем это. Еще есть Верховный Жрец Храма — мастер Алер, но он очень мудр.

— Выпустите всех драконов, — приказал Магнификус, еле-еле сдерживаясь от приступов безумного хохота. — Закроем небо их чер­ными крыльями.

— Уже, — поклонился мудрости своего бога Ракартх. — ДрагЛорды поедут на боевых гидрах.

— Слава мне! — шлепнул ладонью по столу божественный и пер­вым вышел из столовой.

— Бабушка, — обратился к Повелительнице невест Дирон, — я не знал, что Кхеине — такой веселый бог!

— Наоборот, почему-то он сегодня печален, — сказала та. — Бу­дем уповать, что печаль покинет его, и над землей дручий прогремит его победный смех.

Дикий хохот Магнификуса, раздавшийся снизу, стал ответом на ее упования.

Величественная процессия двигалась по улицам Наггарота. Про­хожие опасливо жались к стенам, пропуская мимо сначала колонну мрачных Хладнокровных Рыцарей на своих черных скакунах, потом несомые десятью обнаженными рабами и покрытые темной тканью но­силки, откуда то и дело гремели раскаты безумного хохота, и, наконец, колонну боевых гидр, оседланных ДрагЛордами.

— Когда же закончится действие этой проклятой отравы? — пере­живал, сидя в носилках, Второй и опять ни с того ни с сего разражал­ся хохотом.

Процессия приблизилась к воротам в Жертвенный Двор Храма Кхеине.Подъехавший к начальнику караула Дирон быстро перекинулся с офицером несколькими фразами, и ворота перед процессией распахнулись.

Магнификус в небольшую щель между покрывалами осмотрел Жертвенный Двор.

Чем-то он походил на римский Колизей, разве что трибун было поменьше, и в центре возвышалась огромная статуя бога Войны. Во­круг статуи горели сотни масляных светильников, закрепленных на ме­таллических окружностях. Чуть поодаль стояли барабанщики и горни­сты. Трибуны понемногу заполнялись. На часах возвышающейся над Жертвенным Двором башни было без десяти четырнадцать.

Рыцари и ДрагЛорды спешились и окружили носилки. Рядом с ними начали спешиваться другие, только что прибывшие на церемонию всадники. Справа от конных гостей выстроилась колонна воинов в чер­ных доспехах и с длинными копьями в руках. Слева сгруппировалось с полсотни Эльф-ведьм.

Ровно в полночь на каменный парапет перед статуей Кхеине вы­шли королева Морати, король Малекит и древний седовласый старик в церемониальных одеждах — Верховный Жрец Алер.

Взревели трубы, за ними отбили длинную дробь большие барабаны.

Верховный Жрец поднял руку, и все звуки на Жертвенном Дворе стихли.

— Ваше Величестно! — обратился к Морати старец. — Мы дол­жны начать ритуал.

— Начинайте! — разрешила королева.

— Ваше Величество! — повернулся к Малекиту Верховный Жрец. — Мы должны начать ритуал.

— Начинайте, — кивнул тот.

— Высокочтимые лорды! Верные жрицы! Высокородные горожа­не! — взглянул на собравшихся Алер. — Мы должны начать ритуал.

— Начинайте! — единодушно вздохнула толпа.

— Ритуал начинается! — возгласил жрец.

Снова взвыли трубы и грохнули барабаны. Эльф-ведьмы двину­лись к статуе и выстроились перед ней в семь рядов.

Когда построение закончилось, Верховный Жрец громко спросил Морати:

— Молчание Кхеине добрый знак, знак побед и завоеваний, за это нужно заплатить цену. Что предлагает дворец?

Королева выдержала эффектную паузу и объявила:

— Кхеине шепчет внутри меня имя. Он хочет, он голоден. Но ему мало простолюдина. Он хочет Эльф-ведьму.

Среди жриц пробежала волна недоуменных взоров.

— Кхеине обещает скоро большую победу и хочет большую жерт­ву! — продолжила Морати.

— Кто это? — спросил Алер.

— Он назвал имя! — ответила королева и показала на одну из стоя­щих внизу жриц. — Это Кет Зарин.

Девушка покорно вышла вперед и поклонилась статуе.

— Я могу умереть ради моего народа, — спокойным голосом ска­зала она. — Призовите Кхеине, потом в тишине я буду ждать его без­звучных шагов, потом я омою своей кровью его ноги, — и она извлекла из-за пояса кривой ритуальный нож.

— Ты — верная дочь нашего народа, — похвалил жрицу старец и поднял к небу руки. Кет приставила лезвие к своему горлу.

— Кхеине! — протяжно возопил Верховный Жрец.

— Кхеине! — повторили за ним присутствующие жрицы.

— Кхеине! — эхом пронесся над Жертвенным Двором призыв всех собравшихся.

Наступила тишина, оглушительная тишина, словно все звуки горо­да вокруг растворились в ритуальном призыве.

Поэтому когда Магнификус сказал: «Я тут как тут!» и соскочил с носилок, его неожиданное появление привело всех присутствующих в состояние оцепенения.

Второй подошел к девушке и отвел руку с ножом от ее горла.

— Я здесь, Кет, — еще раз повторил он, забрал нож из рук предпо­лагаемой жертвы, небрежно бросил его на землю и опять расхохотался.

Его безумный смех еще больше ошеломил публику.

Первой в себя пришла Морати и заорала, тыкая рукой в неждан­ное божество:

— Стража, взять этого идиота!

Но сделать это оказалось весьма затруднительно — ДрагЛорды и Хладнокровные Рыцари, вытащив из ножен свои мечи, в десять рядов окружили молодого человека. Боевые гидры, будто управляемые мыс­ленными приказами хозяев, встали в боевые стойки. Сверху прошумел звук полусотни огромных перепончатых крыльев, и небо над Жертвен­ным Двором перекрыли драконы.

— Вы звали меня, — развел руками Магнификус. — Я пришел. Я и есть Кхеине.

— Это ложь! — взвизгнула королева.

— Это Кхеине, хозяйка, — подала голос Кет. — Я говорила вам, но вы меня не послушали. Я поверила вам и хотела умереть. Вы обманули меня. Значит, это правда, что вы и король поклоняетесь не нашему богу, а Хаосу!

— Кауран! — крикнул Малекит Капитану Черной Стражи. — Убей их всех!

Тот, к кому он обращался, с обнаженным мечом стоял впереди ко­лонны вооруженных копьями воинов. Его взгляд растерянно переска­кивал то на Кхеине, то на короля, то на Кет.

Неожиданно девушка пробралась сквозь защитное окружение Магнификуса и подошла к Капитану.

— Папа, это и правда Кхеине, — глядя прямо в глаза Каурану, ска­зала она. — Нас долго обманывали.

Капитан огорченно сплюнул на землю и опустил меч.

Вслед за ним свои копья опустила вся Черная Стража.

— Вот и славно! — обрадовался Второй.

— Морати и Малекит сбежали! — крикнул Дирон. — Они скры­лись в храмовой башне! Надо их догнать!

— Не надо, — остановил его Магнификус, поднес к губам знак прадракона и шепнул:

— Братья драконы, расплавьте храмовую башню до основания со всей дрянью внутри.

Драконы тут же вняли его приказу, зависли в воздухе полукругом у башни, и на приговоренное строение хлынул такой поток огня, что его свет озарил весь Наггарот.

Второй поднялся к собственному изображению, встал рядом с Верховным Жрецом, предварительно силой подняв его с колен, и громогласно объявил:

— Дручии! Я Кхеине! Мои слова для вас закон! Я не буду осо­бенно вмешиваться в вашу жизнь. Это ваша жизнь. Я только немно­го изменю ее оболочку. Итак: та, которую хотели принести мне в жертву, становится вашей королевой, ее дети — вашими правителя­ми. Кет Зарин отныне и навсегда, силой бога Кхеине, стала коро­левой дручий. Дальше: мне не нужны человеческие жертвы, я бог благородных эльфов, а не кровожадных шакалов. Посему и весь ин­ститут Эльф-ведьм не имеет смысла. Устраивайте свою личную жизнь, прекрасные совратительницы, и забудьте о моей. И послед­нее: сегодня арестовали врача Честа и Теневого клинка. Их нужно освободить. Специалисты на дороге не валяются. Мне нечего боль­ше сказать пока. Я еще вернусь, если увижу, что вы страдаете. Аминь.

Закончив свою речь, Магнификус спустился с постамента вниз.

— Слава богу Кхеине! — первым закричал Дирон.

— Слава богу Кхеине! — присоединились к его возгласу бывшие Эльф-ведьмы.

— Слава богу Кхеине! — подхватили все присутствующие.

И это прозвучало искренне.

...

Утром у городских ворот его провожали Радира, Кет, Ракартх и Дирон.

— Что говорят боги в таких случаях? — спросила Кет и вытерла рукой заплаканное лицо.

— Не знаю, всегда импровизация, — улыбнулся ей Второй.

— Вы точно не хотите остаться с нами? — уточнил Ракартх, сни­мая с руки перчатку. — Нам предстоит многое изменить в Наггароте. Ваша помощь была бы бесценна.

— Ты преувеличиваешь мои таланты, — пожал ему руку Магнифи­кус. — Честное слово, я еще появлюсь.

Радира ничего не сказала, а только обняла его.

Уже отойдя от ворот на приличное расстояние, Магнификус все-таки обернулся и громко спросил у Повелительницы невест:

— Если мне посчастливится случайно встретить большого белого волка, можно я передам ему от вас поклон?

Женщина смущенно кивнула и пошла к городу под недоуменными взглядами ничего не понявших спутников.

Шарскун, заложив лапы за спину, ждал его у плотины. Как толь­ко Магнификус подошел, крыс тут же сообщил:

— У нас неприятности.

— Что такое? — испугался Второй.

— Болтун, то есть Дооф, вернулся. Его не приняли сородичи, по­тому что он может порождать пламя. Он сейчас в лесу сидит и ноет. Жалостливо так, — сказал скейвен.

— Нечего было с ним ругаться, — пристыдил приятеля Магнификус.

— Это еще не все новости, — продолжил Шарскун. — Пока мы хо­дили на задание, к нам пытался проникнуть неприятель, но попал в ло­вушку, а моя мышка его добила. Вот он, — и крыс вытащил из-за сво­ей спины большую отрубленную голову.

— Кром Завоеватель, — узнал голову Второй. — Не везет парню. Но смотри, какой настырный! Как он нас выследил? Выброси эту га­дость, зачем ты ее с собой таскаешь?

— Показать хотел, — оправдался Шарскун.

— Что с девушкой? Помнишь, я тебя просил? — поинтересовался Магнификус, направляясь в лес.

— Очень хорошо! — похвалился скейвен. — Я посмотрел, куда она вошла, и через дымоход пролез. Она орать, ну, я ее по башке горшком стукнул и под кроватку засунул. А сам в кроватку лег и жду. Слышу — идет скверный человек, а с ним еще три человека. Его друзья идут — то­же скверные люди. Заходят и меня через одеяло щупают. «Большая, — говорят. — Сейчас мы разденемся и будем с ней совокупляться». Слы­шу — шуршат, штаны снимают. Потом тот первый подходит и с кроват­ки одеяло стаскивает. Я им говорю: «Здравствуйте, дорогие проказники! Меня послал ваш великий бог Кхеине вам глотки порезать, потому что вы совсем не уважаете молодую женщину! А молодая женщина — это будущая мать и полноправный гражданин». Они как давай ругаться!

— Ну и?.. — не выдержал столь подробного повествования моло­дой человек. — Где они?

— Вот они, — и Шарскун вытащил из-за спины правую лапу, дер­жащую за волосы отрубленные головы молодых извращенцев.

— Тьфу ты! — брезгливо сплюнул Магнификус. — А девушка? Ис­пугалась?

— Не очень, — хихикнул крыс. — Она помогала головы резать. Я ее сюда привел. С ней Асушан разговаривает.

— То есть как привел? — удивился Второй.

— Ей никак нельзя было в городе оставаться; для своих родителей она позор. Мы с женой пока девушку в Эшинблант возьмем. Пусть с моими детишками поиграет, А няньку я уволю. Чего деньги даром пла­тить? — объяснил Шарскун и хитро сощурился на друга. — Когда, кстати, ты денежки дашь?

— Слетаю к друзьям и привезу, — пообещал тот.

Дооф сидел рядом с руинами, где они устроили свое убежище, и осоловело глазел на свое отражение в луже.

— Что пригорюнился? — подходя к нему, спросил Магнификус.

— Я один, я совсем один, — тоскливо пробасил дракон. — На свете больше нет огнедышащих водяных драконов. У меня никогда не будет детей. Я не смогу их научить летать и говорить. Я не буду от­цом.

— Неужели у драконов так развит родительский инстинкт? — по­разился Второй.

— Он самый сильный, — кивнул чешуйчатой головой ящер.

— Не грусти, — успокоил его Магнификус. — Еще немного, и я смогу тебе помочь. Вряд ли, конечно, мне удастся создать еще одно­го водяного дракона, извергающего пламя, но я постараюсь превра­тить тебя в человека. Из драконов весьма приличные люди получа­ются. Что ты хочешь больше — остаться драконом или иметь потом­ство?

— Потомство, — с интересом отнесся к предложению человека дракон. — А ты меня красивым сделаешь?

— Ну, брат! — развел руками Второй. — Это уже от тебя зависит. Будешь веселым и храбрым — за тебя любая девушка пойдет.

— Буду! — клятвенно пообещал Дооф и признался: — Знаешь, а мне уже одна девушка понравилась. Та, которую крыса привела.

— Только не торопись с выбором, — предостерег его Магнифи­кус, — Выбор подходящей девушки — очень сложное дело. Некоторые до седых волос определиться не могут. Очень сложное!

— О чем я и говорю! — рявкнул повеселевший ящер и, резко раз­вернувшись в сторону леса, посерьезневшим голосом сообщил: — Ря­дом в лесу кто-то есть. Нападать не хочет. Чего-то ждет. Человек, но не совсем. И очень сильный. Очень.

— Сильнее меня? — заинтересовался Второй.

— Нет. Ты Кхеине и Создатель, — мотнул чешуйчатой головой Дооф и предложил ему: — Хочешь, я по лесу огнем полью?

— Не надо, — запретил тот. — Схожу гляну. Вдруг это посланник от моих друзей,

— Крикни, если что, — попросил дракон.

Магнификус согласно кивнул и пошел к лесу.

Источник беспокойства Доофа он обнаружил сидящим на пне не­подалеку, и это был Таал собственной персоной.

— Твоя ящерица права — ты действительно уже сильнее, и я дей­ствительно уже не совсем человек, — поприветствовал его Древний. — Драконы искони отличались особого рода проницательностью.

— Таал, как я рад тебя видеть! — обрадовался Второй. — Что при­вело тебя к нам?

— Гноя глупость, — сказал Таал. — Как ты посмел вмешиваться в историю дручий? Они должны существовать сами по себе, без вмеша­тельства со стороны Древних.

— А что тут такого? — пожал плечами Магнификус.

— Дручии первые вслед за Хаосом вышли из игры со своим дурацким расколом, — ответил Древний. — Ты этим энтузиазмом можешь натворить бед. Не забывай — дручии это те же эльфы. Задействуешь в битве с Ха­осом дручий, игра может заставить гномов и людей встать на сторону Ха­оса. Это — не считая орков, гоблинов и твоих дружков из нежити.

— Учту, — пообещал ему Второй. — Все как-то само собой вы­шло, — и он спросил: — Вы знали, что Моор свои принципы раздал де­монам? — спросил Магнификус.

— Каким демонам? — удивился Древний.

— Два Слаанешу, два Тзинчу, — сообщил Второй. — Я так понял, что во время последней игры ты первый начал жульничать и усилил своих героев принципами, Моор последовал твоему примеру. Только свои принципы ты собрал, а он не смог. Хаос с помощью этих кубиков смог выйти из-под контроля.

— Это конец! — обреченно шлепнул себя по колену ладонью Древний.

— Почему конец? — не согласился Магнификус и вытащил из кар­мана добытые принципы. — Два я вернул. Надеюсь, что и остальные как-нибудь добудем.

— Гениально! — обрадовался Таал. — Как тебе это удалось, моло­дой проныра?

— Пришлось немного вмешаться в историю дручий, — улыбнулся молодой человек. — И у меня были расходы.

— Вот, — показал ему на мешок лежащий у ног Древний. — Три тысячи золотых. Прихватил тебе на мелкие расходы.

— Если бы ты знал, как это кстати! — потер руки Магнификус. — А что у нас с проходом наемников через земли Империи?

— Я лично дал задание Карлу-Францу заняться этим вопросом, — сказал Таал и поднялся с пня. — Мне пора. Будь осторожнее с истори­ческими переделами. Не дай Бог устроишь сбой в программе, и — ко­нец Нибиру.

— Не устрою, — заверил Второй.

Древний сделал круговое движение правой рукой и взметнулся вихрем серебряной пыли к небу, оставив у пня мешок.

— Шарскун, Асушан! — позвал Магнификус, возвращаясь из леса и скидывая со спины тяжеленный мешок, набитый золо­том.

Скейвены выглянули из своего убежища.

— Друзья! — объявил Второй. — В силу не зависящих от меня об­стоятельств я не выплачу вам обещанную тысячу золотых.

Шарскун замялся, не зная, как реагировать на эту новость, и взглянул на супругу.

— Мы понимаем, — вздохнув, ответила за него женщина, — По­том как-нибудь сочтемся. Самое главное, что мой хорек стал вечным, и к этому приложили руку вы, божественный.

— Да, — сориентировавшись, поддержал жену скейвен. — Ты мне еще меч сланнов подарил. Такого ни у кого нет в Эшинбланте. Золо­то — не главное, хоть в нем и есть что-то настоящее.

— Вы не поняли меня, — умилился Магнификус. — Я не дам вам тысячу, я дам вам три тысячи. Точнее — две тысячи восемьсот пятьде­сят золотых. Сто пятьдесят на дорогу себе оставлю.

— Две тысячи восемьсот пятьдесят!!! — воскликнули супруги.

— Две — вам, восемьсот пятьдесят на нянек и на содержание де­вушки, — разделил Второй. — Купите детям конфеты.

— Любимая, — обратился к Асушан крыс. — Что обычно говорят в таких случаях?

— Не знаю, — так же тихо ответила ему супруга.

— Спасибо говорят! — насмешливо прорычал дракон. — Грызуны!

Со скейвенами Магнификус и Дооф расстались неподалеку от Наггарота. Шарскун отлично знал пролегающие под здешними земля­ми подземные пути, регулярно используемые контрабандистами. Мо­лодому же человеку было гораздо удобнее, воспользовавшись услугами дракона, пролететь напрямик через половину Империи к Нульну. Он с замиранием сердца представлял встречу с любимой Наолой и загадоч­ным Тордионом. Ему очень хотелось с кем-нибудь поделиться своими переживаниями, но никого, кроме Доофа, рядом не было, а дракон в подобных вопросах некомпетентен.

Под ногами мелькали имперские ландшафты, то озаряемые паля­щим в это время года солнцем, то тонущие в ночном сумраке. Кстати, о времени года Магнификус задумался впервые. В той части Нибиру, где он находился, явно было лето. Точнее — конец лета или даже ранняя осень. Это Второй определил по начинающей желтеть листве деревьев и нескольким кратковременным теплым дождям. Когда он впервые встре­тился с преображенным Торгримом, стояла глубокая осень.

— Мы отстаем на сезон, — промелькнуло в его голове. — Мы! Вот так вот, мечтательный друг. Ты уже мыслишь о реальной жизни в от­влеченных категориях. Видать, понравилось бродить по иллюзорным маршрутам и общаться с несуществующими персонажами. Электрон­но-психическая фикция тебе ближе суровой действительности. Но по­чему нет? Что в этом, собственно говоря, плохого?! Так и есть — бли­же этой паскудной действительности. Может быть, молекулярно я и принадлежу ей, но только молекулярно. Я здесь живу больше, чем там. Опять это «там». Небытие, как сказал однажды Таал. Небытие. Дол­жно быть, я обязан ощутить стыд и раскаяние, но я их не ощущаю. И почему — обязан? Кому обязан? Родным и близким? Но чем обусло­влена эта обязанность? Только моим рождением в их окружении, фак­те столь же случайном, как и мое избрание хозяином принципа. Роди­не? Да пошла она! Предложи выбирать — доли секунды не задумался бы и выбрал местечко на Нибиру. Богу? Простите, но кто сказал, что Ему это неугодно? Даже наоборот — там я равнодушный, инертный, как устрица, маргинал, а здесь я люблю, мне интересно жить, я хочу жить, в конце концов! Слава Порталам! Они прививают вкус к жизни. Чтобы полюбить жизнь, нужно перестать бояться умереть. В Небытии мы не любим жизнь, мы боимся умереть. Так почему же я обязан же­лать той реальности?! Я не желаю ее. Дрянь, а не реальность. Един­ственное, что она дала мне, — это возможность расстаться с ней. Вот за это спасибо от всей души! Нет, пора заканчивать с правдой. Так или иначе придется возвращаться. Игра закончится, начнется оплата ком­мунальных услуг. Абстинентный синдром счастливого человека, кото­рый не имел права быть счастливым. И все-таки спасибо, Господи, что я сейчас лечу на драконе в город, где меня ждет любимая! — дальше этой мысли Второй не пошел из опасения окончательно впасть в ересь и потерять последнюю надежду на милость Свыше, которая, по его мнению, оставляла вариант загробного возвращения на Нибиру, по­скольку постулат «каждому по вере его» еще никто не отменил.

Дооф летел, не зная усталости. Магнификусу тоже не терпелось добраться до места, поэтому когда его охватывала дрема, он привязы­вался ремнем к шее дракона и засыпал.

Вечером следующего дня Дооф начал спускаться.

— Мы прилетели? — спросил у него путешественник.

— Прилетели, — ответил ему дракон. — Дальше лететь нельзя — заметят. Я приземлюсь у дороги к твоему городу, высажу тебя, а сам подальше в лес перелечу. Буду нужен — позови.

— Разумно, — одобрил его план Магнификус. — Заберешь с собой мою сумку с мечом и другими вещами. Они мне пока не потребуются.

...

Вскоре он шагал по дороге в направлении сверкающего впереди огнями города.

Неподалеку от первых строений Второй зарыл под деревом с раз­весистой кроной и прибитыми к стволу указателями сто двадцать пять золотых, остальные рассовал по карманам и вошел в Нульн.

Академический городок пестрел огнями. Газовые фонари по обочи­нам украшали стеклянные колпаки разного цвета, отчего создавалось праздничное ощущение. В этом не было ничего удивительного, так как основное население Нульна составляли студенты, а они традиционно тя­готели к разнообразию. Многочисленные кафе заполняли шумные мо­лодежные компании, влюбленные парочки прохаживались по тротуарам и занимали большинство деревянных скамеек вокруг журчащих фонта­нов. Порой встречались куда-то спешащие взрослые господа с толсты­ми папками в руках. «Преподаватели», — решил про себя Магнификус.

В поисках ближайшей гостиницы он забрел в один из переулков и тут же наткнулся на две дерущиеся компании. «Настоящая студенче­ская жизнь», — обходя кулачную баталию стороной, почему-то удовле­творенно подумал он.

После недолгих блужданий Второй наконец наткнулся на неболь­шую гостиницу с озорным названием «Шпаргалка». Пройдя в фойе ка­зенного дома, он прямиком направился к дремлющему за стойкой портье,

— Хм! — деликатно кашлянул Магнификус.

Портье, пожилой господин в костюме кофейного цвета, поднял на него глаза и, не вымолвив не единого слова, протянул через стойку ключ с номерной биркой.

Решив, что портье его с кем-то спутал, путешественник признался:

— Я здесь не живу. Я только приехал в город.

— Я понял, — кивнул портье и добавил: — Утром оформитесь, а сейчас идите, отдыхайте. Завтрак в девять.

Очарованный подобным гостеприимством, Второй зажал ключ в руке и поднялся на второй этаж, где без труда нашел свой номер. Одноместная кровать и окно с видом на освещенную улицу вполне устрои­ли уставшего скитальца. Быстро раздевшись, он нырнул под еще хо­лодное одеяло и тут же уснул. Сквозь сон Второй слышал, как в сосед­нем номере неизвестный играет на гитаре. Магнификус безошибочно узнал мелодию — «Зеленая долина».

Утренний Нульн отличался от ночного: по улице спешили на заня­тия группы студентов, проехала повозка молочника, а из кондитерской лавки, находящейся на другой стороне улицы, выбежали двое мальчи­шек с небольшими пакетами в руках.

В дверь номера постучали.

Второй спешно накинул плащ и пригласил:

— Входите! Открыто.

В комнату заглянула пожилая женщина.

— Вы опоздаете на приемный экзамен, господин студент.

— Благодарю, — поспешил уведомить ее постоялец. — Мне назна­чено на вечер.

— А! — по-своему поняла его слова женщина. — Вы преподава­тель! Нужно было сразу сообщить об этом дежурному портье. Для преподавателей у нас есть две свободные комнаты на третьем этаже. Комнаты с ванными и столами. Я сейчас же подготовлю одну из них.

— Не стоит, — отказался Магнификус. — Я, скорее всего, перееду жить к своему другу, тоже преподавателю.

— Жаль, что вы покинете нас, — огорчилась женщина, — Хотя я вас прекрасно понимаю — лучше жить у друга, чем в гостинице. На этом этаже душевые кабинки и туалет в конце коридора. На первом этаже есть прачечная комната. Можно будет попросить наших деву­шек-уборщиц вам постирать и погладить одежду.

— Вот! — подхватил ее идею Второй. — Мне вообще желательно купить новую одежду. Пока я сюда добирался, пришлось сделать огромный крюк через болота на западе. По научной работе. Старая одежда совсем растрепалась.

— Давно вы путешествуете? — уточнила женщина.

— Три года с небольшим, — пришлось соврать Магнификусу. — Обошел полмира и совсем не разбираюсь в современной моде.

— Тогда я вам пришлю Глимори Даболфор, — решила гостья. — Это наш главный модельер. Он немного со странностями, но идеаль­но разбирается в модной одежде и знает где что продается. Глимори — граф. По крови граф. После посещения в прошлом году импе­ратором нашего города вся местная знать не считает зазорным кон­сультироваться с Глимори относительно выбора одежды. Сам Карл- Франц советовался с ним. В столицу звал, но Даболфор отказался. А сейчас не теряйте времени, приводите себя в порядок и приходите завтракать на первый этаж в столовую. И, простите, как вас вели­чать?

Вопрос застал молодого человека врасплох, и поэтому он ляпнул первое приятное на слух сочетание имени и титула:

— Маркиз Че Гевара.

— Спускайтесь завтракать, маркиз, — повторила приглашение женщина и закрыла за собой дверь.

Следуя разумному совету разговорчивой гостьи, Магнификус сбе­гал в душевую, где тщательно смыл с себя дорожную пыль. За сим, на всякий случай, припрятал десять золотых в медном рожке газового све­тильника на стене и спустился в столовую.

В Нульне умели готовить и любили поесть — понял Второй, озна­комившись с пухлым меню.

— Что будете кушать? — вежливо осведомилась у него подошед­шая барышня в белом кружевном переднике.

— Не знаю, — растерялся он. — Яичницу и стакан сока. Да, и бу­лочку.

Девушка кивнула и пошла на кухню.

Заказ еще не поспел, а в столовой уже показался худощавый франт с тростью в руке.

Приблизившись к столику гостя, он обаятельно улыбнулся и пред­ставился:

— Граф Глимори Даболфор. Мадам Бримера просила вам помочь разобраться с одеждой,

— Маркиз Че Гевара, — привстал со своего стула Магнификус и жестом указал на соседний стул. — Прошу вас.

Вельможа охотно воспользовался его предложением, попутно крик­нув в сторону кухни:

— Рози, мой коктейль!

Сделав заказ, Даболфор продолжил:

— Прежде всего, многоуважаемый маркиз, мне хотелось бы объяс­нить причину, по которой я взялся помочь вам. Она незамысловата, но элегантна. Помогая малознакомым людям найти свой стиль, я практи­куюсь в любезной мне слабости — философии внешнего облика, просты­ми словами — в моде. Есть два варианта общения с модой — следовать ей и создавать ее. Последнее мне ближе — я создаю моду. Причем де­лаю это методом поиска наиболее эффектных архетипов и отбора эле­ментов внешнего облика данных архетипов, чтобы позднее предложить вышеупомянутые элементы простым людям и сделать мир прекраснее.

Девушка вынесла из кухни поднос с заказом путешественника и сервировала стол.

— Простите, моя яичница, — извинился Второй, встревоженный основательностью подхода нового знакомого к такой прозаичной теме, как выбор костюма.

— Кушайте, кушайте, — согласно кивнул граф и вернулся к своей мысли: — Моя техника на удивление проста — я задаю вам вопросы, вы отвечаете, я подбираю вариант гардероба.

— Согласен, — подхватывая вилкой кусок глазуньи, пробормотал Магнификус.

— Что для вас интереснее — двигаться к цели или достигнуть ее? — задал вопрос модельер.

— Двигаться, — чистосердечно признался гость и обосновал: — Невозможно разочароваться.

— В предмете, который вы приобретаете, вы цените больше его практичность или его легенду?

— Легенду. Практичность, как правило, к ней прилагается.

— Кто вам приятнее в качестве собеседника на выбранную тему — крепкий профессионал или увлеченный дилетант?

— Дилетант. С ним интереснее.

— Самый предпочтительный для вас вариант взаимоотношений с Вечностью — родство или дружба?

— Дружба. Люблю независимость.

Рози принесла Глимори высокий бокал, наполненный газирован­ной жидкостью алого цвета.

Граф сделал глоток из бокала и продолжил:

— Что является для вас мерой истины — свершившееся или свер­шаемое?

— Свершаемое. Истина всегда в движении.

— Ваш метод анализа — утверждение или отрицание?

— Отрицание. Оно даже ошибку делает приятной.

Даболфор допил свой коктейль и заключил:

— Вам не нужна новая одежда, постирайте эту. С вас один золо­той.

— Так дорого? — удивился Второй, выкладывая на стол монету.

— Не скупитесь, — усовестил его граф. — Люди с подобным под­ходом к жизни все, без исключений, богаты.

Он вытащил из кармана небольшой блокнот с тонким карандашом в нем:

— Разрешите, я зарисую ваши сапоги? Это шедевр. Только их нужно отчистить от смолы.

— Конечно, рисуйте, — разрешил Магнификус, все еще не пони­мая толком, стал ли он жертвой надувательства или свидетелем утон­ченного мастерства.

Глимори быстро сделал набросок в блокноте, молча откланялся и пошел к выходу.

— Золотой! — напомнил ему Второй.

— Оставьте себе, — хитро усмехнулся Даболфор. — У меня такой же подход к жизни.

— О как! — только и смог подумать, глядя вслед модельеру, путе­шественник.

Перекусив и рассчитавшись, Магнификус вышел в город. Было бы ра­зумно выспросить у портье дорогу к университету, но ему захотелось про­гуляться.

Как и все города, имеющие солидные учебные заведения, Нульн прежде всего ориентировался на потребы студенчества и всего связан­ного с процессом образования. Бесконечное число книжных магазинов перемежалось со столь же бесконечным количеством недорогих кафе и закусочных, между ними попадались магазины одежды и табачные лавки. Религиозный аспект был решен отцами города с академической простотой и основательностью — одна из улиц состояла исключитель­но из храмов всех известных религий мира. Между величественной ко­локольней храма Сигмара и приземистым кубом храма Ульрика Второй обнаружил даже храм Рогатой Крысы. Правда, по плотному слою пы­ли на ступенях можно было предположить, что последователей у этого культа в городе немного. Однако сам факт существования этого риту­ального сооружения ясно указывал на мудрость городских властей, не исключающих возможности появления, рано или поздно, студентов скейвенов. Вскоре Магнификус нашел храм Кхеине и храм Моора. И тот и другой тоже не подавали признаков кипучей религиозной дея­тельности. Оживленней всего было у храма Валайи. У его ступеней толпилось около десятка гномов в одинаковых длиннополых сюртуках и с заплетенными в толстые косы бородами. Низкорослые прихожане шумно обсуждали триста двадцать восьмую поправку к семьдесят ше­стому кодексу. Поскольку Второй не был знаком ни с кодексом, ни тем более с поправкой, он деликатно обошел спорщиков и остановился пе­ред большим пирамидальным камнем с рунической надписью: «Здесь будет возведен храм пока еще не известному богу». Рядом с камнем стоял ящик для пожертвований. Пораженный дальновидностью горо­жан, путешественник бросил несколько медяков в ящик и повернул на другую улицу. Эта улица тоже имела узкую специализацию — на ней находились публичные дома.

— Как все близко! — хмыкнул себе под нос Магнификус и прочел на двери в один из «храмов любви» прейскурант: «Специалисты им­перского происхождения — 5 сер. имп. Специалисты прочих рас — це­на договорная».

Под прейскурантом висела лицензия нульской санэпидемиологической станции, увенчанная солидной сургучной печатью.

— Порядок есть порядок, — продолжая усмехаться, Второй повер­нул еще на одну улицу.

Здесь его ничего не удивило. Улица как улица. Один книжный ма­газин, одна кондитерская, два кафе и стенд с наклеенным на нем све­жим номером газеты «Нульский хроникер».

Путешественник было уже прошел мимо, но тут ему в глаза бросилось крикливое заглавие передовицы: «Сенсация! Найдены свитки Нагаша!»

Второй подошел поближе и прочел следующее: «Усилиями известного ученого Йохана ван Хала обнаружены казалось бы бесследно пропавшие несколько тысячелетий назад «Свитки Нагаша». Пока находка не изучена самым подробным образом, ученый отказывается давать какие-либо ком­ментарии, однако сам факт подобной находки взбудоражил ученые головы университетской профессуры и на помощь в расшифровке свитков к госпо­дину ван Халу выехали два лучших имперских криггголога».

— Начинается! — азартно потер руки Магнификус и обратил вни­мание на графическое изображение брутальной внешности небритого мужчины средних лет с крупной надписью под ним: «Разыскивается»!

Далее следовал текст; «На прошлой неделе совершил дерзкий по­бег из королевской тюрьмы Альтдорфа опасный преступник-рециди­вист Георг Перонни. Имперская полиция за поимку преступника наз­начила вознаграждение в 10 золотых империалов».

— Марта написала мужу письмо, — опять усмехнулся путеше­ственник.

Анализируя прочитанное, он прошелся еще несколькими улочками и вышел на площадь перед величественным зданием. Сомнений не оставалось — это и был знаменитый на всю Империю Нульский уни­верситет, На флагштоках, по обе стороны широкой лестницы из розо­вого гранита, развевались многочисленные знамена.

— Простите, — обратился Второй к проходящему мимо очкарику с пачкой книг в руках. — Если мне нужно найти одного из студентов, ку­да лучите обратиться?

— В регистратуру, — охотно ответил тот и показал на лестницу. — В главный вход, потом сразу налево.

— Премного благодарен, — поклонился очкарику Магнификус и пошел к лестнице.

Лестница привела путешественника в большой холл, наполненный абитуриентами. Те толкались группами у щитов с объявлениями. Мо­лодой человек проследовал указанным очкариком путем и уткнулся в дверь с табличкой «Регистратура». Постучавшись в нее, он немного подождал, прислушиваясь к голосам за ней, но, так и не дождавшись приглашения, вошел внутрь.

За длинным столом сидела дородная дама с красным от напряже­ния лицом и сердито щурилась на стоящего перед ней господина с всклокоченной шевелюрой.

— Нет, вы все-таки не понимаете весь абсурд ситуации, — негодовал господин. — Ялгит не сумел ответить ни на один из поставленных вопро­сов, в то время как остальные ответили, ну, как минимум, на две трети из них! Он даже в приемной анкете умудрился сделать восемнадцать ошибок!

— Нет, — еще больше раскраснелась дама. — Это вы чего-то не по­нимаете! Отец Ялгита — председатель попечительского совета. Если его единственный сын не будет зачислен, нам придется уволить половину пре­подавательского состава. Нам просто будет нечем им платить за работу! И о чем мы вообще спорим? Зачисление Ялгита — вопрос решенный.

— Кем решенный? — крикнул господин.

— Ректором Университета! Досточтимым Сомерсетом Уипли! — так же крикнула ему в ответ дама.

— Невероятно! — всплеснул руками господин. — Я сейчас же пе­реговорю с господином ректором! Я просто уверен, что произошла чу­довищная ошибка, весьма оскорбительная для репутации всего универ­ситета!

Он резко развернулся и бросился к двери, едва не сбив Магнификуса с ног.

Оказавшись наедине с дамой, Второй растерялся. Но дама сама пришла ему на выручку и нейтральным голосом поинтересовалась:

— Здравствуйте! Что вам угодно?

— Видите ли, в чем дело, — начал тот. — У вас учится моя сводная сестра Наола Корстейн. Ее родители просили передать ей кое-какие вещи. Где ее можно найти?

Дама вопросительно взглянула на него, и в ее взгляде блеснул озор­ной огонек, свойственный всем уважающим свой беспокойный труд со­трудникам кадровых отделов.

— Ох, я болван, запамятовал! — хлопнул себя ладонью по лбу Магнификус. — Ее родители обязали меня пожертвовать вашему поч­тенному заведению некую незначительную сумму на благоукрашение. Пустячок, короче говоря.

При слове «незначительную» взгляд дамы потускнел, но блеск зо­лотого, приятно звякнувшего о крышку стола, вновь проложил мост взаимопонимания между дамой и посетителем.

Она полистала несколько толстых тетрадей со списками и сообщила:

— Ваша сестра числится на четвертом курсе, заочное отделение. Дважды ей предлагали перейти на очное отделение и дважды она от­клоняла предложение. Третий этаж, аудитория «К 11».

— Ваше участие в судьбе моей родственницы бесценно, — откла­нялся Второй.

Дама молча согласилась с ним, подняла со стола монету и попробо­вала ее на зуб. Убедившись, что золото настоящее, она крикнула вслед Магнификусу:

— Их сейчас в аудитории нет. Они в парке деревья сажают.

— Где у вас парк? — уточнил посетитель.

— Обойдите главное здание и по дорожке прямо, мимо учебных корпусов, — сказала дама. — Сажать деревья перед началом каждого учебного года — традиция нашего университета.

— Ничто не ценится так дорога, как образование, — заметил про себя Второй, проходя мимо одинаковых трехэтажных зданий по вымо­щенной квадратной плиткой дорожке.

Корпусов было не меньше двадцати. Недаром Нульский универ­ситет считался самым крупным учебным заведением в Империи.

Дорожка его вывела в ухоженный парк с искусственным прудом посередине. Вдали он заметил копошащихся в земле студентов. При­близившись к ним, путешественник попытался определить среди рабо­тавших там девушек Наолу. Однако это ему никак не удавалось. Сна­чала он обратил внимание на черноволосую барышню, стоящую к нему спиной с лопатой в руке. Но барышня обернулась, и он понял, что ошибся. Потом он долго разглядывал барышню в соломенной шляпке, сажающую какое-то растение. Но это тоже была не Наола. Магнифи­кус собрался было обратиться к одному из студентов за помощью, как сзади раздался желанный голос:

— Неужели это вы, о божественный!

Он обернулся и увидел выходящую из-за деревьев Наолу. Девуш­ка катила перед собой тележку с садовым инвентарем.

— Отлыниваете, о неожиданная? — шутливо поздоровался он.

— Я свои саженцы уже посадила, — сказала девушка и поставила коляску. — Совсем недавно меня навещал папенька. Вами, о боже­ственный, интересовался.

— Чего это? — смутился Второй, заранее предполагая, о чем пой­дет речь.

— Да так, — подошла к нему Наола. — Спрашивал, давно ли мы решили пожениться?

— И что ты ему ответила? — еще больше смутился Магнификус.

— Что я могла ответить? — развела руками девушка, выдержала длинную паузу, разглядывая гостя, и сообщила: — Сказала, что с тех пор как он последний раз был дома.

— Это когда? — заинтересовался Второй.

— Вообще-то мне тогда было десять лет, но папа этого не пом­нит, — хихикнула Наола, потом опять посерьезнела и спросила: — Как тебя угораздило просить моей руки и сердца?

— Я думал, что так поступают все честные люди, если влюбляют­ся. А папу твоего поймать сложно, вот я и воспользовался случаем. Прости за спешку, — извинился Магнификус.

— Прощаю, — кивнула девушка.

— И что сказал папа? — полюбопытствовал Второй.

— Папа в таких вопросах очень консервативен, — ответила Нао­ла. — Сказал, боги нам подходят.

— Мне повезло, — облегченно вздохнул Магнификус.

— Мне тоже, — призналась ему девушка.

— Надо выпить, — констатировал он.

— Ты много пьешь, — сказала Наола и тут же добавила: — Но за это стоит.

«Ты много пьешь», — про себя повторил слова возлюбленной Маг­нификус и подумал: — Вот так оно все и начинается. Хотя, как я там Болтуну сказал: «Все должно когда-то начинаться».

— Я знаю хорошее заведение на окраине, — предложила девуш­ка. — Оно немного особенное, но нам подойдет. Называется «Проез­жий патриот».

Особенность предложенного заведения заключалась в том, что кроме Магнификуса и Наолы людей в нем не было, только гномы, го­блины и эльфы, причем какие-то особенные.

— Это что за эльфы? Я таких еще не видел, — усаживаясь за бар­ную стойку, шепотом спросил Второй у своей спутницы.

— Лесные эльфы, — также шепотом проинформировала она. — Славный народ, только неразговорчивый. Учатся у нас на агрономичес­ком.

Из-за стойки к ним обратился длинноухий гоблин-бармен:

— Что будем пить, девочки?

— Я мальчик, — поправил его Магнификус.

— Что будем пить, мальчики? — невозмутимо скорректировал свой вопрос бармен.

— Я девочка, — не преминула сообщить Наола.

— Вы сначала разберитесь в себе, а потом заказывайте, — обижен­но надулся гоблин.

— Бигли, не дури, — усовестила его девушка. — Ты меня компро­метируешь в глазах жениха.

— У тебя новый? — заинтересовался бармен и шевельнул левым ухом.

— Не понял? — насторожился Второй.

— Не обращай внимания, он редкая... — начала Наола, грозно приподнимаясь со стула.

— Редкий. Я редкий. Потому что я — мальчик, — не дал ей за­кончить гоблин. — Пошутить нельзя. Чего будете? Заказывайте скорее.

— Бигли, ты же знаешь, что я обычно заказываю, — сменила гнев на милость девушка. — И моему спутнику ту же смесь.

— Поверь, парень, — перегнувшись через стойку, зловеще прошептал ушастый бармен. — Я не против института брака, но подумай хорошень­ко. Это ведь на всю жизнь! Хотя у меня был один знакомый герой, так он после каждого возрождения опять женился. И ведь все по-честному!

— Не ври! — вмешалась Наола. — Там говорится: «На всю жизнь моего я».

— Это как кто понимает, — хмыкнул гоблин и исчез за стойкой.

— Там — это где говорится? — не понял Магнификус, косясь на проходящего мимо лесного эльфа с кружкой в руке.

— Там — это во время брачной церемонии, — ответила девушка. — Брак регистрируется в городском управлении и чиновник, который оформляет брачные свидетельства, произносит текст брачного обяза­тельства.

— Слушай, — сменил тему Второй. — Объясни мне, наконец, го­блины кто такие? Они хорошие или плохие? Они из земли появляются или обычными способами?

— Гоблины? — задумалась его спутница. — По поводу размноже­ния не знаю, а так — они разные. Гоблины — идеальные бармены и ры­ночные заводилы. Еще они любят технику, не меньше гномов.

— Больше, крошка, гораздо больше, — поправил ее вынырнув­ший из-под стойки с бокалами в жилистых лапах Бигли. — И талан­тов больше, есть и неприличные. Доступные только для дам-с, так сказать.

— Еще они все болтуны, интриганы и жулики, — закончила свой рассказ Наола.

— Не все, — воспротивился гоблин. — У нас есть старинная гоблинская легенда «О честном гоблине Фуле». Очень печальная леген­да. Триллер. Все, мне пора, — бармен поставил перед посетителями бо­калы и бросился к другому клиенту.

— А Шарскун в храме брак регистрировал, — почему-то вспомнил Магнификус.

— В храме будет слишком необычно, — взяла свой бокал девуш­ка. — В храмах Сигмара или Ульрика тебе странно появляться, а в сво­ем — нескромно. Подумай только, как будет выглядеть текст свадебно­го приглашения: «Многоуважаемый некто! Мы имеем счастье пригла­сить вас на обряд бракосочетания Наолы Корстейн и бога Кхеине в храм последнего».

— Ты права, — согласился с ней Второй и спросил, кивая на бо­кал. — Это что?

— Можжевеловая настойка с лимонным соком, — сообщила Нао­ла: — «Заводной демон» называется.

Магнификус пригубил напиток и «перевел»:

— Джин с тоником.

После седьмого бокала «Заводного демона» молодые люди реши­ли прогуляться. На улице вечерело, в окнах домов и бесчисленных ка­фе зажигались огни, улицы заполнили уже влюбленные или судорожно стремящиеся к тому.

— Красивый город, — сказал Магнификус, с интересом разгляды­вая прохожих.

— Хороший, — взяла его под локоть спутница. — Но у меня здесь мало друзей.

— Почему? — удивился Второй. — Ты девчонка общительная.

— Мало времени, — ответила она, — Я ведь на заочном учусь. Приезжаю, сдаю экзамены и сразу уезжаю.

— Может, оно и к лучшему, что мало времени, — крепче сжал ее руку Магнификус.

— Не вздумай меня ревновать, — предупредила его Наола. — Корстейны этого не понимают.

— Не буду, — пообещал Второй.

У магазина одежды девушка остановилась:

— Нам сюда.

— Зачем? — не понял Магнификус.

— Купим тебе приличную рубашку, у меня есть деньги, — сообщи­ла ему девушка и силой втащила его внутрь магазина.

— Ты знаешь, — признался ей Второй, наблюдая со стороны, как она перебирает рубашки, — я успел проконсультироваться с лучшим модельером в городе. Он мне сказал, что мой внешний облик идеально соответствует моему мировоззрению.

— Если ты не в курсе, то знай — мировоззрение мужчины нежена­того и состоящего в браке — это два разных мировоззрения, — поста­новила Наола и вытянула из груды рубашек одну, из переливающегося бордового атласа: — Примерь.

— Цыганщина! — возмутился он, но рубашку взял.

Из магазина Магнификус вышел уже в новой рубашке. Его спут­ница была явно довольна.

— Мой дедушка обожал этот материал и этот цвет, его в ней и каз­нили, — радовалась она. — Тебе удивительно идет,

— Не сомневаюсь, для плахи в самый раз, — недовольно пробур­чал он и прислушался. Мелодия, несущаяся из дверей ближайшего ка­фе под вывеской «Сантименто», была ему до боли знакома.

— Это танго? — не понял он.

— Танго, — согласилась она. — Сильванское танго «Последний по­целуй». Ты что, умеешь танцевать танго?

— Умею, — кивнул он и сразу оговорился. — Правда, это един­ственный танец, который я умею танцевать. Учительница литературы научила. А ты умеешь?

— А меня папа научил, — призналась она. — И я тоже единствен­ный умею. Но папа говорил, что если умеешь танцевать танго, умеешь танцевать все.

— Тогда..! — озорно подмигнул ей Магнификус, расстегивая плащ.

— Естественно! — поддержала она и первой шагнула к ресторану.

Танго не танцуют, танго живут. Из всех танцев мира только танго может претендовать на вечность, потому что только танго порабощает страсть, в то время как остальные танцы у страсти на побегушках. Не­возможно себе представить, чтобы осужденный на смерть в качестве последнего желания захотел бы станцевать вальс или польку, но тан­го — вполне. Потому что танго — это биение взволнованного сердца, это всплеск штормовой волны, это замирание секундной стрелки на таймере перед взрывом и прочая, прочая, прочая. Так еще никто на све­те не говорил о танго, но так сказал бы каждый, кто хоть один раз в жизни станцевал бы его.

Наола умела танцевать танго, Магнификус не уступал ей. Она уга­дывала каждое его желание, он подчинялся каждому ее капризу. Ее пальцы струились по линиям его ладони, чтобы соскользнуть с линии жизни и взвиться языком пламени к блеклым потолочным фрескам. Его обожженные мгновенной нежностью ладони окутывали ураганным ве­тром ее тело и отбрасывали его от себя, как невыносимую боль, чтобы в последний миг задержать падение и повторить упоительную пытку.

Находившиеся в кафе посетители не отрывали восхищенных взо­ров от танцующих. Края наполненных бокалов так и не коснулись губ, горячие блюда безнадежно остывали.

Оркестранты, расположившиеся на невысоком помосте у стены, выжимали из своих инструментов все, на что те были способны, попут­но удивляясь глубине этих способностей и собственному мастерству.

На последней ноте одна из гитарных струн не выдержала и звонко лопнула, что, в свою очередь, послужило сигналом для всех присут­ствующих, и те разразились аплодисментами.

Молодые люди спешно покинули заведение и свернули в первый попавшийся переулок.

— Ты фантастически танцуешь, — еще задыхаясь от бега, похвали­ла девушка.

— А ты — сказочно, — галантно ответил Магнификус.

И последовавший за этим признанием поцелуй был естественным и прекрасным, как сияние звезд у них над головами.

— Наверно, теперь полагается что-то еще? — тихо спросила Нао­ла, заглядывая молодому человеку в глаза.

— Это вопрос? — ласково переспросил он.

— Не уверена, — призналась она и подняла голову вверх.

Утро их застало на крыше. Быстро одевшись, молодые люди спрыгнули вниз, благо это был второй этаж, и пошли по улице. До са­мой площади перед университетом они не сказали друг другу ни слова. И только у лестницы Второй не выдержал и произнес:

— Если я сделал что-то неправильно, прости меня.

— А ты меня, — подала голос девушка.

— Так ты выйдешь за меня замуж или нет? — спросил Магнификус.

— Ты что, сомневаешься? — удивилась Наола.

— Я не идеален, — самокритично заявил он.

— Мягко сказано, — звонко рассмеялась девушка. — Замуже­ством надо было поинтересоваться еще на крыше.

— Ты не ответила, — продолжал настаивать Второй.

— Куда мне теперь деваться? — пуще прежнего засмеялась Наола.

— Не пойму, что тебя так развеселило? — начал раздражаться Магни­фикус. — Прекрати это издевательство и говори по существу — да или нет?

— Чудо мое! — бросилась ему на шею девушка. — У нас считает­ся, что если между мужчиной и женщиной происходит то, что произо­шло между нами, они автоматически становятся мужем и женой. Раз­ве у вас не так же?

— У нас еще свадьба полагается, — несколько абстрактно ответил он, про себя зарекаясь раз и навсегда пускаться с кем-либо в откровен­ные беседы на интимные темы.

— Будет свадьба, будет, — наконец посерьезнела Наола. — Теперь нужно папу поймать.

— Это уж не переживай, — заверил ее Второй. — Из-под земли достану.

— Звучит пророчески! — поняла его буквально новобрачная. — Когда папа в пределах Империи, он обычно подбирает себе какое-ни­будь кладбище. Только в Империи много кладбищ.

— Найдем, — подтвердил серьезность своих намерений Магнифи­кус. — И как найдем, так сразу свадьба.

— Ищи, муженек, ищи, а я пока сессию сдам. И не шали, иначе я тебе всю кровь после свадьбы выпью, на законных основаниях, — де­вушка поцеловала суженого в щеку и побежала вверх по лестнице. — Сегодня в полдень профессор Энлиль читает лекцию в аудитории «5 С». Советую послушать, — крикнула она уже от самых дверей.

Вернувшись в гостиницу. Второй застал Вилли, дремлющего на большом чемодане у стойки портье.

Магнификус потряс друга за плечо и сказал:

— Вилли, я женился,

— Поздравляю, — пробормотал сигмариот сквозь дрему. — Я от Сеттры посла принес. Он в моем чемодане. Тяжелый ужасно.

— Как ты меня нашел? — поинтересовался Второй, подхватывая одной рукой священнослужителя, а другой его чемодан.

— Проще простого, — ответил Вилли. — Я обошел сорок две го­стиницы и в каждой спрашивал о молодом господине с перстнем бело­го золота на указательном пальце левой руки.

— Ты мог ошибиться, — пожал плечами Магнификус.

— Я и ошибся семь раз, ты восьмой, — подтвердил сигмариот. — Настоящий ученый всегда готов признать свои ошибки.

— Как Нехекхара? — Второй открыл дверь своего номера и зата­щил туда Вилли.

— Нехекхара?! — устало пробормотал тот, плюхаясь на кровать. — Нехекхара неописуема! Придется к нашей с Йоханом «Либер Демонике» выпустить приложение, листов на семьсот. Великий Сигмар! Какой же тяжелый этот Миб Тоус! У него кости из чугуна!

— Кто такой Миб Тоус? — не сразу сообразил Магнификус.

— Моя поклажа, — показал на чемодан священник и снял с него замок.

Как только крышка распахнулась, в комнате пахнуло влажностью, а над чемоданом взвился мини-торнадо из темных матерчатых полос, костей и разрозненных металлических элементов. Экзотический вихрь в конце концов оформился в высокого мужчину, если можно считать таковым мумифицированное тело в облачении жреца.

— Мир тебе, Великолепный! — низко поклонился он.

— Мир и тебе, жрец, — ответил ему поклоном Второй. — Я рад, что Великий Сеттра откликнулся на мой призыв.

— Мой царь ждал его, и торжеству всей Нехекхары нет преде­ла! — сказал жрец.

— Уважаемый Миб Тоус?! — намекнул ему на что-то Вилли.

Жрец протянул к его лицу руку и изо рта сигмариота на жреческую ладонь выскочил скарабей. Миб Тоус обтер жука рукавом и спрятал се­бе за пазуху.

— Слава Сигмару! — сглотнул священник и потер горло. — Десять дней во мне эта гадость лазила. Я же говорил, что не обману!

— Все так говорят, — оправдался жрец и снова обратился к Маг­нификусу: — Скажи, о Великолепный, что ты хочешь от нас? Мы сде­лаем все.

— Нет, сначала скажи, что я могу сделать для Сеттры и его лю­дей? — попросил Второй.

— Когда-то мы искали бессмертия, и мы нашли его. Теперь мы ищем жизни, обычной жизни, мы стали мудрее, — ответил Миб Тоус. — Помоги нам.

— Думаю, я смогу это сделать, — сказал Второй. — Но за свою жизнь вы должны мне заплатить. Мне нужна ваша помощь. Скоро я двину свою армию на Хаос. Помощь со стороны Нехекхары была бы весьма кстати.

— Ты получишь ее, — пообещал жрец и спросил: — Где будет бит­ва?

— Я иду к Черному Порталу, — сообщил Магнификус. — От гра­ниц Остермании до центра Северных Пустошей несколько дней хода. Я точно не знаю, где Хаос встретит меня.

— Мы пойдем под землей, прямо под твоими ногами, и выйдем во время битвы, — пообещал Миб Тоус.

— Подземными тоннелями? — уточнил Второй.

— Нет, — покачал головой жрец. — Именно под землей. Земля пропускает нас, как морские воды рыбу.

— Еще лучше, — кивнул Магнификус и попросил: — Если с землей у вас такие близкие отношения, не могли бы вы найти мне одного чело­века? Он имеет обыкновение отдыхать от забот в гробу, на кладбище, как раз под землей.

— Твои желания закон, — сказал Миб Тоус. — Назови мне имя, и я доставлю его тебе.

— Манфред фон Корстейн, — назвал имя будущего тестя Вто­рой. — Он где-то рядом.

— Мы вскроем все гробы Империи и спросим имена лежащих, — поклялся жрец. — Только мне необходимо выйти отсюда незамеченным и найти место в земле без камней.

— Ночью я с Вилли выведу тебя на окраину города, там много под­ходящей земли, — пообещал Магнификус.

Миб Тоус благодарно поклонился.

— Ты что, уходишь? — не понял священник.

— Ненадолго. Мне нужно встретиться с. одним важным лицом, — ответил Второй. — Древние просили меня. А для тебя у меня тоже есть поручение.

— Какое? — заинтересовался Вилли.

— Ты ведь знаешь в Нульне всех, в том числе и художников?

— Знаю.

— Так вот, я обещал помощнику бога Смерти, Цыгану, сделать ко­лоду карт. Его карты сгорели. Найди мне художника и закажи ему ко­лоду. Цыган очень помог мне.

— О Великолепный! - вмешался в их беседу жрец. - Разреши мне помочь тебе!

— Каким образом? - удивился Магнификус.

— Сделать карты, — объяснил Миб Тоус. — Те карты, о которых ты упомянул, рисовал я, недостойный я и мои собратья по служению. Мы сделали их во время предательства Нагаша, да растает его имя в бездне времени. Тот, кого ты называешь Цыганом, — несчастный Тутеп, свергнутый правитель Нехекхары. 76 ночей мы пробирались к пи­рамиде, где его замуровал заживо предатель Нагаш, и сквозь отверстия для воздуха просовывали туда карты. Мы зашифровали в картах все наши знания, накопленные за тысячелетия. Мы надеялись, что они по­могут Тутепу сохранить свою жизнь или хотя бы облегчат его переход в долину теней. Потом мы спрятались в катакомбах под городом и жда­ли дня, когда восстанет Великий Сеттра и свергнет с трона ненавистно­го предателя Нагаша. Когда этот день наступил, те из нас, кому уда­лось выжить, в том числе и я, присоединились к Сеттре. Мы вскрыли пирамиду с несчастным Тутепом, но бог Смерти, уже забрал его и на­ши карты. Но я помню каждую из них. Я сам рисовал «Звезду» и «Ви­сельника».

— Что для этого потребуется? — быстро уточнил Второй.

— Только папирус и кисти, — ответил жрец. — Я до полуночи сде­лаю тебе колоду.

— Вилли, быстро в магазин за бумагой и кистями, — приказал Магнификус и покинул номер.

Перед тем как посетить лекцию профессора Энлиля, Второй зашел в первую попавшуюся закусочную и плотно перекусил. Время до полудня еще было, университет находился недалеко, и путешественник позволил себе после завтрака выкурить трубочку и привести в порядок мысли.

— По -прежнему особой ясности нет, — думал он, выпуская облако табачного дыма. — Ситуация накаляется, вот-вот и битва, а правил для необходимого ритуала разрушения этого поганого Портала нет. Плохо. Теперь глобально — разрушим Черный Портал и дальше? Переберем­ся с Наолой в Небытие. Денег у меня, как у дурака махорки. Купим за­мок на островке в Адриатике. Дети пойдут. Дети — это хорошо, но мы с Наолой чем займемся? Воспитанием. А вырастут? Путешествовать будем. На фоне памятников архитектуры фотографироваться. Хобби подберем. И так до финиша. О надгробии я уже думал. Что еще? Все. И все? Жуть.

Магнификус выбил трубку, поднялся из-за стола и двинулся в сто­рону университета.

Нужную аудиторию он нашел сразу. Слушатели уже сидели, но лектор еще не появился. Второй, на ходу отыскивая глазами возлюб­ленную, начал пробираться к свободному стулу. Едва он успел сесть, как в аудиторию вошел Тордион. Выглядел он по-прежнему как сред­нестатистический преподаватель.

— Друзья! — сходу начал он и обвел аудиторию взглядом. — С большинством из вас я уже имел удовольствие общаться, остальные, я надеюсь, присоединятся к нашим размышлениям. Они все те же. Мы с вами будем говорить об истории существ, что-либо изучающих, о свя­зях, которые они создают внутри, о понимании, которого можно до­стичь, и о механизмах, оказывающих конкретное влияние на другие су­щества, если, конечно, они не против. Последнее — главное, ибо и яв­ляется сутью предмета. Начнем с повторения. Уверен, что вы все пом­ните, что карта — еще не территория?

Тут Магнификус вновь услышал в своей голове голос Тордиона:

— Рад, что вы заскочили ко мне на лекцию, господин Магни­фикус.

— Добрый день, господин профессор, — мысленно поздоровался с ним тот.

— Очень добрый. Наола сказала, что вы сделали ей предложение?

— Сделал.

— Поздравляю. Она прекрасная девушка.

— Я ее не вижу, где она?

— Она у меня отпросилась. Побежала в городской муниципалитет договариваться о дате бракосочетания.

— Как быстро!

— Радуйтесь, она вас любит. Но я так понимаю, что, кроме лично­го счастья, в Нульне у вас есть еще кое-какие заботы?

— И немалые. Мне нужна ваша помощь.

— Всегда к вашим услугам. Если не ошибаюсь, вы остановились в «Шпаргалке»?

— Да.

— Выходите утром на улицу. Часов в семь. Я заеду за вами.

— На мотоцикле?

— Само собой разумеется. А сейчас я бы на вашем месте послушал мою лекцию. Я неплохо сегодня подготовился.

Второй отнесся к его предложению серьезно, ему хотелось присмо­треться к человеку, от которого, быть может, зависит его судьба.

Тордион говорил о взаимоотношениях существ разумных с окру­жающим миром, о том, как часто эти существа, пытаясь уйти от про­блем внешнего мира, создают себе проблемы внутренние. О деликат­ности обращения с каждым таким существом, и как при попытке выве­сти сознание этих существ из плена собственных иллюзий не сделать их рабами иллюзий чужих. И еще о многом другом, о чем, в принципе, знает каждый, но далеко не каждый способен систематизировать эти знания и заставить их работать на себя.

По завершении лекции Гордион коротко попрощался и покинул ау­диторию.

Магнификусу понравилось все, о чем говорил лектор, и еще боль­ше понравилось, как он это говорил. Он не поучал, он вдохновлял.

Вдохновленный услышанным, Второй зашел в ту же самую заку­сочную, что и по дороге в университет. Он заказал себе сок и выкурил подряд две трубки.

— А действительно, — размышлял он, — чего особо волноваться? Все наладится само собой, а если не наладится, то и ладно. Не судьба. Главное — Наола, свадьба и дети. Вот, я думаю, как дракон. А драко­ны, как известно, существа мудрые.

На этом Магнификус и успокоился. Расплатился за сок, спрятал трубку в футляр и уже собирался вернуться в гостиницу, но тут до его ушей донеслись знакомые голоса.

Занявшая стол за его спиной семейная парочка, на которую он и внимания поначалу не обратил, громко обсуждала вопросы обустрой­ства новоприобретенного дома. Вообще-то подслушивать чужие разго­воры было несвойственно молодому человеку, но поскольку он сидел очень близко, то просто был обречен слушать их препирания.

— Столько мебели нам не нужно, — сказал мужчина. — Это не дом будет, а склад! Зачем нужны сразу три секретера?

— В гостиную, в твой кабинет и в мою спальню, — резонно отве­чала ему женщина. — Нам придется вести записи по хозяйству и пись­ма тоже на чем-то нужно писать.

— Тогда зачем нужны два стола? — не унимался ее оппонент. — Письма пишут на столах! И кто собирается сидеть на сорока двух сту­льях, если мы собираемся жить уединенно?

— Не горячись, — отстаивала свои позиции собеседница. — Сту­лья расставим по всему дому. Вот, предположим, идешь ты по дому, устал, а тут и стул рядом. Сел, отдохнул и пошел дальше. Другое дело, я не понимаю, зачем нам четыре подземных хода? Я разговаривала с соседями. Они категорически против, чтобы у них под домом мы копа­ли подземный ход. От кого ты собираешься убегать?

— Я убегать не умею, — обиженно буркнул мужчина, — Подземные ходы — это еще один способ жить незаметно. Один ведет к соседней ули­це, где магазины, другой — где рынок, третий — где больница, а четвер­тый — запасной вариант. Пусть будет. А соседи — недоумки! Я им дваж­ды объяснял, что подземный ход пройдет под их сараем, а не домом!

— Ты совсем рассудка лишился в своем лесу, — рассердилась жен­щина. — Я остаток жизни под землей проводить не собираюсь! Один ход рой, так и быть, и хоть спи в нем. Но только один.

— Два, Радира, два! — хлопнул по столу мужчина. — Иначе я вы­кину секретер и тридцать стульев.

Услышав, как сосед по столику назвал свою даму, Магнификус не выдержал и обернулся. Сомнений не было: за соседним столиком сиде­ли Ульрик и Радира.

— Не верю, — громко произнес Второй, привлекая внимание спор­щиков. — О чем вы тут спорите?

Застигнутая врасплох внезапной встречей со старым знакомым, парочка безмолвно уставилась на Магнификуса.

Первым пришел в себя Ульрик.

— Мы в Нульне дом купили, — без всякого намека на приветствие сообщил он. — Хотим с Радирой начать жизнь заново.

— Этого никто не знает, и мы не хотели никому говорить, — сразу предупредила Повелительница невест. Теперь мы супруги Ральф и Луиза Геминги.

— Обещаю забыть, что встретил вас. Мне достаточно того, что вы сами наконец встретились, — заверил их Второй, но все-таки напом­нил: — Помнится, мне говорили, что вы сможете встретиться только после смерти Тзинча?!

— Значит, он умер, — предположил Ульрик, а ныне Ральф. — Мы же встретились.

— И что теперь?

— Мы просто исчезли, — ответила Радира. — Когда-то у нас был такой договор с Ульриком, вот и пришло время его воплотить в жизнь.

— Думаете, получится? — спросил Второй.

— Знаем, что получится, — решительно заявил Ульрик. — Либо так, либо никак.

— Я тоже так думаю, — взяла под локоть своего спутника женщи­на. — Ты осуждаешь нас за это?

— Я поздравляю вас, — сказал Магнификус. — Наступит время, и я тоже приобрету в этих краях маленький домик.

— Как надумаешь, предупреди. Я знаю все свободные дома в окру­ге. Что-нибудь подберем. Хотя дерут три шкуры! — пообещал Ульрик.

— Предупрежу, — кивнул Второй и полюбопытствовал у Радиры: — Как там в Наггароте?

— Более или менее, — сказала та. — После опереточного переворота на храмовой площади Кет Зарин провела с помощью солдат своего отца серию арестов коррумпированных чинов в правительстве. Заключила пе­ремирие с азурами и гномами. Подвижная девочка оказалась.

— У меня скоро свадьба, — сообщил Магнификус. — Я вас пригла­шаю.

— Мы поднимем за вас кубки дома, — вежливо отказался Ульрик и объяснил: — Хотим, чтобы о нас забыли.

— Прости нас и тоже забудь, — извинилась за обоих Радира.

— Первое не требуется, второе не обещаю, — встал из-за стола мо­лодой человек, расцеловал старых друзей в щеки и пошел к гостинице.

В номере Магнификус застал ожесточенно спорящих священника и жреца. Перед ними лежала готовая колода карт.

— Неужели ты серьезно думаешь, смертный, что судьбу можно предсказать? — негодовал Миб Тоус. — Я сейчас брошу эту колоду на пол и моя судьба изменится. Карты созданы не для балаганных шарла­танов, а для людей, желающих постичь глубины своего «я»!

— Почтенная мумия, — не уступал ему Вилли. — Гвои представле­ния многотысячелетней давности давно устарели. Прогресс и эволюция не стоят на месте. Я не утверждаю, что с помощью карт можно пред­сказывать будущее, потому что и в настоящем-то путаюсь. Я констати­рую, что предсказанная на картах судьба имеет гораздо большую веро­ятность сбыться, чем непредсказанная, поскольку она и не судьба вов­се, а так — неопределенное будущее. Ты упростил мою мысль до уров­ня своего жука-навозника.

— Тогда как ты смеешь настаивать на том, что «Дурак» — последняя карта Старшего Аркана, если я лично участвовал в разработке исходной колоды! «Дурак» начинает Старшие Арканы. Эта карта олицетворяет чи­стую, наивную душу, не имеющую ничего, кроме природного чутья и го­товности к познанию. Она фактор-ключ к любой другой карте.

— Чушь! — взревел сигмариот. — «Дурак» завершает Старшие Арканы и олицетворяет отнюдь не чистую душу, готовую к познаниям, а свойственный разуму парадокс, столь выгодно отличающий даже те­бя от жука-навозника. Присутствие «Дурака» в раскладе прежде все­го корректирует смысл рядом расположенной карты Старшего Аркана, делая этот смысл обширнее.

— Да, конечно, — язвительно скривился жрец. — Именно поэтому у ваших гадалок каждая карта имеет сразу десяток противоположных друг другу значений. Трактуй как хочешь, лишь бы деньги платили. Все уйдут довольные с «прямой десяткой пентаклей» в итоговом ре­зультате. Будешь богатой, выйдешь за принца.

— Нет, лучше они уйдут с перевернутой «Башней» как символом внутреннего переустройства и ментального обновления! — парировал священник. — Самосовершенствуйся, чадо, и дальше.

— Господа! — подал голос Второй. — На улице давно стемнело, можно выходить.

— Слушаюсь, о Великолепный! — тут же внял его призыву Миб Тоус. — Колода готова.

— Быстро, — похвалил Магнификус и спросил: — Скажите мне, уважаемый, что точно я должен буду сделать для вашего народа? До сих пор не понимаю.

— Ничего, кроме того, о чем мы уже договорились, — объяснил жрец. — Древнее пророчество гласит, что участие моего народа в битве под знаменем Великолепного освободит нас от жизни в смерти.

— Тогда, Вилли, накинь на нашего гостя плащ и, когда будем вы­ходить из гостиницы, заболтай портье, — приказал ничего так и не по­нявший Второй.

Спорщики беспрекословно выполнили его указания, и они покину­ли номер.

Портье на месте не было, поэтому сигмариоту не пришлось приме­нять свои таланты.

Сторонясь яркого света, троица пробралась к парку неподалеку и остановилась у куста, постриженного в форме шара.

— Вы помните о моей второй просьбе? — напомнил жрецу Второй.

— Мы найдем его, — кивнул тот, скинул плащ и попросту утонул в земле.

— Ух ты! — нагнулся над местом его исчезновения Вилли.

Тут из земли высунулась рука Миб Тоуса, звонко щелкнула паль­цем сигмариота по лбу и опять исчезла.

— Хулиганье трухлявое! Покарай тебя Сигмар! — рассвирепел священник и начал ожесточенно топтать землю.

— Брось, Вилли, — взял его за плечо Магнификус. — Он уже да­леко. Пошли-ка лучше спать.

Глубоко оскорбленный заштатный клирик напоследок плюнул в траву и поплелся за другом.

На заре молодого человека разбудил гудок клаксона. Магнификус выглянул на улицу и увидел Тордиона, поджидающего его у входа в гостиницу на мотоцикле. Осторожно обойдя храпящего на кушетке у сте­ны Вилли, путешественник вышел наружу.

— Отдохнули? — встретил его вопросом Тордион, облаченный на этот раз в костюм арлекина.

— Специально лег пораньше, — ответил Второй и забрался на мо­тоцикл.

— Держитесь, — предупредил его профессор и крутанул рукоять газа. Двигатель оглушительно взревел и понес мотоцикл по мостовой.

— Вы не боитесь, что нас могут увидеть? — крикнул пилоту пасса­жир.

— Нет, — сообщил тот. — Отчего-то на маршрутах, где я проез­жаю, сон у горожан особенно крепкий, — и Тордион громко захохотал.

Из города они выехали довольно быстро и понеслись в сторону сия­ющих белоснежными вершинами гор на юге. Скорость передвижения была столь стремительна, что беседовать не представлялось возможным. По мере приближения горного хребта дорога становилась все хуже и ху­же, так что Тордиону поневоле пришлось сбросить скорость. Тогда-то уже подуставший от бешеной гонки Второй задал свой первый вопрос:

— Как вы думаете, профессор, можно ли предугадать судьбу?

— Предугадать — нет, можно загадать, — ответил Тордион и по­интересовался: — Откуда подобный интерес?

— Один знакомый мне заказал колоду карт, — признался Магни­фикус.

— Цыган, что ли?

— Он. Его колода сгорела, когда он гадал отцу Наолы.

— Бедный Тутеп! Эти карты были его единственной радостью.

Они выехали на пологий горный склон и покатили вверх. Тордион ловко управлял своей «колесницей», объезжая каменные валуны и глу­бокие вымоины в песчанике.

Снова под колесами возникла дорога. Даже не дорога, а, скорее, тропинка. Петляя, она устремлялась круто к вершине, так что и пеше­ходу пришлось бы идти помогая себе руками. Но Гордиона это мало смущало, и он упрямо гнал мотоцикл вперед.

— Перевернемся! — крикнул Второй, мертвой хваткой сжимая та­лию пилота.

— Все будет хорошо! — успокоил его тот. — Я знаю один секрет.

— Какой? — спросил Магнификус жмурясь, потому что летящая из-под колес мотоцикла каменная крошка то и дело попадала ему в лицо.

— Никогда не сбавляйте скорость, — сообщил Тордион и еще силь­нее крутанул ручку газа.

Мотоцикл рявкнул и пулей взлетел на большую каменную террасу. У них над головой дымил вулкан,

— Вот мы и на месте, — глуша мотор, сказал бесстрашный ездок и показал на открывающийся внизу пейзаж: — Караз-Орруд. Мое лю­бимое место. Мне здесь отлично думается.

Магнификус слез с мотоцикла и подошел к самому краю площад­ки. У него под ногами, частью покрытая голубоватым туманом, дрема­ла горная гряда, похожая на хребет гигантского дракона.

— Действительно красиво! — вздохнул он.

— Очень красиво, — согласился с ним Тордион, усаживаясь на край и свешивая вниз ноги. — Сразу за ним начинается океан, а за океаном лежит материк, куда еще не ступала нога человека. Через десять-две­надцать тысяч лет первые поселенцы высадятся на его берега, а еще че­рез несколько тысячелетий в одном из государств, основанных на этом материке, чудак ученый, страдающий клаустрофобией, теоретически обоснует возможность телепортации. Вот тогда-то все и начнется.

— Откуда вам это известно? — удивился Второй.

Профессор пожал плечами:

— Есть события, которые не могут не случиться, — он показал на ме­сто рядом с собой. — Не будем терять времени, садитесь и спрашивайте.

Магнификус устроился рядом с ним и спросил:

— Что такое сафери?

— Если вы имеете в виду фокусы со значками, то это чушь, кото­рая исчезнет вскоре после того как ты разрушишь Черный Портал.

Если вы имеете в виду саму сущность сафери, то это — фантазия и ве­ра. Вы представляете, как устроен мир?

— Поверхностно.

— Этого достаточно. У реальности семь уровней. Немного, но все- таки. Сафери на шестом. Поле сознания. Вы придумываете, вы вери­те, вы реализуете. И все. Я доступно объясняю?

— Более или менее. А что на седьмом уровне?

— О! На этот вопрос могут дать ответ только влюбленные. Лучше не трогать этот уровень. Во-первых, для его описания нет словесного эквивалента, во-вторых, он имеет право на личную жизнь.

— Не понял.

— Проще говоря — это вы, когда сделали хорошее дело и отдыхаете.

— Тоже не понял.

— Я же говорю, для описания седьмого уровня не придумали слов и не придумают.

— Почему?

— Потому что когда придумают, он станет восьмым, девятым и так далее. Он не будет по принуждению вступать в диалог,

Магнификус помолчал, размышляя над сказанным, и, наконец, опять подал голос:

— Тогда я спрошу о чем-нибудь попроще?

— Валяйте, — перекинул ногу на ногу Гордион.

— Как погиб ваш отец? — спросил Второй.

Профессор внимательно взглянул на своего собеседника и попросил:

— Снимите свое кольцо.

Магнификус послушно исполнил его просьбу.

Тордион взял кольцо, поднялся на ноги и бросил кольцо в пропасть под ногами.

Однако кольцо не успело пролететь и полметра, как перед ним в воздухе проявилась приоткрытая дверь, и кольцо исчезло в ее проеме.

— Пошли, — предложил профессор, входя в дверь первым.

Молодому человеку ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Мир вокруг на доли секунды заволокла цветная пелена, в нос пах­нуло запахом жженой резины, и Сергей обнаружил себя стоящим в тамбуре электрички. За окном была ночь, ближайший вагон пустовал.

— Сейчас будет остановка, — предупредил его стоящий рядом про­фессор и показал на валяющееся под ногами кольцо: — Не забудьте перстенек.

Оторопевший Второй поднял кольцо.

Электричка заметно сбавила ход, заскрипела тормозами и останови­лась напротив пустой платформы. Двери разъехались в разные стороны.

Тордион вышел на платформу, Сергей за ним.

Электричка вздрогнула, двери закрылись, и собеседники остались на пустой бетонной платформе, освещаемой пятью тусклыми фонарями.

— Сто сороковой километр, три часа ночи, четырнадцатое число, следующая электричка через пятнадцать минут, спрашивайте, — обер­нулся к молодому человеку профессор.

— Как вернуться назад? — изменил свой вопрос Сергей, едва сдер­живаясь от приступа паники.

— Войти в следующую электричку, она будет здесь через четыр­надцать минут тридцать секунд, — без всякого намека на эмоцию про­информировал Тордион и добавил: — А отца задушил Слаанеш, когда понял, что отец хочет отключить игру.

— Зачем ваш отец хотел это сделать? — изумился Второй.

— А теперь постарайтесь сосредоточиться и не пугайтесь, — преду­предил профессор. — Отец не просто хотел это сделать, он это сделал.

— То есть? — мотнул головой Сергей, словно пытаясь очухаться от дремоты.

— То есть нет никакой игры, есть Нибиру, есть законы, по которым она существует, а игры нет, — сказал Тордион. — Отключена машина.

— Но тогда как же?.. — начал Второй.

— Вот так, — развел руками профессор. — Просто забавное стече­ние обстоятельств — четверо друзей создали новую реальность и она нажила своей жизнью. Отец первый понял это и приложил все усилия, чтобы уничтожить Нибиру. У Нибиру, при всех ее несовершенствах, есть два глобальных преимущества — иное течение времени и отсут­ствие страха смерти, а соответственно — лжи. Отец трезво осознавал, что рано или поздно те ограничения, которые он заложил в программу, будут отменены, и цивилизация Нибиру превзойдет земную за нес­колько лет. А там — кто знает? Уже был создан Хаос.

— Тогда зачем он взял с собой Слаанеша? Это же Хаос! — не по­нял Сергей.

— Он думал, это я, — объяснил Тордион, — А я не пришел к Белой Башне, в моем облике пришел Слаанеш. Он хорошо умеет притворяться.

— Почему не пришли?

— Не хотел покидать Нибиру. Небытие не нравится мне, здесь не­красиво. Я родился на Нибиру, я любил на Нибиру. Мне был абсолют­но чужд насильственный патриотизм отца.

— Вопрос! — прервал его речь Второй. — А дверь, через которую мы с вами сюда проникли, кто сделал?

— Конечно, отец, — ответил профессор. — Все, что есть на Ниби­ру, сделал мой отец.

— Выходит, о патриотизме речь не шла, — сказал Сергей. — Бо­юсь, вы недооцениваете своего покойного отца. Он хотел не уничто­жить Нибиру, он знал, что, отключая машину, не сможет уничтожить ее. Ваш отец хотел просто изолировать свое перспективное создание и потом вернуться в него заветной дверцей. А вас он звал посмотреть здешний мир по каким-то другим причинам.

— Вы прозорливы! — почти с восхищением посмотрел на него Тор­дион. — Догадываетесь, по каким причинам?

— Сафери? — предположил Второй.

— Именно, мой смышленый друг, — сафери, — подтвердил его до­гадку профессор. — Сафери! Великое сафери! Мир во всем мире! Спа­сение от рака! И еще тысячи гуманных чудес. Отец был идеалист. На­ивный идеалист. Он не учел одного весьма важного обстоятельства, о котором известно любой набожной старушке в Небытии.

— Седьмой уровень? — опять предположил Сергей.

— Вы восхищаете меня все больше и больше, — улыбнулся Тордион и повторил за ним: — Седьмой уровень. То, что позволительно на Нибиру, запрещено здесь, поскольку Создатель здешнего мира имеет совершенно другие виды на человека. При этом я лично уверен, что по­явление Нибиру — тоже часть Его проекта. Отец попытался форсиро­вать построение рая на Земле, и вместо меня пришел Слаанеш. Гак что мира во всем мире и лекарства от рака не получится. Аморально спо­рить с Творцом творцов. Кстати, отец не собирался возвращаться об­ратно «заветной дверцей», как вы изволили выразиться. Повторяю, он надеялся уничтожить Нибиру.

— Но «дверь»? — напомнил Второй.

— Что «дверь»? Она «заработала» только после того как отец отклю­чил «машину», — ответил Тордион. — До этого отец дважды разбивался о камни под Караз-Оррудом. И свое любимое кольцо он потерял именно во время этих безнадежных экспериментов. Могу спорить, что кольцо вы достали у лесных эльфов. Внизу проходит их дорога.

— Ну, в общем, близко к этому, — признался Сергей. — Мне его подарил Фунибар, а ему лесные эльфы. Они думали, что перстень Ко­рина наделяет своего хозяина даром предвидения.

— Ерунда! — махнул рукой профессор. — Это кольцо обладает го­раздо более серьезным достоинством.

— Каким? — заинтересовался Второй.

— Оно просто есть. Вещь в себе.

— Разве кольцо не открывает дверь? Вы ведь кинули кольцо в пропасть?!

— С таким же успехом я мог кинуть камень, — сообщил Торди­он. — Признаться, я кинул кольцо из сентиментальных соображений. Этакий «цветок Колриджа».

Вдали послышался шум приближающейся электрички.

— Одного не пойму, — разглядывая свое самоценное кольцо, поде­лился Сергей. — Ваш отец, Великий Магнификус Первый, создает Бе­лый Портал, через который эльфы, гномы и другие обитатели Нибиру запросто переходят в Небытие, а с дверью у него ничего не получает­ся? Странно как-то.

— Ничего странного, — ответил профессор. — Белый Портал он создает из Небытия, вместе с остальным миром, а дверь он создает уже будучи на Нибиру. Программа не может породить полноценную программу сама по себе, ей нужен сигнал извне. Таким сигналом стало отключение компьютера. Автосохранение или что-то подобное.

Электричка почти поравнялась с перроном.

— Простите за настырность, — опять подал голос Второй. — Еще одна вещь непонятна — почему вы не провели остальных Древних этой дверью? Они ведь собираются себя на сто лет в бетон закатать на дне океана.

Тордион как-то странно покосился на него и после секундной пау­зы сказал:

— Я думал, что вы и об этом догадались.

— О чем? — уже входя в тамбур, уточнил Сергей.

— Слаанеш не только моего отца убил, — произнес ему в спину профессор.

Эта информация, вкупе с разноцветной рябыо перед глазами и ди­ким давлением на виски при переходе, практически лишила молодого че­ловека сил. Выйдя из двери на каменистую поверхность горного плато, он рухнул на колени. Тордиону пришлось помочь ему встать на ноги.

Дверь в воздухе медленно растворилась. На Нибиру уже наступи­ла ночь.

— Они погибли? — задыхаясь, переспросил Магнификус.

— В Небытии — да, — кивнул его спутник. — На Нибиру — нет. В отличие от моего отца в момент физической гибели они спали.

— Но они об этом не знают! — воскликнул Второй. — Ни Теклис, ни Торгрим, никто им не сказал!

— Не сказал, — подтвердил Тордион. — Я запретил об этом гово­рить. Это лишнее. И вам не советую распространяться.

— Обалдеть! — только и смог произнести Магнификус, перевари­вая услышанное.

Профессор вернулся к своему любимому месту на краю плато и сел. Вскоре к нему присоединился и Второй. Спутники долго сидели, молча раз­глядывая яркие, переливающиеся разными цветами звезды на небосклоне.

— Валайа рассказала мне, что три тысячи лет назад послала два разум­ных луча в поисках предела вашей Вселенной. Они еще не вернулись, — почему-то вспомнил Магнификус, доставая из кармана свою трубку.

— Они и не вернутся, — сказал Тордион. — У этой Вселенной, как и у всех других Вселенных, нет предела. Они беспредельны, и в их глу­бине существует все. Где-то существует мир, точно такой же, как этот. И там так же сидим мы, только ваша трубка у меня в руках. А есть мир, где мы еще не вышли из вагона.

— Обалдеть! — повторил Второй, раскуривая зажженной спичкой трубку.

— Перестаньте повторять одно и то же слово, — упрекнул его про­фессор и предложил: — Чередуйте «обалдеть» с «непостижимо». Интел­лигентнее звучит. Удивительно, почему такому важному понятию, как «непостижимое», не придумали свой символ? У «бесконечности» есть, а у «непостижимости» — нет. Придумайте что-нибудь. В историю войдете.

— Я «обалдеть» говорю не потому что вы, профессор, мне глаза от­крыли. Тем более что по теории Эверетта о «множественности Вселен­ной» я в институте курсовую писал, — пояснил Магнификус. — Я по­ражаюсь другому. Откуда такая уверенность?

— Много путешествовал, — ответил Тордион и тут же добавил: — Мысленно, конечно. И смею уверить вас, мой образованный друг, что все наши представления о разновидностях разумной жизни до непри­личного ограниченны. Я видел такое, что даже не смогу описать. Од­нако увидеться с этим нам удастся не раньше, чем через несколько мил­лионов лет. Далеко это все.

— Шредингеровская «Пси» в круге, — предложил Второй,

— Что такое «Пси» в круге? — не понял Тордион.

— Пси. Символ непостижимости, — объяснил ему Магнификус.

— Плохо, — покачал головой тот. — На торговую марку бытовой техники похоже.

— Тогда любимое здесь число — четырнадцать в круге.

— Отчего четырнадцать?

— Полное соответствие понятию «непостижимости» — значит много и ничего конкретно, но без него — никуда.

— Оригинально, надо подумать.

Второй хихикнул.

— Вы чего? — удивился профессор.

— В голову пришло, — сообщил Магнификус. — Страшный сон каждого земного эволюциониста — от «человека думающего», продук­та страха смерти, через «человека мечтающего», обязанного своим по­явлением безделью, к «человеку творящему», собственно, уже и не обязательно человеку. Никакой локальной связи.

— Бредите, любезный?! — тоже усмехнулся Тордион и спросил: — Напомните, чему вас нужно обучить?

— Сафери, — напомнил Второй и добавил: — Хотя основы теории я усвоил. Теперь мне хотелось бы практических упражнений. Ну, пред­положим, как мне ритуал разрушения Черного Портала совершить? Не мечом же в воздухе махать?

— Проще простого, — объяснил профессор. — Предположим, вы решили написать некий увлекательный роман, в котором ваш главный герой должен совершить некий могущественный ритуал, итогом кото­рого будет разрушение некого Черного Портала. Придумайте этот ри­туал, уберите слово «некий» и добавьте туда добытой по ходу сюжета атрибутики. Я имею в виду принципы. Заклинания должны звучать торжественно, обстановка должна быть таинственная, герой должен быть убедительным. И все.

— Попахивает дешевкой, — заметил Магнификус.

— Хотите, я вам в двух словах «Илиаду» перескажу? — в ответ предложил Тордион и поправил свой шутовской колпак.

— Не хочу, — отказался Второй. — Я понял вас, профессор.

— Тогда будем считать, что я передал вам все необходимые на дан­ном этапе познания в искусстве сафери, — поднялся на ноги профес­сор. — Если понадобятся детали, то можете заглянуть к моему старому другу в Каннах и посвятить остаток дней изучению его знаменитой тех­ники хрустальной стены. Он живет на Мимозной горе и помаленьку сходит с ума от осознания собственного совершенства и приступов сплина. Только не старайтесь ему понравиться, он этого терпеть не мо­жет. А сейчас пора ехать. У меня через два часа лекция.

Они сели на мотоцикл и ринулись вниз.

Уже у гостиницы, пожав Тордиону на прощание руку. Второй спросил:

— И все-таки, какова, профессор, ваша роль во всем этом? — и он сделал круговое движение рукой.

— Как у вашего кольца, — улыбнулся тот. — Я просто есть.

Тордион поддал газу и помчался на своей варп-колеснице в сторо­ну университета.

В номере Магнификуса ждали.

Во-первых, его ждал злой и вымазанный с ног до головы глиной папа Наолы.

— Я, само собой разумеется, готов присутствовать на бракосочета­нии своей дочери! — встретил он молодого человека упреками. — Но я категорически против, чтобы меня без предупреждения выволакивали силой из гроба и тащили под землей, как крота, несколько миль. Эти чудовища перевернули респектабельное кладбище вверх дном. В конце концов, они просто меня напугали! Меня — Манфрсда фон Корстейна — последнего в Кровавой линии Корстейнов! Лежишь себе в гробу, ничего не подозревая, неожиданно какой-то мумифицированный хам проламывает совершенно новый гроб своей костлявой лапищей и хвата­ет тебя за волосы! Скандал!

Во-вторых, его ждала Наола.

— Милый! — заявила она. — Предупреждать надо, если перед са­мой свадьбой куда-то уезжаешь. Я тут с ума схожу! Через три дня, ровно в полдень, мы должны быть в городском муниципалитете, а ве­чером того же дня — в усадьбе. Приглашения гостям я уже отправила.

В третьих, его ждал Вилли.

— Иохан прислал гонца, наемники на месте! — заговорщическим тоном сообщил он и протянул утреннюю газету.

Крупным шрифтом через всю первую страницу тянулся заголовок: «Банда Руглуда Костожуя похитила Свитки Нагаша! Графы Сильвании объявили крестовый поход!»

— Доброе утро! — поприветствовал присутствующих Магнификус и устало опустился на кровать.

Весь комплекс свадебных приготовлений находился под неусып­ным вниманием новобрачной. Второй никак не ожидал от Наолы такой прыти. В некотором смысле его это даже немного тревожило. Хотя, с другой стороны, столь трепетное отношение к вопросу заключения бра­ка со стороны девушки пробуждало в его мятежной душе ощущение мягкого, обволакивающего покоя.

Наола подключила к своей деятельности и отца, и Вилли, и при­бывшего первым из гостей Ракартха. Всем были поручены определен­ные заботы, за своевременным исполнением коих также следила Нао­ла. Единственным незадействованным в деле человеком был жених.

— Пока наслаждайся временной свободой, только не рекомендую злоупотреблять, — заявила ему девушка. — Никаких мальчишников и прочих холостяцких рудиментов!

Однако тот и не намеревался затевать шумных проводов своего одиночества, поскольку много лет тяготился им. Свободное время Маг­нификус использовал для посещения лекций Тордиона в университете.

Его недавний экзальтированный спутник практически ничем внешне не отличался от остальных преподавателей легендарного учебного заве­дения. Свои лекции он посвящал психологии, плавно подчиняя послед­нюю вопросам этического свойства. Его мало интересовали деловые пре­имущества психологии и глубоко тревожили морально-нравственные не­урядицы окружающего мира. Судя по всему, своей основной задачей как преподавателя он считал попытку пробудить у студентов вкус к миро­творчеству как исходной величине сознания. Каждым своим вновь озву­ченным тезисом Тордион призывал, в первую очередь, к сохранению и равновесию и уже потом ко всему остальному. На этих лекциях молодо­го человека не покидало ощущение, что профессор искусно избегает сло­ва «любовь», предоставляя внимающим ему волшебную возможность прийти к необходимым выводам самим. Магнификусу это нравилось.

Пока он внимал проникновенным речам Тордиона, Наола продол­жала свою организационную деятельность. Предстоящему бракосоче­танию она дала кодовое название «Операция Гнездо». И милая полу­кровка вила это «гнездо» с энергией штормового ветра.

Будущий тесть молодого человека, ввиду отвратительного реноме, был выслан из Нульна и направлен в усадьбу для подготовки к приему многочисленных гостей. Беспокойному клирику-сигмариоту поручили до­кументальное оформление брака, и тот измучил муниципальных чиновни­ков бесконечными уточнениями брачного контракта, который в конце концов составил три увесистых тома. Встревоженный такими объемами, рассудительный Ракартх лично просмотрел все документы и свел кон­тракт к двум фразам: «Девица Наола фон Корстейн добровольно вступа­ет в брачный союз с маркизом Че Геварой и обязуется быть тому предан­ной супругой и ответственной хозяйкой». «Маркиз Че Гевара без всякого принуждения со стороны вступает в брачный союз с девицей Наолой фон Корстейн и обязуется бьггь той верным супругом и защитником». Него­дованию Вилли не было предела, и с горя он напился в «Проезжем па­триоте» до бесчувствия. Когда Бигли и гном-повар привели его под руки в гостиницу, оскорбленный формалист еще долго оглашал тишину «Шпаргалки» декларацией вслух 72 пунктов брачного контракта, где ого­варивалось процентное соотношение при разделе имущества в случае бес­плодия одного из бракосочетающихся и последующего развода.

За день до свадьбы в Нульн приехали Торгрим Злопамятный и Король Феникс Фунибар. И тот и другой инкогнито остановились в лучшем отеле города и с упоением подключились к свадебным пригото­влениям. Дабы избежать ненужной огласки, Верховный Король гномов скупил все полосы периодических изданий города на неделю вперед, а Король Феникс убедил городские власти объявить пятидневный ка­рантин с полной изоляцией Нульна от внешнего мира.

В назначенный день Магнификуса разбудил Фунибар и лично препроводил к поджидавшей у гостиницы карете. Еще десять карет до­жидались их на площади перед муниципалитетом. Регистрировать брак взялся сам мэр Нульна — господин Эрих Лоц Старший.

Ко всеобщему удовольствию, господин Лоц оказался на редкость сообразительным человеком и, окинув взглядом присутствовавших на церемонии гостей, он не стал докучать речами, а лишь молча показал бракосочетающимся, где необходимо поставить подписи. Разве что по­сле этого он смущенно напомнил: — Поцеловаться бы надо. Молодожены не стали возражать.

Едва праздничный кортеж пересек границы Нульна, к нему присо­единились отряд «Кровавых драконов» во главе с Абхорашем, отряд «Белых львов» — преданной гвардии Короля Феникса, отряд «Боевых молотов» — постоянной охраны Торгрима Злопамятного. С небес кор­теж патрулировали рыцари Ракартха на своих боевых драконах. Дооф летел чуть поодаль, явно не решаясь вступать в контакт со своими по­родистыми собратьями.

К семи часам вечера колонну догнала карета Королевы Дручий, окруженная отрядом «Черной Стражи».

— По-моему, профессор Энлиль не поехал, хотя я приглашение лично передала, — выглянув из увешанной цветочными гирляндами ка­реты, сказала Наола.

— Моїу спорить, что он уже в усадьбе, — успокоил ее супруг и задум­чиво добавил: — Слишком хорошо все идет, чтобы хорошо закончиться.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась девушка, подозревая, что Магнификус намекает на свадьбу.

— Ситуацию в целом, — неопределенно ответил он.

— Не стоит беспокоиться, — взяла его за руку Наола. — Мы пе­редвигаемся через мирные территории и в таком сопровождении, что нам ничего не угрожает.

— Милая, поверь мне, — сказал ей Второй. — Я игрок со стажем. Именно когда ничего не угрожает, и нужно ждать удара.

Его слова оказались пророческими. Снаружи что-то оглушительно грохнуло, лошади испуганно заржали, и карету сильно качнуло.

Молодожены выглянули из окна. Их взору открылась, мягко гово­ря, неутешительная картина — две гигантские трещины, разверзшиеся в земле, отрезали их карету от остального кортежа. Из образовавших­ся трещин вырывались клубы раскаленного пара, рядом с каретой, сры­вая с земли крупные куски дерна вместе с растущими на них придорож­ными кустами, кружил смерч. Небо заволокло невесть откуда возник­шими грозовыми облаками.

— Любимый, ты умеешь предсказывать будущее! — восхищенно покосилась на супруга девушка, а потом еще и поцеловала его.

— Какая у тебя любопытная реакция на природные катаклизмы! — пытаясь открыть заклинившую дверь, заметил Магнификус.

Тут ему кто-то помог снаружи, и дверь наконец распахнулась. За ней стоял в своем обычном, «университетском», облике Тордион.

— Здравствуйте, господин профессор! — поприветствовала его из-за плеча супруга немного опешившая Наола.

— Добрый день, — ответил полупоклоном тот и попросил: — Мож­но мне позаимствовать вашего супруга на пару слов?

— Если только на пару, — неуверенно отозвалась девушка.

— Не волнуйся, я мигом, — пообещал Второй, спрыгнул на землю и подошел к профессору.

— Есть интересное предложение, — сообщил тот и показал на уз­кую полоску земли, тянущуюся посреди двух почвенных разломов.

— Верю, что по пустякам вы не стали бы отвлекаться, — кивнул Магнификус, но перед тем как ступить на указанный путь, поинтересо­вался: — Надеюсь, что за время нашего разговора я не овдовею?

— Можете не беспокоиться, в моем лице вы имеете живого гаран­та института семьи, — заверил его Тордион, заложил руки за спину и первым зашагал вдоль шипящих паром трещин.

Шли они недолго. Магнификус не успел сосчитать до ста, как па­ровая завеса перед ними расступилась, и они оказались в месте, до бо­ли знакомом молодожену — те же пустые улочки, те же скрипящие на ветру гнилые ставни.

— Это Прааг! Я был здесь! — воскликнул он.

— Совершенно верно, — подтвердил его догадку профессор. — Это Прааг — город с мрачной биографией, ставший могилой почти для мил­лиона разумных живых существ. Древние когда-то разыграли в Прааге увлекательную схватку сил Хаоса и Империи. Одну из самых драмати­ческих схваток. Империя победила 400:370. Я имею в виду «тысяч».

— Зачем мы здесь? — не понял Магнификус.

— Один мой старый знакомый посчитал возможным пригласить вас на похоронную церемонию своей матери, — ответил Тордион и добавил: — Заодно вы сможете с ним обговорить детали предстоящего вам подвига.

— Какого подвига?

— Разрушения Черного Портала.

— А что за старый знакомый?

— Тзинч.

— Демон Изменения?! Зачем нам Тзинч?

— Как зачем? — подталкивая молодого человека к одной из две­рей, напомнил профессор. — Вам же нужны недостающие принципы?

— Вы хотите сказать, что... — не поверил Магнификус.

— Да, я хочу сказать это, — кивнул Тордион.

На столе посреди комнаты лежала мертвая старуха, рядом с ней стоял мужчина плотного телосложения в парчовом френче, то и дело самопроизвольно изменяющем цвет. Казалось, что мужчина не заметил вошедших. Во всяком случае, он никак не отреагировал на их появле­ние. Мужчина не отрывал взгляда от лица покойницы.

— Примите мои соболезнования, — тихо произнес Второй.

— Зачем? — посмотрел на него мужчина.

Магнификус не нашелся, что ответить.

— Ты все ему объяснил? — повернулся к Тордиону мужчина.

— Пока нет, — сказал тот.

— Тогда объясни, — без какого-либо намека на эмоцию предложил мужчина.

— Друг мой, — профессор положил молодому человеку руку на плечо, — мистер Тзинч хочет предложить вам одну сделку. Ее суть та­кова — он готов отдать вам имеющиеся у него многогранники Моора, а за это вы должны вывести всех Древних той дверью, которую я вам по­казал.

— Как дверью?! — ужаснулся Магнификус. — Они же!..

— Он не согласен? — опять обратился к Тордиону мужчина.

— Он согласен, у него нет выхода, — заверил мужчину профессор и подтолкнул молодого человека наружу.

Оказавшись на улице, Магнификус переспросил:

— Я правильно понял — нужно провести Моора, Таала и Валайю через дверь над Караз-Оррудом?

— Правильно, — ответил Тордион. — Таала, Бога Смерти и мою мать.

— Но они просто исчезнут! Их нет на Земле! — напомнил Второй.

— Ваши предложения? — резко спросил его Тордион.

— Не знаю, — растерялся Магнификус. — У меня нет предложений.

— У меня тоже, — устало вздохнул профессор. — Это единственное.

— Я не могу, — покачал головой Второй. — Я не пойду на убийство.

— Убийство кого?

— Древних.

— Древние давно мертвы, а те, кто вас вызвал — их заблудившие­ся на Нибиру души.

— Нет, — категорически отказался Магнификус и сделал шаг на­зад, с твердым намерением вернуться к карете.

— Тогда Нибиру исчезнет, а с ним и все, кем вы дорожите, и Древ­ние заодно, — сообщил ему Тордион.

Второй остановился, повернулся к профессору и, пытаясь до конца осознать сказанное, переспросил:

— Исчезнет?

— Правила игры, — напомнил Тордион. — Если один из участни­ков побеждает остальных, какая надпись появляется на экране?

— Игра окончена, — машинально произнес Магнификус.

— Теперь вы понимаете, почему я сказал Тзинчу, что у вас нет вы­хода? — объяснил ему профессор.

— Теперь я понимаю, почему вы так много времени отводите на своих лекциях идее равновесия, — горько усмехнулся Второй и доба­вил: — Только сможет ли это понять ваша мать?

— Сможет, — уверенно кивнул Тордион. — Она не пропустила ни одной моей лекции. Помните, я упоминал о моем старом друге, волшеб­нике с Мимозной горы? Так вот, он не устает повторять, что допуск к абсолютной реальности имеется только у женщин.

Второй пнул ногой листву и обреченно вздохнул:

— Неужели Тзинч так ненавидит Древних, что готов пожертвовать источником собственной силы?

— Не в этом дело, — Тордион протер ладонью воспаленные от усталости глаза.

— А в чем?

— В равновесии. Тзинч жертвует своими силами не ради нас, а ра­ди Хаоса. Если Хаос победит, итог будет тот же — игра окончена. Тзинч мудр, как древний змей.

— Что, остальные демоны Хаоса этого не понимают?

— Еще как понимают, но правила есть правила, и эти правила мо­жете изменить только вы, а для этого вам нужны недостающие прин­ципы. Следите за ходом моих рассуждений?

Магнификус резко развернулся и вошел в дом.

— Почему ты хочешь уничтожить Древних? Просто принципы от­дать нельзя? — без предисловий, напрямую, спросил он Тзинча.

Тот молча показал на лежащую старуху.

— Справедливость, — ответил за него Тордион, подходя сзади.

Демон поднял на руки женщину и вышел на улицу. Дневной свет мгновенно изменил его. Теперь это был уже не человек, а кошмарная смесь птицы, леопарда и змеи. Под лапами чудовища засверкали элек­трические разряды, и сильный порыв холодного ветра взметнул сухую листву к небу. Тзинч, больше не обращая внимания на людей, двинул­ся с мертвым телом по улице, прочь от пустого дома.

— Куда он пошел? — спросил Второй.

— На северной окраине его слуги соорудили большой погре­бальный костер из всех найденных в городе книг, — сообщил про­фессор.

— А кто эта женщина?

— Мать библиотекаря, которого убили во время штурма Праага. Она лишилась разума и ослепла от горя. Бедная женщина считала Тзинча своим спасшимся сыном, и Тзинч со временем стал считать так же. Безумие — одна из сторон изменения.

— Вы хотите сказать, что демон искренне верит в это?

— Более чем искренне, — подтвердил Тордион. — Пожалуй, это единственное, во что он верит.

— Надо попытаться разуверить его! — отчаянно предложил Маг­нификус.

— О мой упрямый друг! — опять положил ему на плечо руку профессор. — Лишать веры — это компетенция седьмого уровня. Тут мы бессильны. Пойдемте к вашей карете, Наола, наверное, уже вол­нуется.

— Так битва будет или нет? — спросил Второй, входя за своим про­водником в паровое облако.

— И еще какая! — заверил его тот. — Мир содрогнется.

...

Обратный путь у них занял также очень немного времени. Судя по всему, все эти фокусы с природными катаклизмами были своеобразным прикрытием незаметного для остальных перемещения Магнификуса и Тордиона в район Праага.

— Надо бы на досуге обучиться у профессора всем этим забавным фокусам, — мелькнуло в сознании молодого человека. — Теоретическая часть — это прекрасно, но практическая — полезно.

Когда они оказались у кареты, выяснилось, что усилиями рыцарей Абхораша и охраны Горгрима над земляными расколами уже были со­оружены деревянные настилы.

— Что это такое? — подбежал с вопросом к спутникам встрево­женный Фунибар.

— Землятрясение, Ваше Величество, — невозмутимо проинформи­ровал того профессор. — Здесь активная сейсмическая зона. В прош­лом году такая же беда случилась на полях графа Гормета.

— Нужно посоветовать Карлу-Францу отправить на изучение этих мест специалистов в данной области, пока трагедии не случилось. Мы еще легко отделались, — заявил Король Феникс и направился по­могать своим людям переправлять карету новобрачных по деревянному настилу на другую сторону.

Вслед за ним к Магнификусу подошла Наола.

— С тобой все в порядке? — спросила она, поглядывая на Тордиона. — Вас не было десять минут. Я боялась, что вы свалились в трещину.

— Любовь моя! — успокоил ее Второй. — С учетом моего тотально­го бессмертия меня бы давно восстановил ближайший алтарь, а господин профессор, насколько я понимаю, даже в порталах не нуждается.

— Именно так, — подтвердил тот. — Я регенерирую в доли секун­ды. Это мое единственное практическое преимущество перед осталь­ными. Пойдемте к вашей карете. Уверен, что господин Корстейн вол­нуется, а когда люди волнуются, у них появляется нездоровый аппетит. В случае с вашим папой это совсем некстати.

После доставки кареты на нормальную дорогу молодые люди сели в нее вместе с Тордионом, и свадебный кортеж двинулся дальше.

Весь остаток пути Тордион развлекал озадаченную мрачным на­строением супруга Наолу. Профессор рассказывал потешные истории, декламировал наизусть удачные эпиграммы на своих коллег по уни­верситету и даже спел один куплет студенческой песни. А Магнифи­кус смотрел на него и думал:

— Этот простодушный с виду весельчак приговорил собственную мать к смерти. Жуткий сон! — и он задал себе вопрос:

— А я смог бы пожертвовать своей матерью ради спасения мира? Отвечать себе Второй не решился. Ему просто стало безудержно стыдно.

К двадцати пяти часам кортеж приблизился к усадьбе Корстейнов. В наступившей к тому времени темноте усадьба была видна за несколь­ко миль. Что-что, а в вопросах искусственного освещения будущий тесть Магнификуса разбирался отменно. Тысячи разноцветных фона­риков украшали подъезд к воротам родового гнезда по обе стороны до­роги. Упыри, верные спутники легендарного вампира, тучами носились по воздуху с такими же фонарями в сжатых лапах. Драконы-охранни­ки приветствовали подъезжающих фонтанами алого пламени с небес. Каждый столб ограждения украшали горящие масляные лампы. Меж­ду аккуратно постриженных кустов в парке по воздуху плавали дико­винные фосфоресцирующие овалы, время от времени принимающие форму женщин-призраков.

— Бедные девочки, — вздохнула невеста, глядя на них. — Папа ни в чем не знает меры. Заставлять баньши работать осветительными при­борами жестоко. Они и так все время плачут.

— Однажды я видел, как они смеялись и пели, — напомнил ей супруг.

— Это была заслуга твоего зубастого собутыльника, — кивнула Наола и спросила: — Ты его приглашал?

— Приглашениями занималась ты! — воскликнул Второй. — Если мы его не пригласим, он может обидеться! И перед Асушан очень неудобно.

— Не волнуйтесь, — по-отечески успокоил их профессор. — Пони­мая, что за всем вам уследить не удастся, я взял на себя смелость при­гласить грызунов и мастера Казириона.

— Это очень дальновидно с вашей стороны, — поблагодарил его Магнификус.

 ...

 У ворот свадебный кортеж встречал сам Манфред фон Корстейн. 

Рядом с ним стоял Уул и служил хозяину усадьбы живым рупором. Вампир что-то говорил вполголоса, а тролль громогласно повторял за ним все слово в слово.

— Дорогие гости! — говорил Манфред. — Нет слов, какими я смог бы передать вам свою признательность за то, что вы почтили наше имение в этот торжественный день. Слуги примут ваших лошадей, доставят ваш ба­гаж в комнаты и проведут вас к праздничному столу. Милости просим!

Из-за спины вампира к каретам заспешили волки. Гигантские обо­ротни довольно ловко справлялись с поставленной перед ними задачей, и вскоре спешившиеся гости были все препровождены в здание. Неко­торые насильно. Предположим, одному из гномов-кучеров совсем не хотелось оставлять своих лошадей без присмотра, тогда трое лютых волков повалили гнома на землю, закатали в ковровую дорожку и в ви­де извивающегося рулона поволокли в дом.

Последними в дом вошли Магнификус и Наола.

— Папа, кто готовил? — деловито поинтересовалась у отца невеста.

— Можешь не беспокоиться, — обнял ее вампир. — Десять лучших поваров Альтдорфа. Некоторые из них готовили еще на свадьбе де­душки Карла-Франца.

— А что у нас с музыкой? — проявил похвальную домовитость Второй.

— На разогрев — оркестр из нульнского «Сантименто». Наола проси­ла. Говорит, что с их музыкой у вас с ней много чего связано. А для после­дующего, серьезного застолья — сам мэтр Фориус. Еле уговорил. Приш­лось его клавесин из Мидденхайма доставлять, — сообщил фон Корстейн.

— Хорошо, — похвалила девушка.

— Дочь моя! — обратился к ней отец. — Мне хотелось бы задать тебе с глазу на глаз один вопрос, — он повернулся к Магнификусу и по­просил: — Умоляю, идите в дом. Мы вас догоним. Второй понимающе кивнул и пошел к зданию.

— Что, папа? — взглянула на Манфреда Наола.

— Даже не знаю, как сформулировать, — замялся тот и, все-таки решившись, в лоб спросил: — Я надеюсь, что ты еще девица?

— Как тебе не стыдно, папа?! — укорила отца Наола и побежала вслед за женихом.

— А что тут такого стыдного? — себе под нос пробурчал вампир. — Все должно быть как у порядочных людей. Утром полагается вывеши­вать простыни. Что я вам — донор?!

Продолжая что-то бормотать, он направился к дому.

В подготовке внутреннего убранства дома почтенный вампир по­пытался ничего не упустить из виду. Сквозь обеденный зал, открытую веранду и вплоть до искусственного пруда со старой мельницей тянул­ся длинный праздничный стол. Входящих гостей принимали два самых крупных волка и разводили по своим местам. Размещение было проду­мано таким образом, чтобы представители разных рас ранее не имели между своими народами открытой вражды, поскольку присутствие за столом потенциального неприятеля, даже если на данный момент он та­ковым не являлся, все равно сказывается на настроении и аппетите.

Так, например, гномов посадили напротив людей, а Высших эльфов — напротив аристократов ночи. Темных эльфов и прибывших последними Бигли и еще двоих гоблинов разместили на другом «крыле» стола. Кстати, туда же подался и старина Казирион, не переносивший сосед­ства своих собратьев — Высших эльфов. По случаю торжеств он изме­нил свой облик и превратился в сухощавого старика с реденькой седой бородкой. «Ни дать ни взять — старик Хоттабыч»,— подумал жених.

Его внучка — ныне Королева Темных эльфов Кет Зарин — прилагала все возможные усилия, дабы угодить деду. Она лично следила за сво­евременным наполнением его тарелки едой, а бокала — вином. Однако вздорный предок каждый раз требовал, чтобы она отпивала из его вновь наполненного бокала глоток, чем обижал девушку. Что-что, а отравление родного дедушки никак не входило в ее планы. Каурана видно не было.

Молодоженов устроили в центре стола. Рядом сели отец невесты, Тордион, Ракартх, Абхораш и Вилли.

Пока все рассаживались, оркестр из «Сантименто» наигрывал ка­кую-то популярную в Нульне польку, но как только к Праздничному сто­лу был придвинут последний стул, а перед гостями не осталось ни одного пустого бокала, музыка стихла и слово взял Манфред фон Корстейн.

— Многоуважаемые гости! — провозгласил он. — Можно было бы посвятить целый день чествованию каждого из вас, удостоивших своим присутствием наш праздник, но это свадьба, и наш главный гость — это любовь! Выпьем за любовь, все остальные вопросы история решит за нас.

Присутствующие одобрительным гулом и звоном бокалов поддер­жали хозяина дома.

Тот выпил и продолжил:

— Когда-то и я сидел за этим столом в качестве жениха, а моя су­пруга, прекрасная Оливия, держала мою руку в своей. О, как же я был неблагодарен жизни, как непроходимо глуп и преступно самонадеян! Почему я не ценил по достоинству это мгновение? Нет мне прощения, и его не будет и молодым, если они не осознают, что этот миг счастья — последний. Все остальные мгновения — либо уже в недосягаемом про­шлом, либо в абстрактном будущем. Я предлагаю поднять наши бока­лы за это мгновение, в котором мы живем. Мир стоит на месте, а моя дочь выходит замуж.

Манфред всхлипнул и поднял над головой бокал.

— Папа сегодня обязательно напьется, — на ухо предупредила Магнификуса невеста.

— Так полагается, — успокоил ее тот. — И у Древних есть такая традиция. Еще жених бегает с подаренными конвертами в туалет. Но это сложно объяснить.

Следующее слово неожиданно ваял Абхораш.

— Я буду краток, — сразу предупредил он, извлекая из-за пазухи маленькую золотую клетку. — На моей родине любящие мужья дарили своим женам не драгоценные камни, не волшебные украшения, а птиц. У нас считалось, что птица — это символ непреходящей красоты, кото­рая выражает себя в преданности друг другу, — рыцарь передал клет­ку Наоле. — Мой нежный друг, в этой клетке очень маленькая, но очень красивая птичка. Довольно редкая птичка. Когда ты будешь по- настоящему счастлива, отпусти ее.

Девушка немедленно взялась за дверцу клетки.

— Не торопись, — остановил ее Абхораш. — Никто не сомневает­ся, что ты сегодня счастлива, но кто знает — может быть, завтра ты бу­дешь еще счастливее, а послезавтра еще.

— Тогда эта птичка может остаться в клетке навсегда, — возрази­ла ему Наола.

— Именно за это я и хочу выпить, — провозгласил рыцарь. — За «навсегда»!

— За «навсегда», за «навсегда»! — поддержали его собравши­еся.

— Не мучай птичку, — шепнул Второй невесте. — Незаметно, под столом, выпусти пернатое, и все.

— Ничего, ей и в клетке пока неплохо, — почему-то заупрямилась девушка и спрятала клетку.

Третьим решился говорить Ракартх.

— Уважаемые дамы и господа! — поднялся он со своего места. — Я ничего не буду желать или дарить молодым, потому что чего бы я ни сказал или чего бы я ни предложил, это будет ничтожно мало в сравне­нии с тем, что они уже имеют. Я нищ и бессилен перед лицом этого сча­стья. Побежден. Как все мы побеждены. За эту победу, совершенную не оружием, не дворцовыми интригами или политическими альянсами, а сердцем, способным быть побежденным, я и хочу опустошить свой кубок. Я доступно изъясняюсь?

— Более чем, мой дорогой брат! — поддержал оратора Король Фе­никс и выпил первым.

— Ты понял хоть, о чем идет речь? — тихо поинтересовалась у су­пруга Наола.

— О том, что неплохо бы тебе научиться готовить, — перевел сло­ва дручия тот.

— А тебе — коней подковывать, — дополнила его перевод своим девушка.

Далее говорили все по очереди — Торгрим призывал к разумному ведению хозяйства, Фунибар — к обоюдному уважению, Вилли требо­вал определиться в едином вероисповедании, дабы укрепить фундамент семьи совместными идеалами. Когда очередь дошла до мастера Казириона, тот выдержал длинную паузу, критично осмотрел каждого из присутствовавших и. в конце концов, желчным тоном произнес:

— Вы тут, детки, говорите и говорите, так умно говорите, так прак­тично, но мне от ваших слов только горько становится. Горько, честное слово!

— Горько! — крикнул улыбающийся Тордион.

— Горько! — закричали все, а мэтр Фориус ударил по клавишам.

Магнификус с Наолой поднялись и поцеловались.

...

К Манфреду сзади подошел один из волков и что-то прорычал. Фон Корстейн дождался финала традиционного лобзания и сообщил жениху:

— Тут к вам пришли или, вернее будет сказать, приходили.

— Как же не везет парню! — почти с сожалением сказал Магнифи­кус, разглядывая расплющенное пнем тело в доспехах, лежащее у во­рот. — Кром Завоеватель. Убийца. Опять меня приходил убить.

— У него не было приглашения, и он нагрубил Уулу, — объяснил ему тесть.

— Да, с таким воспитанием в убийцы нельзя брать, — согласно кивнул молодожен и тут заметил бредущего вдали по направлению к усадьбе путника.

— Клянусь конформной инвариантностью Вайла! — узнал путника Магнификус. — Это же Иохан. Только почему он пешком?

Второй поспешил навстречу старому другу. Тот выглядел неваж­но — рваная одежда и темные круги под глазами от усталости.

— Хаос нам не поверил, — не здороваясь, сообщил ван Хал. — Хаос напал первым. Все перебиты или разбежались. Я восстанавли­вался семь раз. У нас нет больше армии.

— Не совсем так, — заверил его Магнификус. — Хотя об этом по­ка рано говорить. Пойдем, для начала ты меня поздравишь. Я женился.

— Женился?! — не поверил Охотник. — Тебя шантажируют или околдовали?

— Скорее, околдовали, — улыбнулся Второй. — Сильно околдова­ли и немного шантажировали.

— Моя вина, — вздохнул, следуя за ним в дом, Иохан. — Нужно бы­ло тебе дать с собой защитный талисман «Лесного духа». Верная вещь.

— Поздно, очень поздно, — сказал «околдованный» и попросил: — Пока о наших неудачах никто знать не должен, даже Вилли, Причем Вилли — в первую очередь. Попозже поговорим.

— Как скажешь, божественный, — понял его ван Хал. — Паника — плохой помощник в таких делах.

— Поверь мне, — взглянул на него Магнификус. — О панике речь не идет. Хаос перешел границы Империи?

— Пока нет, — покачал головой Охотник. — Он сгруппировал свою армию в районе Нижнего Талабека. Везде патрули. Много патрулей.

— Подожди, — задумался Второй, — если Хаос не перешел грани­цу, то каким же образом он напал?

— Мы встали двумя лагерями на нейтральной территории,— объяснил Иохан. — Точнее, на спорной территории. В тех краях грани­ца — понятие относительное. Первой пострадала группировка Борджио Осадника. На него напали рано утром. Внезапно. Пока Борджио выстроил остатки своих войск, от его группировки осталось не больше половины. Кто-то нас предал.

— Ладно, разберемся, — ободрил друга Магнификус, усаживая то­го между Вилли и Ракартхом. — Перекуси с дороги.

К новобрачному сзади подошла Наола и, обхватив его талию рука­ми, полюбопытствовала:

— Что-то случилось?

— Ничего особенного, — погладил ее по руке тот. — За исключением того, что твой садовник растолок, как горох в ступке, наемного убийцу, а мои войска разбиты в пух и прах. Я, любовь моя, полководец без армии.

— Неужели вся эта ерунда испортила тебе настроение? — поцелова­ла мужа в шею девушка. — После свадьбы наберем тебе новую армию.

— Нет, испортить мне настроение все сложнее и сложнее, — пожал плечами Второй. — Разве что проголодался на нервной почве.

Наола звонко хлопнула в ладоши и со стороны кухни расторопные поварята понесли в зал огромные подносы с горячим.

Жаркое из Мидденхаймских оленей под сливочной шубой, белые альтдорфские карпы, запеченные в тесте на зеркале, паренные на пи­ве пустоземные жирные тетерева, фаршированные грибами, и туши жаренных на вертеле молодых бычков, тушенная в глиняных горшоч­ках ягнятина, начиненные черной икрой яйца лорентийских перепелов и еще с добрый десяток блюд, любовно приготовленных поваром- виртуозом. Все это гастрономическое великолепие наполнило окру­жающее пространство упоительным ароматом, и разговоры мгновен­но стихли. Только позвякивание столовых приборов и перезвон бока­лов нарушали тишину.

По старой студенческой привычке Магнификус не стал отвлекать­ся на изыски и принялся поглощать начиненные икрой перепелиные яй­ца с такой скоростью, что невеста испугалась за его здоровье и отодви­нула поднос с яйцами подальше. Второй с огорчением крякнул и ухва­тился за горшок с ягнятиной.

— Ты умрешь, — предупредила его Наола. — Хотя бы не торопись.

За стол вернулся отец девушки и протянул жениху сверток:

— На воротах для тебя передали.

Магнификус развернул ткань и обнаружил там два сосуда. Один из них был точной копией флакона с осколками варп-камня, когда-то пода­ренного Шарскуном, другой — копией флакона с жидкостью, по словам того же скейвена, нейтрализующей побочные явления варпстоуна.

— Как неудобно! — огорчился Второй. — Сто процентов — это по­дарок Шарскуна и Асушан.

— Там еще записка, — показала ему на клочок бумаги рядом с фла­конами Наола.

Он развернул записку и прочел:

— Поздравляем. Извиняемся, но не можем приехать. Шарскуна вызвали на срочный совет Тринадцати. Желаем много потомства и ма­ло трудностей. А. Ш.

— Что там во флаконах? — не сдержала любопытства невеста.

— Варп-камень для сафери, — ответил Магнификус и тут же про­верил — начертил в воздухе свое имя, вызывая сферу.

Сфера переливалась голубыми огоньками. Каждый символ был го­тов к реализации.

— Много варп-камня, — обрадовался Второй. — Возможностей на семь-восемь. Все символы светятся.

— А сколько у тебя в сфере символов? — спросила девушка, види­мо, частично осведомленная в вопросах сафери.

— Тысячи, — сообщил ей супруг.

— Как много! — восхитилась Наола. — Ты такой могущественный. Но больше яички не ешь.

— Не буду, — смирился с ее требованием Второй и предложил: — Я яички не буду есть, а ты отопьешь из крысиного подарка.

И Магнификус заставил жену сделать большой глоток из флакона жидкости, нейтрализующей негативное воздействие варп-камня.

Тут он заметил, что Тордион, стоя у входной двери, тайком подает ему какие-то знаки.

— Любимая, я опять на секунду отлучусь, — предупредил Магни­фикус, поднимаясь из-за стола.

— Это неприлично, — укорила его девушка. — Все-таки свадьба.

— На секунду, — решительно повторил он и вышел из зала на улицу.

Профессор уже прогуливался по дорожке у дома.

— Я нас слушаю, профессор? — обратился к нему Магнификус.

— Согласитесь, как это все забавно выглядит, — кивнул тот на вид­невшийся за окнами праздничный стол. — Эльфы, вампиры, гномы, волки-оборотни. Свадьба. Клавесин.

— Мне нравится, — пожал плечами Второй.

— Мне тоже, — серьезно взглянул на него Тордион. — Но вам не кажется, что пора решить один наш вопрос?

— Уводить Древних? — догадался Магнификус.

— Самое время, — подтвердил его догадку профессор. — Я слы­шал, что Хаос разогнал ваши наемные войска и движется вдоль границ Империи. Это плохой знак. Очень плохой.

— Профессор, я до сих пор не понимаю, зачем нам исполнять прихоти Тзинча, и еще я не понимаю, каким образом этот демон узнал о двери? — спросил Второй.

— Я ему рассказал, — спокойно ответил Тордион.

— Зачем?! — изумился Магнификус.

— Я спросил, что необходимо сделать, чтобы он вернул вам принципы, он ответил, что нужно избавить Нибиру от Древних. Я предложил дверь.

— Я тоже Древний.

— Не совсем так. Тзинч питает антипатию к тем Древним, которые создали его убийцей, а к вам он равнодушен. Более того, кажется, он вам даже симпатизирует, по-своему, разумеется.

— Пусть так. Но подскажите тогда, как мне удастся собрать Древ­них. Того же Моора невозможно вытащить из его мертвого дома. Но даже вместе с ним — пусть я обернусь самой быстрой птицей и полечу в Башню Хоэта, оттуда вместе со всеми к Караз-Орруду, — это зай­мет несколько дней.

— Они уже все там, кроме моей матери, — сообщил Тордион, — А она хотела с вами переговорить до встречи с остальными.

— Где? — обреченно вздохнул Второй.

— В одном из кафе Лорейна, где вы уже бывали с ней. Она даже заказала ваш любимый напиток без кофеина, — проинформировал про­фессор.

— Как я туда попаду? — не понял Магнификус. — Я не могу на несколько дней исчезнуть с собственной свадьбы. Наола меня не пой­мет, а ее папа обескровит.

— Какой же ты тупой! — впервые потерял свойственное ему само­обладание профессор. — У тебя, простите, вас, великолепное образова­ние, здоровый мозг, зрелый возраст, короче говоря, — все необходимые для понимания параметры. Неужели вы до сих пор не скомпоновали в своей голове все ранее увиденное и услышанное?!

— Это вы к чему? — немного обиделся на своего собеседника мо­лодой человек.

— Это я к тому, что вы владеете сафери, — уже спокойнее объяснил Тордион. — Вызовите сферу, ничего экстраординарного не придумывай­те — просто дайте ей задание. Своими словами, без ритуальных завыва­ний и прочей чепухи. Сафери любит простое изложение мысли. Вы же не лобзаете колесо своего автомобиля перед тем как завести двигатель?

— Не лобзаю, — согласился Магнификус и добавил: — В моем ми­ре я голодранец, и у меня нет машины.

— Давайте же скорее, — поторопил его профессор. — Мне и так нелегко.

Второй выдохнул воздух и, произведя необходимый пас рукой, вы­звал сферу. Собравшись с мыслями, он произнес:

— Хочу попасть в кафе, которое находится в Лорейне, на Ультиане. В том кафе, где я уже был с Валайей. Лучше всего, если я появлюсь из пустого переулка рядом. Так, чтобы меня никто не видел.

От сферы отделился символ, напоминающий кляксу. Магнификус ткнул в него пальцем и тут же оказался стоящим за тенистым деревом в каком-то переулке. Второй вышел на освещенную фонарями улицу и понял, что стоит в нескольких метрах от приоткрытых дверей нужного заведения. Не теряя времени, он вошел внутрь.

Валайа сидела за тем же столиком под картиной старинного эльфийского живописца.

— Ваш кофе, — пододвинула она к присаживающемуся за столик со­беседнику форфоровую чашку. — Трехглазую рыбу я заказывать не стала.

— Пожалуй, трехглазую нам и не надо, — кивнул он и нолез в кар­ман за трубкой.

Какое-то время женщина внимательно наблюдала за ним, потом спросила:

— Вас что-то смущает?

— Да, — поднял на нее взгляд Магнификус. — Меня смущает та свя­тая простота, с которой сын отправляет свою мать на смерть, и мать, ко­торая столь же просто соглашается с гениальным планом своего сына.

— Вы не должны осуждать Тордиона, — мягко произнесла она. — Он — душа этого мира. На Нибиру нет ни одного живого существа, которому Тордион был бы чужой. К сожалению, даже мой покойный муж, при всей своей гениальности, не понимал этого.

— Все равно, — покачал головой Второй. — Я гоже не понимаю. Ведь наверняка Тзинча можно обмануть и всем остаться в живых.

— Нельзя обмануть. Тзинч — такая же часть Тордиона, как и ваша не­веста, как картина у вас над головой и ваша трубка, — ответила Валайа. — Это сложно объяснить, но если проводить технические аналогии, то мой сын в момент своего рождения стал операционной системой нашей игры. Правда, и он и я это поняли, только когда погиб его отец. У Тзрдиона нет своей личности, его любимый шутовской наряд — своего рода протест.

— Тордион — машина? — не поверил Магнификус.

— Не совсем. Правильнее будет сказать: Тордион — иной вид соз­нания. И поймите, Нибиру живая, как Земля. Она по-другому появи­лась, но такая же живая.

— Я понимаю, отчего вы решились пожертвовать собой, но как на это пошли Таал и Моор?

— Моор давно мечтал о чем-то подобном. Годы, проведенные им за разбором посмертных дел компьютерных мертвецов, превратили парня в религиозного фанатика. Он жаждет искупить свои грехи. А Таала я опоила отваром из цветов катты. Пока у него сознание трехлетнего младенца.

— Вам не страшно умирать?

— Страшно. Но я знаю, как будет выглядеть моя другая жизнь.

— Вы верите в загробную жизнь?

— Это очевидно. А вы нет?

— Пока я верю только в то, что возможно абсолютно все, правда, я не понимаю, как с этим управляться.

— Очень просто — выберете сами. Сознание определяет бытие.

— Вы выбрали?

— Да, я рожусь в семье военного в 1969 году в России и проживу точно такую же жизнь.

— Абсолютно такую же? — опять не поверил Магнификус.

— Ну, может быть, по-другому отвечу на этот вопрос, — сказала женщина.

Уже у порога Второй не выдержал и поинтересовался:

— А вам не приходило в голову, что ваш сын сам подстроил гибель своего отца и последующий бардак с Хаосом? И, что самое главное, те­перь он исправляет собственные ошибки ценой ваших жизней?

— Не только наших, ~ уточнила его предположение Валайа. — Через четырнадцать часов после того как я перешагну порог двери, Тордион растворится в Нибиру.

— Как растворится? — замер от неожиданности Магнификус.

— Вот так, — развела руками женщина. — Станет тем, кем рожден быть, — душой Нибиру. Но это произойдет только тогда, когда обор­вется его последняя внешняя связь, то есть моя жизнь. А когда вы со­берете эти проклятые принципы и разрушите Черный Портал, Тордион активизируется и восстановит все поврежденные участки в инфор­мационной оболочке Нибиру. Даже если мой бедный мальчик такой за­коренелый злодей, каким вы его себе представляете, он давно и с лих­вой окупил свои пороки одиночеством. Я — его мать и понимаю соб­ственного сына лучше остальных.

— Что же будет со мной?

— А что вы? Вы должны постараться помочь Нибиру выжить. У вас есть четырнадцать часов. Если вы не успеете за это время разру­шить Портал, Тордион умрет.

— Почему Тордион мне сам ничего не объяснил? — удивился мо­лодой человек.

— Думаю, мой сын понимает, что вы порядочный человек и не спо­собны на подлость, даже для спасения целого мира. Недаром же по­следний принцип активировался именно на ваше появление. Тордион хотел, чтобы вы лично убедились в моей добровольной жертве.

— Поспешим. Таал скоро начнет приходить в себя, — поторопила своего собеседника Валайа.

Они вышли на улицу, свернули в тот же пустынный переулок и, произведя необходимые действия сафери, переместились на камени­стую площадку под Караз-Оррудом.

Там их нетерпеливо дожидались Таал и Бог Смерти. Таал мерил шага­ми площадку, Бог Смерти неподвижно завис над самым краем пропасти.

— Почему так долго? — закричал Таал. — Мы здесь больше часа скучаем. Этот скелет такой нудный, у меня от него голова кружится, — и он ткнул пальцем в неподвижную фигуру Бога Смерти.

Бог Смерти беззвучно развернулся на месте, сверкнув при этом в лун­ном свете лезвием косы, и простонал:

— Жизнь пуста. Мы изжили свое.

— Давайте-давайте! — опять крикнул Таал. — Я хочу веселиться. Так, — Древний подбежал к Магнификусу. — Там будут сладости? У меня шесть карманов.

— Успокойся, там горы конфет, — пообещала Валайа. — Я была там. Ужасно вкусно.

— Скорее, — подал голос Моор. — Я хочу идти. Я чувствую осво­бождение.

— Какой ты скучный, ты нам все портишь, — Таал сложил руки на груди и принялся ждать, пока Магнификус вызовет дверь.

Второй снял с руки кольцо и бросил в пропасть. Тут же над безд­ной появилась открытая дверь.

— Может, все-таки я первый? — предложил Магнификус. — Я опытнее.

— Пошел прочь, мальчишка! Ты все съешь! — оттолкнул его Гаал и шагнул в дверь. За ним в проеме исчез Моор.

— Вы уверены, что так и должно быть? — повернулся к женщине молодой человек.

Валайа не сразу ответила ему. Она смотрела на звездное небо, на огни костров внизу, на проглядывающие в ночном мраке вершины гор. Наконец она взглянула на Магнификуса.

— Мой муж создал красивый мир, — сказала она и переступила порог.

Контуры двери плавно растворились в прохладном воздухе.

— Вот и все, — прошептал Второй и спешно принялся вызывать сферу.

Точкой своего возвращения он назначил участок дороги в полуки­лометре от дома Наолы.

Едва ступив на землю, он тут же услышал шум, доносящийся со стороны усадьбы.

— Что тут происходит? — спросил он у рыцарей, карауливших ворота.

— Праздничный фейверк, господин Магнификус, — ответил один из воинов, и Второй узнал в нем Ната.

Парк искрился, как новогодняя елка, в небо то и дело со свистом взмывали шутихи, несколько десятков огненных фонтанов били из клумб. Гости с бокалами в руках толпились на дорожке у дома, любу­ясь предложенным зрелищем. Тордион стоял отдельно от остальных, у входа в обвитую плющом беседку. Второй сразу направился к нему.

— Как все прошло? — встретил его вопросом профессор.

— В полном соответствии с вашим планом — все погибли, — ска­зал Магнификус и признался: — Профессор, если бы вы только знали, как мне хочется набить вам морду!

— Не решусь возражать, — пожал плечами тот. — Бейте, если это вас успокоит.

— У меня нет привычки колотить бытовые приборы, — огрызнул­ся молодой человек и, не говоря больше ни слова, направился к дому.

— Как ты долго ходил! — упрекнула Наола, отвлекаясь от разго­вора с сидящей рядом Королевой Дручий.

— Она начала забывать, за кого вышла замуж, — поддержала не­весту Кет Зарин.

— Тысячу раз простите, — извинился Магнификус и решительно пододвинул к себе бутылку с вином.

Над головами молодоженов раздался старческий кашель. Они подняли головы и обнаружили стоящего рядом мастера Казириона. Почтенный старец опирался на деревянный посох и беспрерывно при­глаживал ладонью правой руки свою жидкую бороденку.

— Господин Казирион, вам чем-нибудь помочь? — спросила у него девушка.

— Нет, детки, мне помогать уже поздно, — ответил он. — А я вот могу вам помочь.

— Чем? — не понял Второй.

— Советом, — объяснил старец. — Это будет мой свадебный подарок.

— Мы готовы, — незаметно взяла под столом за руку своего воз­любленного Наола.

— Один мудрый, очень мудрый человек говорил так: чтобы понять, нужно полюбить, и наоборот. Поймите друг друга, и вашей любви не смогут противостоять ни живые, ни мертвые, ни расстояние, ни время. Вот и весь совет, детки, — Казирион хитро подмигнул Магнификусу и, покашливая, поковылял к выходу.

— Что он имел в виду? — спросила у супруга девушка.

— Он имеет в виду, что ты можешь помочь мне принять мир таким, какой он есть, — как мог, объяснил Второй, но, определив по взгляду возлюбленной, что она все равно ничего не поняла, уточнил: — Он хо­чет, чтобы я рассказал тебе о тех чувствах, в которых я не могу разо­браться сам.

— Рассказывай, разберемся, — тут же предложила она.

— Подожди, — покачал головой он и встал с места. — Это должен услышать еще один человек.

Магнификус вывел невесту из дома и подвел к беседке, где нахо­дился Тордион. Профессор сидел внутри и безучастно наблюдал за происходящим снаружи.

— Профессор, вы позволите? — спросил Второй, пропуская вперед Наолу.

Тордион молча показал на пустующую скамыо.

Ничего не понимающая девушка села на предложенное место и спросила у профессора:

— Что здесь происходит, господин Энлиль?

— Это не совсем профессор Энлиль, — предупредил ее Магнифи­кус. — В Старом Свете он больше известен как Тордион — лидер и соз­датель касты странствующих врачей инжи.

— Тот самый Тордион?! — изумленно воскликнула Наола, повора­чиваясь к своему разоблаченному преподавателю.

Тот в подтверждение сказанного кивнул.

— Вы не будете против, если я расскажу вашей ученице всю исто­рию, как я ее понимаю? Если я ошибусь, то вы всегда сможете меня по­править, — обратился к Тордиону Второй.

Тот опять кивнул.

— История такая, — начал свой рассказ Магнификус. — Папа и мама господина профессора были могущественные волшебники. Они сотворили этот мир и стали в нем жить вместе со своими друзьями. Потом мама господина профессора родила самого господина профес­сора. Прошло время, и господин профессор вырос, а вместе с ним «вырос» и мир, если можно так сказать о целом мире. Папа и мама господина профессора вместе со своими друзьями продолжали нас­лаждаться своим волшебным миром. Они творили народы и застав­ляли их воевать друг с другом. Для них это была только игра, а для господина профессора — нет. Этот мир ему был родной. Мало-пома­лу творение гениального папы господина профессора стало обретать некую самостоятельность. В итоге: эльфы разделились, а демоны во­обще перестали подчиняться. Папа это дело увидел и испугался. По­нял, что если Нибиру окончательно выйдет из-под контроля, то будет угроза тому миру, откуда папа с мамой и друзьями появились. Папа решил уничтожить свое творение, но не смог, потому что господин профессор договорился с демонами, и те папу задушили. Но демоны не только папу задушили, а еще и всех остальных. Только души убиенных остались на Нибиру. Чтобы избавиться от этих душ, госпо­дин профессор вызвал меня. Я помог ему избавиться. Теперь госпо­дин профессор склоняет меня к окончательной расправе над демона­ми, потому что те свою роль сыграли. Как только я закрою Черный Портал, демоны расползутся по своим щелям, а господин профессор сольется с миром в любовном экстазе.

— А если ты этого не сделаешь? — спросила Наола.

— Тогда ровно через четырнадцать часов господин профессор обо­гатит мир, но уже как минеральное удобрение, — спокойно ответил Магнификус и обратился к Тордиону: — Я правильно изложил пробле­му, господин профессор?

— Немного упрощенно, но вполне доступно, — согласился тот и, словно в подтверждение сказанному, вытащил из кармана два разно­цветных многогранника и протянул молодому человеку.

— Так что же мне делать, дорогая? — обратился к супруге тот, за­бирая принципы.

— Есть из чего выбирать? — резонно поинтересовалась она.

— Нет, — признался Второй. — Но меня коробит от фатальной ло­гики господина профессора. Это не по-человечески, потому что госпо­дин профессор — не человек.

— Ну и что? Если выбора нет, — решила девушка, — сделай, что просит господин Тордион, и больше никуда не лезь.

— Ты, наверно, не поняла, — повторил Магнификус. — Господин Тордион повинен в убийстве своих родителей и еще двоих людей.

— Я поняла, что родители господина Тордиона и еще двое людей повинны в убийстве тысяч невинных жителей Нибиру, — строго отве­тила Наола.

Профессор молча похлопал ей в ладоши.

— Радуетесь? — зло поинтересовался у него Второй. — Вижу, что радуетесь, господин, иной вид сознания! А чему радуетесь? На крови только сорняки растут.

— Я радуюсь, что у вас будет двойня. Мальчик и девочка. Поче­му-то я раньше этого не замечал, — сказал Тордион, встал и вышел из беседки.

— Какие мальчик и девочка? — взглянул на внезапно покраснев­шую супругу Магнификус.

— Ты не рад? — тихо спросила она.

Тут до молодого человека, наконец, дошло, что имел в виду про­фессор.

— Ты... — начал он.

— Да, — подтвердила она.

— Мне нужно все хорошенько обдумать, я скоро вернусь, — изви­нился Второй и вышел из беседки.

— Какая сложная штука — жизнь! — думал Магнификус, сидя в одиночестве на краю пруда. — Действительно, какие у меня могут быть претензии к этой «кофемолке». Он подарил мне возможность стать тем, кто я есть. А я «ножку выставил». Господа, как вам не стыдно? Фи! Чего, господа? Какое стыдно?! Ох, не хватает мне Шарскуна! Он умеет красиво оформлять такие ситуации. Гамлета как он лихо оправ­дал. Все, господа! Период обывательских рефлексий закончен. Только вперед! Я герой и умница! Мир восхищен мною. Я спасу мир и свои «сорнячки». А остальное — гори оно огнем.

Сверху пахнуло ветром, что-то прошелестело над головой, и рядом с молодым человеком опустился Дооф. Дракон аккуратно сложил кры­лья и склонил голову к самой воде.

— Почему не веселишься с остальными драконами? — спросил Маг­нификус. — Я видел, как к ним в овраг провели целое стадо жирных овец.

— Со мной поговорил мастер Казирион, — сообщил Дооф. — Те­перь во мне нет уверенности, что мой удел — продолжение рода.

— Тогда в чем же твой удел? — заинтересованно взглянул на яще­ра молодой человек.

— Познать себя, — гордо ответил дракон. — Мастер Казирион со­гласился принять меня после битвы в ученики.

— Старина и о битве знает? — удивился Магнификус.

— О ней все знают, — сказал Дооф. — Драконы спорят, каким строем будет лучше нападать. Рыцари чистят свои доспехи. Битва — это хорошо!

— Ну, если даже ты так считаешь, то деваться некуда, — Второй поднялся с камней и пошел к дому.

Его появление было встречено радостными криками гостей и тре­вожным взглядом Наолы.

— Господа! — призвал он к вниманию всех присутствующих. — Я бесконечно рад, что удостоился высокой чести стать вашим другом. Сегодня самый счастливый день в моей жизни — я стал мужем самой красивой женщины на свете. В соответствии с древними традициями Нибиру и статусом бога Войны предлагаю отметить этот день крово­пролитной схваткой с Хаосом. Торжественно заверяю, что нас ожида­ет увлекательное приключение и большинство из нас в живых не оста­нется. У нас осталось не больше тринадцати часов, чтобы спасти мир.

Над столом повисла пауза.

Первым ее решился нарушить Абхораш.

— Звучит несерьезно, — сказал он и добавил: — Но мне нравится.

Его слова послужили сигналом для всеобщего ликования,

— Сумасшедший дом! — покачал головой Магнификус и снова взял слово: — Выступаем сейчас же. План битвы обсудим по пути. К сожалению, господа азуры и господа гномы не могут выступить в по­ход с нами. Не будем нарушать правила.

— Это несправедливо! — в один голос взревели сидящие за столом Высшие Эльфы и гномы.

— Обещаю — как только мы доберемся до Черного Портала, я из­меню правила, и вы присоединитесь к нашему приключению.

Уже во дворе к молодому человеку подошли Король Феникс и Торгрим.

— Мы все понимаем, но мы идем с вами, — категорично заявил Фунибар.

— Один гном и один эльф — это еще не весь народ, — поддержал его гном.

— Но вы правители этих народов! — возразил Магнификус.

— Ради такого случая мы с удовольствием отречемся от своих пре­столов, — сказал Король Феникс. — Наши люди пас поймут.

— Уже поняли, — добавил Торгрим. — Я пять дней назад передал свой престол своему второму сыну, а Фунибар — принцу Каледора. Мало того, я вернул престолу азуров настоящую корону Королей Фе­никсов.

— Получается, вы все знали заранее? — удивился Второй.

— Все к этому шло, — пожал плечами Торгрим.

— У нас мало времени. Как вы доберетесь до границы Северных Пустошей? — спросил Магнификус.

— Господин Ракартх любезно выделил нам по одному боевому дра­кону, — сообщил Король Феникс.

— Зачем вы будете мучить бедных ящеров и терять время, дет­ки? — услышали они голос Казириона.

Они обернулись и увидели лежащего на подстриженной лужайке единорога.

— Мастер Казирион, но как мы окажемся в нужном месте? — по­интересовался Торгрим.

— Я, детки, очень старый, но это ничего не значит, — сказал от­шельник. — Я открою вам коридор. Только покажите мне точку, где хо­тите оказаться, и вы там окажетесь.

— Йохан! — крикнул Магнификус. — Иохан, карту! Скорее, Йо­хан!

Тут перед собравшимися из-под земли, словно волшебный гриб, вырос Миб Тоус.

— Прошу прощения, — извинился жрец. — Но я бы тоже хотел взглянуть на карту.

Подбежавший к ним ван Хал без лишних слов расстелил прямо на земле карту.

— Где основная группа войск Хаоса? — спросил полководец, вгля­дываясь в графическую разметку на бумаге.

— Думаю — здесь, здесь и здесь, — ткнул пальцем в карту Охот­ник, но тут же оговорился: — Точнее сказать не могу, они все время пе­ремещаются вдоль границы.

— Но границу не переходят? — уточнил Магнификус.

— Нет.

— Мастер Казирион, а почему бы ваш коридор прямо до Портала не проложить? — предложил Второй. — Тогда мы выстроимся вокруг него, и я произведу ритуал. Не будет лишних потерь.

— Нельзя, — мотнул белоснежной гривой единорог. — Колдуны Хаоса блокируют мой коридор у самой границы Северных Пустошей.

— Что, их колдовство сильнее вашего волшебства? — удивился Магнификус.

— Сафери — не волшебство, детка, — возразил Казирион. — Са­фери — искусство взаимоотношений с миром. Что же касается кол­довства, оно не сильнее, оно на своей территории. Это опять прави­ла, детка.

— Как мне надоели эти правила! — огорченно крякнул Второй и показал рукой на изображение горы на карте. — Это высокая гора?

— Это не гора, это пологий холм, — проинформировал его Ио­хан. — Он находится у самой границы.

— Хорошее место, я знаю его, — подал голос незаметно присоеди­нившийся к ним Абхораш. — Оттуда удобно будет нападать.

— Это и будет точкой, — решил Магнификус и ткнул носком сапо­га в изображение на карте.

— Твоя воля, о Великолепный! Через час силы Нехекхары будут там, — поклонился Миб Тоус и беззвучно утонул в земле.

— Кто это был? — брезгливо глядя на место, где только что исчез жрец, спросил ван Хал.

— В другой ситуации — твой потенциальный клиент, — усмехнул­ся бог Войны и взглянул на мирно лежащего единорога. — Мы выбра­ли точку, мастер Казирион.

— Ты уверен, детка? — уточнил тот.

— Конечно, нет, — признался Магнификус. — Разве на Нибиру можно быть в чем-нибудь уверенным?

— Ты становишься мудрым, детка, — поднялся с травы отшель­ник. — Собирай своих людей.

Единорог ударил по земле копытом, и на другой половине парко­вой лужайки образовался огромный пульсирующий зеленоватым огнем диск.

Первой в коридор прыгнула Наола. Все произошло так быстро, что Второй даже не успел рта открыть. Ему не оставалось ничего другого, как последовать за женой. А уже за ним в коридор полетели драконы, поскакали всадники, прыгнули Иохан с Вилли, Уул с гигантской дубиной в ру­ке, волки и фон Корстейн, окруженный стаей летучих мышей. Последним в мерцающем диске растворился степенно вошедший туда единорог.

У границы Северных Пустошей было прохладно, поэтому Магни­фикус приказал разжечь костры. Вампиры, Темные эльфы и другие со­ратники бога Войны грелись у огня, настороженно поглядывая на за­снеженную полосу, отделяющую Империю от владений Хаоса.

— Сколько нас всего? — поинтересовался Второй у своей супруги.

— Не больше четырех сотен, — ответила она. — Если летучих мы­шей папы тоже считать. Кет полетела за своими войсками в Наггарот. Она сильно ругалась, что ее не предупредили.

— Так, у Нехекхары десять тысяч воинов, — продолжил подсчет Магнификус. — Итого — десять тысяч триста бойцов, если считать ле­тучую мелочь твоего папы. Кет не в счет, у нас просто нет времени.

— Зато у нас полсотни драконов, — напомнила ему Наола.

— Драконы — это сила, но у нас осталось меньше двенадцати ча­сов. Ни о какой стратегии, кроме лобового удара, и речи быть не мо­жет, — вздохнул Второй. — У Хаоса, по словам Иохана, не менее пя­тисот тысяч. Мы можем опоздать, и твой профессор пропал. Кстати, почему он даже не предложил своей помощи?

— Уходя, он сказал, что опаздывает на лекцию, — сообщила де­вушка и предположила: — Может быть, по правилам он не имеет пра­ва помогать нам?

— А может быть, это его очередной трюк, и спасать вообще нико­го не надо, — обнял Наолу Магнификус. — Одно меня радует — о та­кой первой брачной ночи никто и мечтать не может. Невеста беремен­на двойней, а жених поведет на рассвете армию кровососов и прочей нечисти на верную гибель.

— У тебя мрачный юмор, — заметила девушка и протянула ему нож с обоюдоострым лезвием: — Возьми. Острый как бритва. Завтра за пояс сунь.

— У меня есть оружие, — не понял Второй.

— Этим лучше себе горло резать, если тебя серьезно ранят, — объяснила Наола.

— Шутишь?

— Нисколько.

— Лучше бы шутила, — принялся рассматривать подарок супруги Магнификус. — Фантастика! Откуда у тебя нож Гила Хиббена? Это прошлогодняя коллекция. Я его только в каталоге видел.

Из темноты к ним вышел, кутаясь в плащ, один из офицеров Чер­ной Стражи.

— Господин Кхеине, — доложил он, — наш дозор на юге обнару­жил движение.

— Далеко? — встревожился Второй.

— Если неизвестные и дальше будут перемещаться с той же скоро­стью, то через час они войдут в лагерь, — проинформировал офицер. — Прикажете трубить общий сбор?

— Подожди, — Магнификус достал знак прадракона и позвал: — Дооф, лети сюда.

Не успел он еще убрать медальон, как ящер завис над его голо­вой.

— Дооф, дружище! — попросил его Второй. — Слетай на юг. Глянь, кто это к нам тащится.

Дракон глухо рыкнул и полетел в указанном направлении.

— У него феноменальный нюх, — объяснил рыцарю Магнификус и отпустил бдительного воина, а сам опять обнял супругу: — Вот что я решил, любовь моя. Получится у нас разрушить этот Портал или нет, сразу после битвы мы с тобой махнем на Доофе к Белой Башне Хоэта. Ты пройдешь Белым Порталом ко мне на родину и разбудишь меня. А там мы заживем в роскоши и тишине. Недолго, но счастливо. Обвен­чаемся по-человечески, детей на ноги поставим. Короче говоря, настоя­щая жизнь. Без излишней динамики. Ты согласна? Только не спраши­вай меня, верю ли я в это. Потому что — не верю. Но ведь можно себя убедить, принудить и запутать. Так?

— Что ты хочешь, чтобы я ответила? — ласково поинтересовалась Наола.

— Тебе все равно, — понял Второй.

— Абсолютно, — уверила его девушка и вздохнула: — Я бы лучше послушала музыку.

— Нет проблем, любовь моя, я лично был свидетелем, как твой не­уемный папаша затаскивал в коридор клавесин Фориуса. Вряд ли Фо­риус оставил свой инструмент. Я его сейчас найду.

И Магнификус пошел вдоль горящих костров, выискивая взглядом музыканта.

Фориуса он обнаружил спящим у костра рядом со своим клавеси­ном, неподалеку от леса. Тут же дремал Уул.

— Маэстро! — он потряс музыканта за плечо. — Поднимайтесь, маэстро. Дамы требуют музыки.

— Господин Кхеине! — взмолился тот. — Мне же еще полдня марши играть! Помилосердствуйте!

— Не могу, — настаивал Магнификус. — Слово дамы для меня закон. Тем более что спать вам осталось недолго.

— О! Какое беспокойство, — продолжая стенать, Фориус пихнул ногой тролля: — Вставай, толстяк! Тащи клавесин. Твоя госпожа без музыки жить не может.

Уул угрюмо пробурчал что-то, но инструмент поднял.

Что может быть изысканней звука хорошо настроенного клавеси­на, да еще когда на нем играет виртуоз? Только точно такой же звук, такого же клавесина, с тем же виртуозом, да еще и разносимый эхом по темной равнине высокого холма, покрытого пылающими кострами.

В эту ночь Фориуса явно посетило вдохновение, поэтому на вто­ром же пассаже к звуку его клавесина присоединилось несколько де­сятков воющих глоток волков-оборотней и губная гармошка ван Хала.

— Вы что, зятек, совсем ополоумели? — выскочил разбуженный этим концертом отец Наолы. — Всех врагов раньше времени разгоните!

— Что, Манфред, собственно, вам не нравится? — вступился за бога Войны Фориус. — Волки воют в такт. Это забавно. И потом — вы же сами меня заставили пойти вместе с вами. Так что наслаждайтесь.

— На самом деле, папа, — поддержала музыканта Наола, — со сто­роны все довольно благозвучно. Это я предложила послушать музыку.

— У меня просто нет слов, дочь моя, — развел руками огорченный вампир и удалился.

— Тебе правда нравится? — едва сдерживая смех, спросил молодой человек.

— Я никогда ничего подобного не слышала, — призналась девуш­ка, склоняя свою голову на плечо мужу. — В этом есть что-то сакраль­ное. Как я это понимаю.

— Ты правильно понимаешь, детка, — откуда-то из темноты ска­зал Казирион. — И в лагере наших противников это поняли так же. У них паника. Решено пока не обстреливать наш лагерь. Колдуны Хаоса считают, что мы здесь творим что-то очень могущественное.

— Это так и есть, — заявил Фориус, продолжая терзать инстру­мент. — Что может быть могущественнее гармонии?

Сверху донесся рев дракона.

— Дооф вернулся, — узнал голос своего огнедышащего друга Маг­нификус.

На самом деле, через мгновение Дооф опустился на землю рядом с клавесином. У него со спины спрыгнули Шарскун и Асушан.

— Пляшете? — удивленно поинтересовался крыс.

— Не может быть! — воскликнул Второй, обнимая скейвена. — Каким ветром вас сюда занесло?

— Мы не одни, — сообщила Асушан.

— Шарскун, проказник, ты опять будешь папой? — шутливо по­грозил крысу указательным пальцем Магнификус,

— Я не это имела в виду, — засмущалась скейвенша. — Шарскуна избрали главой клана Эшин.

— Да ну?! — не поверил Второй. — Взятками всех умастил?

— И это тоже, конечно, — честно ответил Шарскун. — Но глав­ным аргументом стала моя вечность и дружба с богом Войны.

— Но как же Сникч и его сын Шроч, тот, что театр построил? — спросил бог Войны.

— Увы! — приложил когтистую лапу к груди скейвен. — Трагиче­ская гибель обоих при невыясненных обстоятельствах. Да сохранит их память Рогатая Крыса!

— Ай-яй-яй! — покачал головой Второй. — Так уж — при невыяс­ненных?

— К делу это отношения не имеет, — поспешил закрыть тему тра­гической гибели своего предшественника Шарскун.

— А что имеет? — зевнул Магнификус.

— Мы слышали, что наш друг, бог Войны, воевать собрался, — сказал скейвен. — И решили присоединиться к его подвигам. Привели бойцов клана Эшин и еще трех кланов. Общей численностью двенад­цать тысяч отборных ребят и девчат.

— Двенадцать тысяч крыс? — не сдержал возгласа Фориус.

— Можно и так выразиться, — беззлобно отреагировала Асу­шан. — Только умножьте это на пять или шесть — именно столько уво­дит за собой в могилу один плохо тренированный скейвен.

— Мой верный друг, а ты понимаешь, что у Хаоса сил в сотни раз больше и, скорее всего, никто из твоих «отборных ребят и девчат» до­мой не вернется? — серьезно обратился к нему Второй.

— Они и не собираются, — столь же серьезно ответил скей­вен. — Они пришли достойно умереть за Нибиру. У нас ведь такая задача?

— Такая, — был вынужден признать очевидное Магнификус.

— Тогда все в порядке, а пособия их семьям я заранее оформил, — деловито сообщил Шарскун и кивнул Фориусу: — Продолжайте музи­цировать. Крысы это любят.

Ближе к утру голова молодого человека от перебора бесконечных комбинаций, способных хоть чем-то облегчить предстоящую схватку, отказалась работать категорически. Весь наработанный им ранее в игровых зонах интернет-клубов опыт оказался бесполезным. Магни­фикус осторожно покинул прикорнувших у клавесина Наолу со скейвенами и побрел между кострами. Периодически он натыкался на дозор­ные наряды, благоразумно выставленные командиром Черной Стражи по всему периметру лагеря. Старшие дозорных нарядов коротко докла­дывали «полководцу» о царящей в лагере и вокруг обстановке, после чего продолжали патрулирование.

Обойдя таким образом практически весь лагерь, Второй остано­вился с южной стороны и стал разглядывать чернеющий впереди тем­ный массив обступающего холм леса.

Его внимание привлек одинокий огонек костра у самых деревьев. Заинтригованный, Магнификус спустился с холма и направился к огоньку.

Подойдя к костру почти вплотную, он обратил свой взор на одино­кую фигуру, сидящую у огня. Что-то очень знакомое показалось моло­дому человеку в фигуре.

— Неужели это ты, Цыган? — спросил Второй.

Фигура качнулась, и с головы сидящего спал капюшон, открывая белоснежную шевелюру помощника бога Смерти.

Магнификус сел рядом с ним.

— Карты сделал? — подал голос призрак.

Второй покопался в карманах и, найдя колоду, протянул старику.

Тот, даже не взглянув на карты, сунул колоду за пазуху.

— Для тебя это так важно? — поежился от прохладного ветра Маг­нификус.

— Они должны существовать, — неопределенно ответил Цыган и, в свою очередь, тоже задал вопрос: — Моор не вернется больше?

— Не вернется, — честно сообщил Второй. — Он умер.

— Здесь умер, — поправил его старик и с искренней горечью в го­лосе добавил: — Большая потеря для мертвых. Моор умел оправды­вать. Всегда давал шанс. Теперь всех судит закон, всех под одну гре­бенку. Скорее бы назначили нового бога.

— Ничего не поделаешь, Моор пожертвовал собой, чтобы спасти весь мир, — сказал Магнификус.

— Да, он был такой, — кивнул шевелюрой Цыган. — Воевать будете?

— Будем, только шансов победить у нас немного. Врагов в сотни раз больше.

— Количество еще ничего не значит.

— Количество — нет, но время значит много. Если мы не успеем, то наши жертвы будут напрасны. И жертва Моора тоже. Ничего тол­кового не посоветуешь?

Цыган пошамкал беззубым ртом и сказал:

— Обычно в больших делах все решают мелочи.

— Мелочи, — задумчиво повторил за ним Второй и улыбнулся: — А ведь ты прав, бестелесный!

— Удачи тебе, материальный, — пожелал тот. — Ты хороший чело­век. Когда толком умрешь, я вставлю за тебя словечко.

— Заранее благодарен, старик, — хмыкнул Магнификус. — Неу­жели ты только за картами приходил!

— Теперь уже, как видишь, — нет. Но вообще-то, они — един­ственное, что у меня есть, — подтвердил тот. — И еще запомни — кар­ты не врут. Врут люди.

— Это ты верно заметил, — согласился с ним Второй и пошел к лагерю.

Уже взобравшись на холм, он обернулся. Костер у леса пропал.

Только белый дымок извивающейся змейкой плыл над кронами де­ревьев.

Магнификус быстро нашел костер, у которого в компании еще ше­стерых пожилых вампиров дремал его тесть, и разбудил родственника.

— Что еще? — недовольно пробурчал фон Корстейн. — Опять ка­кая-нибудь дикая блажь?

— Простите, уважаемый, я хотел бы задать вам несколько вопро­сов. Быть может, это поможет нам если не победить, то хотя бы доб­раться до Черного Портала, — сообщил Магнификус.

— Я к вашим услугам, — с готовностью отозвался Манфред.

— Каким образом вы управляете своими летучими мышами?

— Мысленно. Они крайне чувствительные существа.

— Летучие мыши могут выстроиться в правильные геометрические фигуры? Я имею в виду — в полете?

— По своей маневренности летучие мыши значительно опережают любую летающую тварь. Выстроиться, ну, предположим, в каре, им ничего не стоит, — гордо ответил фон Корстейн.

— А в круг? — осторожно спросил Второй,

— Проще простого.

— Их могут напугать звуки битвы?

— Напугать могут, но они будут выполнять мой приказ до конца. Что-то зловещее задумали?

Магнификус весело взглянул па него и пообещал:

— Поверьте мне, если получится то, что я задумал, изображение летучей мыши Корстейнов станет одним из самых популярных боевых символов Нибиру. Может быть, даже почтовую марку выпустят.

— Почтовую марку? — недоверчиво переспросил Манфред и доба­вил: — Трудно поверить, но мои летучие мыши в вашем распоряжении. Поч­товая марка — очень серьезный мотив для авантюры. Захариус собирает марки, — и он показал на щуплого длинноволосого вампира, дремлющего у костра.

— Вилли! — крикнул в темноту Магнификус. — Труби общий сбор! Начинаем!

— Друзья! — крикнул Второй, стоя перед своим войском. — Через несколько минут начнет рассветать, и мы пойдем в бой. Среди вас есть те, кто заслужил своими прошлыми подвигами возможность возрожде­ния. Сейчас вы зафиксируете свои алтари. Это особые алтари, они бу­дут вас восстанавливать среди битвы.

Он повернулся к фон Корстейну:

— Прошу вас, Манфред.

Вампир дважды хлопнул в ладони, и на землю перед войском на­чали садиться летучие мыши. Верные спутники Манфреда образовали четырнадцать идеально ровных кругов.

По рядам воинов пронесся шумок. Солдаты явно не понимали, что все это значит.

— Это ваши алтари, — показал на круги из летучих мышей Магни­фикус. — Летающие алтари возрождения.

— Гениально, детка, — похвалил его Казирион. — Даже Великий Элтарион не додумался бы до этого. Ты прирожденный бог Войны.

— После того как все герои выберут себе по алтарю, я прошу ко­мандиров всех поразделений подойти ко мне и получить свои приказы. Возражения не принимаются, некогда. За дело.

Из строя к живым алтарям начали выходить воины и совершать необходимые процедуры для создания персональных алтарей. Как правило, дело сводилось к одному жесту и двум-трем фразам. Хотя некоторые из героев задерживались, посыпая мышей какими-то по­рошками или поливая неизвестными жидкостями. Мыши ежились, но терпели.

Когда все герои, включая самого Магнификуса, выбрали себе по алтарю, фон Корстейн снова дважды хлопнул в ладоши, и летучие мы­ши взвились в воздух.

Вокруг молодого человека собрались все военачальники. Каждому Магнификус отдавал свой приказ.

— Вы, господин Кауран, поведете своих людей впереди, — сказал он командиру Черной Стражи. — Ваша задача проломить строй пикинеров, чтобы сэр Бетельгейзе смог как можно глубже врезаться в ряды противника со своими всадниками. Все остальные действия — на ваше усмотрение.

— Вы, сэр Бетельгейзе, — повернулся он к Абхорашу, — двигай­тесь вперед, пока это возможно. Когда вас лишат коней, продолжайте движение. По мере гибели рыцарей алтари начнут их восстанавливать чуть впереди. Задача — в рядах воинов Хаоса создать столь любимый ими хаос.

— Вам, господин Корстейн, придется выискивать колдунов Хаоса и уничтожать их. Ваша устойчивость к любому колдовству весьма кстати. Да, и не забудьте, когда поймете, что наши войска окончатель­но смешались, отдать приказ «крылатым алтарям» переместиться на четверть мили вперед. За войска Хаоса.

— Я пойду с папой. Можно? — спросила Наола. — Мне с ним ве­селее.

Магнификус согласно кивнул и вернулся к распределению боевых ролей.

— Вы, Ваше Величество, — Второй обратился к Сеттре, — выве­дете своих подданных из-под земли за линию фронта, когда увидите, что алтари переместились вперед. Нужно сдерживать преследование до тех пор, пока это возможно.

— Твоих воинов, дружище, — Магнификус взял за плечо Шарску­на, — драконы начнут сбрасывать на головы противнику, когда послед­ний из рыцарей сэра Бетельгейзе окажется за спинами армии Нехекхары. Попроси своих ребят обращать особенное внимание на лучников.

— Вы, господин Ракартх, должны будете облететь место схватки вокруг и уничтожить как можно больше алтарей противника, думаю, они недалеко. После появления армии Нехекхары займитесь транс­портировкой отрядов скейвенов. По завершении этого этапа отведи­те драконов назад и дождитесь, когда противник прорвет заслон ар­мии Нехекхары. А там, вы понимаете... Хаос должен чувствовать дыхание ваших зубастых друзей у себя за спинами. Вместе с вами пойдут волки.

— Господин Кхеине, — официально обратился к молодому челове­ку Ракартх. — Вы со своими друзьями, я имею в виду священника и господина ван Хала, полетите на своем драконе или все-таки соблаго­волите оседлать Нормила? Старик мечтает об этом.

— Вилли останется здесь со своей трубой. Мне нужен наблюда­тель. Остальные — на Нормиле, — подтвердил Магнификус, — Дооф и драконы Корстейнов будут меня ждать на другой стороне.

— Благодарю вас, — поклонился ДрагЛорд. — Такой великий дракон, как Нормил, должен погибнуть в схватке.

— Что же делать мне, или ты, детка, забыл убогого отшельника? — подал голос Казирион.

— Что вы, мастер! — улыбнулся Второй. — Для вас мы приготови­ли особую миссию.

— Я не хочу особую, — отрезал единорог. — Я пойду впереди Чер­ной Стражи, — и он посмотрел на Каурана: — Ты не против, сынок? Пожить нам вместе не пришлось, хоть умрем вместе.

— Много раз умрем, отец, — склонил голову перед отшельником суровый воин.

— Именно эту миссию я имел в виду, — вздохнул Магнификус, ра­нее предполагавший, что вздорный старик будет наблюдать за битвой со стороны вместе с Фориусом.

— Смотрите! — крикнул Вилли, стоящий с подзорной трубой чуть поодаль.

Военачальники повернули головы в указанном сигмариотом направ­лении и увидели приближающуюся в лучах восходящего солнца армаду войск противника. Словно океаническая приливная волна, мерцающая сталью и ощетинившаяся десятками тысяч копий, армия Хаоса двига­лась к ним.

— Как красиво! — восхитился Вилли, разглядывая в подзорную трубу силы Хаоса. — Их там не меньше миллиона. Кажется, их возгла­вляет Арбаал — любимый воевода Кхорна. Дикий зверь. Предвижу горячий денек.

Второй и сигмариот спешно сложили голоса и Магнификус крикнул:

— Не будем обижать противника равнодушием, пока он не прибли­зился на полет стрелы! Клянусь теорией Бароу — пора! Фориус, играй атаку.

Музыкант не заставил себя уговаривать и ударил по клавишам.

По первым же аккордам Второй узнал «Оду к радости» из 9-й Симфонии Бетховена.

— Кто это сочинил, маэстро? — гюинтересова\ся Магнификус, за­бираясь на чешуйчатую спину Нормила.

— Я, — скромно сообщил Фориус, но добавил: — В прошлой жизни.

Нормил со скоростью молнии покрыл разделяющее противников расстояние и врезался в строй пикинеров Хаоса, предварительно выпу­стив перед собой длинную струю огня. Вражеские лучники даже не смогли в него прицелиться, поскольку опытный ящер летел над самой землей. Оказавшись в рядах врага, Магнификус с Охотником спрыг­нули со спины дракона и принялись кромсать лучников. Сам же Нор­мил развернулся по кругу и начал расшвыривать пикинеров, расширяя пробитую его же тушей брешь. Вскоре туда вклинился отряд Черной Стражи во главе с Казирионом. Обученные сражаться в замкнутых пространствах, черностражники быстро расширили проход в строе про­тивника на добрый десяток метров. Этого хватило, чтобы к ним присо­единились рыцари Абхораша. Нормил продолжал неистово лупасить по пикинерам и лучникам хвостом и жечь их тугими потоками пламени. Магнификус уже прикончил семерых лучников и двух вооруженных секирами рыцарей Хаоса, когда ему навстречу выскочил знакомый тип.

— Ба! — усмехнулся Второй, — Кром Завоеватель. Какой же ты упрямый.

Магнификус легко оттолкнулся одной ногой от земли, другой от спины вражеского мечника, сделал в воздухе сальто и обрушил меч на голову чемпиона. Лезвие сверкнуло алыми рунами и скользнуло до се­редины груди Крома. Тот, так и не сумевший разобраться в происходя­щем, заливаясь кровью, рухнул на землю.

Рядом Вилли отбивал своим посохом головы подбегающим мечни­кам. У него за спиной орудовал отобранной у кого-то двухсторонней се­кирой ван Хал. Неподалеку от них, стремительно вращая двумя меча­ми, крошила противников Наола.

Магнификус намеревался подобраться к супруге поближе, но ему перегородили дорогу четверо мечников с обоюдоострыми спатхами в руках. Второй спровоцировал выпад в свою сторону, парировал удары их мечей своим волнообразным клинком, волчком прокатился по длин­ному лезвию первого мечника и, столкнувшись с ним .лицом, нахально заявил:

— И так бывает!

Не дожидаясь ответной реакции, упал на колени и полоснул ему по животу. Мечник начал заваливаться на своих соратников, а Магнифи­кус еще и помог ему, толкнув свободной рукой. Пока трое остальных пытались удержать тело погибшего собрата, Второй оказался у них за спинами и нанес три стремительных укола. Каждый из уколов пришел­ся по назначению. Меч Кхеине был действительно незаурядным ору­жием.

Несколько раз Магнификус едва не стал жертвой ослепленного боевой яростью Уула. Тролль, со всех сторон утыканный стрелами, с глухим ревом метался по полю боя, размахивая своим пнем-дубиной, и уже не отличал врагов от сторонников. Но беспорядок, создаваемый диким поклонником Киплинга, был весьма кстати.

Над сражающимися пронеслись три стремительные тени. Это Корстейн со своими друзьями бежал прямо по головам вражеских вои­нов в сторону завывающих неподалеку, на высокой деревянной трено­ге, двух колдунов. Первым впился в горло воющему служителю культа коротышка Захариус. Его пытались проколоть пикой снизу, но вампир лихо уворачивался от смертоносного жала. И только когда тело колду­на обвалилось, как опустошенный бурдюк, Захариус ухватился за одну из протянутых пик и, словно по шесту, соскользнул на землю.

Пока вампир осушал тело колдуна, Магнификус отбивал нападе­ние сразу семерых мечников, троих он убил, остальным все-таки уда­лось вонзить в него свои клинки. Не дожидаясь следующего удара и экономя время, Второй сам перерезал себе горло.

После короткой перебежки по знакомому коридору, Магнификус вывалился из кольца летучих мышей прямо на орудующего цепом Аб­хораша.

— Аккуратнее надо! — выругался тот.

— Опять цеп? — заметил Второй.

— Удобная штука, — сказал Лорд Вампир и, в подтверждение своих слов, мимоходом раздробил голову вражескому рыцарю.

Магнификус вытер пот и огляделся. Впереди колол врагов своим сверкающим рогом Казирион. Это происходило с такой скоростью, что Второй не успевал следить за перемещениями мастера. Будто белый вихрь вращался, то и дело отбрасывая от себя мертвые тела нападавших.

— Алтари перемещаются! — крикнул Абхораш.

И действительно, четырнадцать темных колец поползли вперед.

Сверху посыпались визжащие скейвены. Ошарашенные встречей с таким противником, воины Хаоса попытались восстановить строй, но теперь это было сделать сложно. Скейвены в один прыжок перемахи­вали через вражеские ряды, на лету успевая поразить одного, а то и двух солдат.

— Цасшурск кух ли!!! — несся отовсюду скейвенский клич смерти.

Что-то прошелестело за спиной Магнификуса. Тот быстро обер­нулся и обнаружил Фунибара, сбрасывающего со своего меча мертвое тело. У тела была свиная голова.

— Будьте внимательнее, господин Кхеине, — посоветовал Король Феникс и бросился на помощь Торгриму, отступающему под напором целого отряда мечников. Второй хотел присоединиться к венценосным соратникам, но на него самого напали двое рыцарей. Эти воины Хаоса фехтовали профессионально, и только заветный клинок Кхеине позво­лял Магнификусу отражать их атаки. Голову одного из рыцарей укра­шал серебряный шлем с рогами, на лицо другого была натянута маска в виде оскаленного черепа. Проведя серию ударов, рыцари начали с раз­ных сторон обходить молодого человека, осложняя тому защиту. Не желая усугублять свое положение, Магнификус первым бросился на одного из рыцарей и сбил его с ног. Пока тот поднимался, Второй ус­пел воткнуть в прорезь на шлеме клинок и обратить свое внимание на другого. Рыцарь в маске вытащил кинжал и метнул в Магнификуса. Тот повернул меч плашмя и отбил удар. Кинжал полетел обратно к хо­зяину. Рыцарь в маске рефлекторно отклонился от летящего в него лез­вия, но, будучи занят этим, не уследил, как Второй подскочил к нему и ударил мечом в грудь. И опять клинок бога Войны не подвел. Он лег­ко пробил доспех рыцаря в районе сердца и вышел с другой стороны.

Однако смертельно раненный нашел в себе силы нанести ответный удар. Лезвие его меча вонзилось в бок Магнификусу.

— Надо же! — восхитился его мужеством тот и полоснул ножом Наолы себе по горлу, успев оценить остроту его лезвия.

И опять бег по коридору. И опять падение.

На этот раз летающий алтарь выбросил его за спины воинов Не­хекхары. Высокие скелетоны уже гремели своими кривыми мечами по доспехам противника.

Второй обернулся и увидел несколько десятков рыцарей Абхора­ша. Самого Лорда Вампира с ними не было. Наолы тоже.

Магнификус уже было собрался вернуться за ними в гущу схват­ки, как один из порталов выбросил и Абхораша и Наолу в нескольких шагах от него.

— Милочка, — поднимаясь с земли, обратился рыцарь к девуш­ке. — Отчего вам вздумалось меня добивать? Я мог бы еще прикончить парочку-другую.

— Сэр Бетельгейзе, — извиняющимся тоном сказала Наола. — У вас в спине был топор и два меча.

— Ну и что?! — продолжал упрекать Абхораш. — Я же не ребе­нок, могу сам контролировать свое самочувствие.

— Прекратите ссориться, времени совсем нет, — приказал им мо­лодой человек и достал знак прадракона.

Вдали раздались рык драконьих глоток и волчий вой.

— Ракартх с «лютыми» пошел, — сказал Магнификус и поднес ме­дальон к губам.

Дооф и один из уцелевших драконов Корстейнов появились через несколько минут. Все, кого к тому времени восстановили алтари, взо­брались на чешуйчатые спины ящеров.

— Фунибара ждать будем? — обратился к Абхорашу Второй. Лорд Вампир отрицательно покачал головой.

— Король Феникс погиб, — сообщила за него Наола.

— Разве он не был героем? — изумился Магнификус и по молча­нию соратников понял, что угадал.

— Вперед, Дооф! — крикнул он и мысленно обратился к далекому священнику: — Что там происходит, Вилли?

— Все отлично, нас вот-вот сотрут в пыль, их тьма, — услышал он в ответ. — Нормила разорвали на куски и еще драконов десять сбили. От Черной Стражи никого не осталось, кроме Каурана с его рогатым папашей. Крысы молодцы, держатся. Вертлявые твари. Пожалуй, я присоединюсь к остальным. Такие баталии бывают раз в тысячелетие.

Нет, продолжай наблюдать дальше, — запретил сигмариоту Магнификус.

Дооф быстро набрал высоту и понесся прочь от места битвы.

— Смотрите, — показала рукой девушка.

Второй и Абхораш взглянули вниз. Войска Хаоса прорвали линию обороны Нехекхары и темным потоком хлынули в образовавшуюся брешь, окружая войска Сеттры. С юга и с севера к месту битвы двига­лись еще две армейские армады.

— Войска Нургла и Слаанеша, — крикнул Абхораш. — Они по­шлют за нами химер. Можем не успеть.

И действительно, с земли поднялись несколько десятков черных точек.

Иохан, управляющий одним из драконов Корстейнов, тоже увидел это и развернул ящера навстречу врагу, попутно вытаскивая свои люби­мые пистолеты.

— Быстрее, Дооф, быстрее! — поторопил Магнификус.

Но тот и так все понимал. Его перепончатые крылья молотили хо­лодный воздух изо всех сил.

— Сколько осталось времени? — спросил Второй у супруги.

— Около получаса, — ответила она.

Впереди мелькнул знакомый Магнификусу пейзаж — низкие ку­старники, груды черных камней и, наконец, он увидел Портал. Крутя­щаяся над землей воронка, словно жидкий хрусталь, переливалась все­ми цветами радуги.

— Это он! — радостно хлопнул по плечу Лорда Вампира Второй. — Мы успеваем!

— Боюсь, что нет, — хмуро ответил ему тот и показал сначала на десяток догоняющих их двухголовых химер, потом на несущиеся им на­встречу темные диски, похожие на летающих скатов: — Диски Тзинча. Каждый из них — это три дракона. Они окружили нас.

Но произошло неожиданное — диски со свистом пронеслись мимо и врезались в химер. Оставшиеся монстры поспешили развернуться, но не успели — еще несколько дисков догнали и сбили их.

— Что происходит? — растерянно поинтересовался Абхораш.

— Понятия не имею, но мы почти на месте, — ответил Магнификус и хлопнул Доофу ладонью по зеленой шее. — Спускайся. Ближе к воронке.

Ящер сложил крылья и начал пикировать. Перед самой землей, когда казалось, что столкновения не избежать, Дооф расправил крылья и плавно спланировал на снег.

— Храни тебя Рогатая Крыса! — буркнул напуганный Второй, спрыгивая со спины ящера.

— Хулиган! — поддержал друга Лорд Вампир.

И только девушка похвалила Доофа:

— Это было весело!

Магнификус шел к Порталу, на ходу извлекая из кармана принци­пы. На всякий случай он пересчитал их. Все правильно — четырнадцать.

Тут краем глаза он заметил, что к нему что-то приближается. Что-то огромное. Второй повернул голову и понял, что это Тзинч. Демон шел не торопясь, явно о чем-то размышляя.

Лорд Вампир и Наола, увидев его, выхватили мечи, но Тзинч на ходу сделал еле заметное движение лапой, и землю перед спутниками Магнификуса расколола огромная трещина, перепрыгнуть которую ни один человек был не в силах. Дооф попытался расправить крылья, но над ним тут же грозно зависло три черных диска.

Второй приближался к воронке все ближе, стараясь не обращать внимания на идущего рядом демона изменения.

— Будь что будет, — думал он. — В конце концов, все зависящее от меня я сделал.

Воронка кружилась в двух метрах от него. Магнификус протянул к ней руку с зажатыми в кулаке принципами.

— Я хочу закрыть Черный Портал, — произнес он и после секунд­ной паузы добавил: — Нибиру должна жить по своим законам. Боль­ше никаких искусственных правил нет, есть только реальность.

Второй разжал ладонь. Принципы излучали свет. Яркий свет. Очень яркий.

Магнификус бросил многогранники прямо в воронку. Принципы закружились в ней, и воронка начала быстро уменьшаться. Где-то уда­рил колокол. Тзинч застонал. Второй посмотрел на него. Демон видо­изменялся. Его тело окутала, словно кокон, паутина энергетических разрядов. Когда паутина исчезла, то вместо фантастического монстра на земле лежал знакомый Магнификусу по Праагу плотного телосло­жения человек. Он был жив. Точнее, еще жив. Перед смертью он по­вернул к молодому человеку лицо и внятно произнес:

— Ничто.

Его тело свела последняя судорога, и он затих.

— Ничто, — повторил Магнификус. — Я не понимаю.

— Это я, — раздался со стороны воронки знакомый голос.

Второй взглянул на воронку. Никакой воронки уже не было. Толь­ко разноцветные многогранники, раскиданные повсюду, и мерцающая зеленым огнем пирамидка, зависшая над снегом. Пирамидка медленно вращалась.

— Кто это говорит? — спросил Магнификус. — Тордион, это ты?

— И он тоже, — ответил голос. — Теперь еще и Нечто, и Ничто.

— Не понимаю, — еще раз повторил Второй.

— И не обязательно. Так — объединяющее понятие, — сказал го­лос. — Перед твоим пробуждением хотел сказать тебе: Тордион нико­го не убивал, Тордион не пошел за Первым, он обязан был исчезнуть вместе с Нибиру, и Тордион любил свою мать.

— Перед каким пробуждением? - не понял Магнификус, но тут почувствовал, что его непреодолимо клонит ко сну. Он пытался встрях­нуть головой, чтобы отрезвиться от наступающей усталости, но спать хотелось все сильнее и сильнее. Магнификус обернулся к Наоле и Аб­хорашу, издали смотрящих на него. Протянул к ним руку. Хотел что-то сказать, но не смог. Сон победил его. Последнее, что он слышал, был голос Вилли. «С ума сойти! - возбужденно сообщил тот. — Мер­твяки превращаются в деревья. Огромные деревья! Тысячи деревьев! Кет Зарин подошла с тремя отрядами. О Великий Сигмар! Хаос бе­жит! Нет, я пошел! Прости, Древний, но это и мой праздник! Сжечь их всех!»

И он проснулся.

...

Холод. Сергея разбудил холод. Он открыл глаза и обнаружил се­бя лежащим в камере, куда когда-то его уложил Теклис. Одежды на нем, естественно, не было. Второй поднялся, открыл дверь капсулы и вышел в Зал Снов.

Зал пустовал. Повсюду царила гулкая тишина. У стены напротив шахт с капсулами стоял длинный металлический стол, на котором были аккуратно разложены вещи Сергея.

Он оделся, разложил бумажник, телефон и часы по карманам и подо­шел к лифту. Нажал кнопку. На темной пластиковой напели вспыхнула алая стрелка. Внутри зашумел механизм. Через несколько секунд двери лифта разъехались в разные стороны, и Второй проник внутрь кабины.

По пустым коридорам верхнего этажа Цитадели сквозняк носил листы писчей бумаги, заполненные колонками цифр. Судя по всему, здесь не было ни единой души. Примерно воссоздав в памяти маршрут, которым они шли с Теклисом, Сергей зашагал к предполагаемому вы­ходу. Вскоре он стоял перед воротами в Цитадель. Перед тем как взяться за рычаг, приводящий в движение механизм засовов, Второй обернулся назад и крикнул:

— Эй?! Здесь точно никого нет?

Ответа не последовало. Сергей повернул рычаг.

На площадке перед воротами его ждал монах.

— Как вы всегда пунктуальны! — похвалил Сергея священнослу­житель по-русски, но с легким акцентом. — Пойдемте, все готово. Я смотритель. Меня наняли ваши коллеги.

— Что готово? — спросил еще не пришедший в себя Второй.

— Все готово, — уверил его монах и быстро пошел по узкой тро­пинке, вырубленной в скале и ведущей к белому строению на другой стороне островного полукруга.

Строение оказалось больше, чем казалось со стороны. Священно­служитель большим ключом открыл сначала кованую решетку, потом другим ключом деревянные двери и пропустил молодого человека внутрь. Сергей вошел туда и обомлел.

Это был склеп, просторная часовня, разукрашенная пестрыми ви­тражами с изображением рыцарей, драконов, замков и сказочных пей­зажей. В центре часовни возвышался большой крест из черного обси­диана, под ним стояло четыре надгробия. У изголовья каждого горела большая серебряная лампада в виде лапы дракона, сжимающей пере­вернутый рыцарский шлем.

— Вчера ночью сами собой загорелись остальные лампады, — ска­зал монах. — До этого горела только одна. Кроме меня сюда никто не входит. Чудо.

Второй подошел поближе и прочел выбитую эльфийскими рунами на мраморном полу перед надгробиями надпись: «Жизнь — это сказка, хотя каждый ее пишет для себя сам».

— Кто это построил и когда? — поинтересовался Сергей.

— Ваши коллеги-ученые, где-то полтора года назад. Когда погибли эти трое мужчин и женщина, — охотно поделился монах. — Я их лич­но отпевал. Ваши коллеги договорились с моим священноначалием, и я теперь должен каждое четырнадцатое число убирать помещение и ме­нять масло в лампадах. Потом меня заменит другой человек. Нам ваши коллеги, в качестве благодарности, построили монастырь на острове в двухстах километрах отсюда.

Но Второй не слушал его, он рассматривал мозаики на стенах. На одной из них была явно изображена Белая Башня Хоэта. На другой он узнал парящего в грозовых облаках Нормила. Третья изо­бражала лицо красивого мужчины в эльфийских доспехах и с коро­ной на голове.

— Фунибар, — вполголоса произнес Сергей.

— Что? — не понял священнослужитель.

— Да так — ничего, показалось, — ответил Второй и поднял взгляд к куполу часовни. На темно-синем фоне сияло золотое созвездие, ко­торое никогда не увидишь с Земли, — Сафери. Четырнадцать звезд крестом и одна в верхнем правом углу.

— Что, пойдемте на корабль? — предложил монах.

— На какой корабль? — не понял Сергей.

— Вас ждет там корабль. Вам ведь нужно на материк? — напом­нил священнослужитель.

— Ах да! Конечно! — поторопился согласиться Второй.

Монах аккуратно закрыл часовню и проводил Сергея до неболь­шой пристани. Там они сели на катер и поплыли к белеющему на гори­зонте кораблю.

Отплыв на километр от острова, смотритель заглушил мотор и протянул молодому человеку металлический пульт с единственной треугольной кнопкой ядовито-зеленого цвета на нем.

— Что это? — спросил тот, забирая пульт.

— Ну как же? — терпеливо напомнил священнослужитель. — Вы, как дежурный инспектор, должны открыть шлюзы, чтобы затопить по­мещение вашей научной станции. Ведь ваш проект закрыли.

— Верно, как дежурный инспектор — должен, — вздохнул Сергей и нажал на кнопку.

Остров вдали явственно дрогнул и скоро от него пришла большая волна.

— Ваш коллега не предупреждал, что там будет что-то взрывать­ся, — крякнул монах. — Хотя какая разница — все равно этот остров ваша частная собственность.

— Коллега? — удивился Второй.

— Да, такой худенький. Топлес, если не ошибаюсь. Он еще утром здесь был. Наверно, ждет вас на корабле.

— Теклис?

— Вот-вот — Теклис, — кивнул монах и завел мотор своего катера.

Естественно, корабль оказался «Луи XIV», и Теклиса на нем не было. Экипаж корабля на этот раз весь состоял из сотрудников какой-то английской мореходной компании, нанятых за месяц до этого. Права собственности на корабль, как выяснилось через день плавания, принад­лежали Сергею. В своей каюте он нашел лежащие на столе визитную карточку фирмы «Джи Ти мобиле» с телефонами их представительства в Москве, точные копии знака прадракона, колоды Миб Гоуса и все че­тырнадцать принципов, нанизанные, как бусины четок, на толстую кап­роновую нить.

Основную часть плавания Сергей проводил сидя на носу корабля, вглядываясь в безбрежную даль и перебирая собранные эльфом четки.

За день до окончания плавания путешественника посетило чувство необъяснимой душевной определенности. Раньше жизнь для него была просто жизнь, в период своего пребывания на Нибиру она перестала быть просто жизнью, а сейчас опять стала просто жизнь.

По прибытии на материк Сергей незамедлительно через солидно­го торгового агента продал корабль. Продал с большими уступками, но с обязательным условием переименования корабля. Теперь на его бело­снежном борту красовалась надпись «Нибиру».

На частном реактивном самолете путешественник пересек полмира и утром 14 сентября прибыл в Москву.

На родной земле Сергей не стал тратить время зря. По телефону на визитке, оставленной Теклисом, он купил джип «Инфинити», уже оттюнингованный эльфами из «Джи Ти мобиле», и на нем посетил несколько банков, где произвел серию хитроумных манипуляций, в итоге которых львиная доля его капиталов перетекла на счета матери, открытые в этих же банках. Помочь распорядиться столь внушитель­ной суммой он поручил Ильину, естественно, за огромные комисси­онные.

Сразу после этого он заглянул в одно из лучших столичных изда­тельств и оставил на столе главного редактора копию колоды Миб Тоуса, тщательно проинструктировав главного редактора относительно оформления колоды и последующей презентации.

В девять часов вечера путешественник постучал в дверь квартиры матери.

— Звонок есть, — напомнила она ему, пропуская в квартиру.

— Я как всегда, на секунду, — не проходя дальше коридора, сооб­щил Сергей и, не дожидаясь упреков, поделился: — Мне предложили ра­боту по специальности за границей. Может быть, я уеду на всю жизнь.

К его удивлению женщина восприняла эту новость без лишнего шума. Она только опустилась на стул в прихожей и долго молчала, об­думывая сказанное. Наконец мать сказала:

— Если получится, то было бы хорошо.

— Мама, — спросил он, — ты была когда-нибудь абсолютно счаст­лива?

Женщина опять помолчала и ответила:

— Не знаю, наверно, нет. Абсолютно счастливой можно быть только в сказке. И уже не в моем возрасте.

— Я люблю тебя, — улыбнувшись, признался сын, поцеловал ее и вышел из квартиры.

По дороге на железнодорожный вокзал он вспоминал, как он ез­дил с мамой на юг, как они катались на лодке в деревне у бабушки, как мама однажды привезла ему из города детский микроскоп. Вся эта сен­тиментальная чепуха заполонила ему сердце до такой степени, что он даже заплакал. Вместе со слезами из его души ушла какая-то тяжесть, которая, как выяснилось, всегда была там. И Сергей стал свободен. От чего? Непонятно, но свободен.

На вокзале путешественник купил билет и сел в электричку.

Через полтора часа он сидел на бетонной платформе стосорокового километра, наблюдал за проходящими мимо поездами и потягивал из металлического термоса еще в самолете заблаговременно заваренный мате «Мальтийский крест» без сахара. Разумеется, он сам и его кос­тюм благоухали «Мессой де менуэт». Последние несколько месяцев привили ему вкус к деталям.

Ровно в три часа пятнадцать минут Сергей вошел в тамбур подъе­хавшей электрички и поднял с пола кольцо Корина. Надев его на ука­зательный палец левой руки, он шагнул вперед.

На горном плато у Караз-Орруда его ждали Шарскун, Ракартх, Абхораш, Вилли, Иохан и Дооф.

— Наола рожает, надо бы поторопиться, — встретил его добрым известием Лорд Вампир.

— Асушан принимает роды, — деловито добавил скейвен.

— В королевском дворце Наггарота, — вставил ДрагЛорд.

— Я уже придумал имя мальчику, — торжественно сообщил сигма­риот, снимая шляпу и прикладывая ее к груди.

— А я девочке, — скромно сказал Охотник, подкидывая в ладони свою губную гармошку.

— Хозяин, я счастлив, что вы вернулись! — восторженно проревел дракон.

— А я-то уж как! — растроганно признался Магнификус и ловко вспрыгнул на спину ящеру.

Пролог Глава I Глава II Глава III Ілава IV Глава V Глава VI Глава VII Глава VIII Глава IX Глава X Глава XI Глава XII Глава XIII Глава XIV Эпилог

Охлобыстин.кихХІV прин мил ISBN 5-9900234-3-7 ос- п

і і Іі^л

2000000581842