XIV принцип

Со скейвенами Магнификус и Дооф расстались неподалеку от Наггарота. Шарскун отлично знал пролегающие под здешними земля­ми подземные пути, регулярно используемые контрабандистами. Мо­лодому же человеку было гораздо удобнее, воспользовавшись услугами дракона, пролететь напрямик через половину Империи к Нульну. Он с замиранием сердца представлял встречу с любимой Наолой и загадоч­ным Тордионом. Ему очень хотелось с кем-нибудь поделиться своими переживаниями, но никого, кроме Доофа, рядом не было, а дракон в подобных вопросах некомпетентен.

Под ногами мелькали имперские ландшафты, то озаряемые паля­щим в это время года солнцем, то тонущие в ночном сумраке. Кстати, о времени года Магнификус задумался впервые. В той части Нибиру, где он находился, явно было лето. Точнее — конец лета или даже ранняя осень. Это Второй определил по начинающей желтеть листве деревьев и нескольким кратковременным теплым дождям. Когда он впервые встре­тился с преображенным Торгримом, стояла глубокая осень.

— Мы отстаем на сезон, — промелькнуло в его голове. — Мы! Вот так вот, мечтательный друг. Ты уже мыслишь о реальной жизни в от­влеченных категориях. Видать, понравилось бродить по иллюзорным маршрутам и общаться с несуществующими персонажами. Электрон­но-психическая фикция тебе ближе суровой действительности. Но по­чему нет? Что в этом, собственно говоря, плохого?! Так и есть — бли­же этой паскудной действительности. Может быть, молекулярно я и принадлежу ей, но только молекулярно. Я здесь живу больше, чем там. Опять это «там». Небытие, как сказал однажды Таал. Небытие. Дол­жно быть, я обязан ощутить стыд и раскаяние, но я их не ощущаю. И почему — обязан? Кому обязан? Родным и близким? Но чем обусло­влена эта обязанность? Только моим рождением в их окружении, фак­те столь же случайном, как и мое избрание хозяином принципа. Роди­не? Да пошла она! Предложи выбирать — доли секунды не задумался бы и выбрал местечко на Нибиру. Богу? Простите, но кто сказал, что Ему это неугодно? Даже наоборот — там я равнодушный, инертный, как устрица, маргинал, а здесь я люблю, мне интересно жить, я хочу жить, в конце концов! Слава Порталам! Они прививают вкус к жизни. Чтобы полюбить жизнь, нужно перестать бояться умереть. В Небытии мы не любим жизнь, мы боимся умереть. Так почему же я обязан же­лать той реальности?! Я не желаю ее. Дрянь, а не реальность. Един­ственное, что она дала мне, — это возможность расстаться с ней. Вот за это спасибо от всей души! Нет, пора заканчивать с правдой. Так или иначе придется возвращаться. Игра закончится, начнется оплата ком­мунальных услуг. Абстинентный синдром счастливого человека, кото­рый не имел права быть счастливым. И все-таки спасибо, Господи, что я сейчас лечу на драконе в город, где меня ждет любимая! — дальше этой мысли Второй не пошел из опасения окончательно впасть в ересь и потерять последнюю надежду на милость Свыше, которая, по его мнению, оставляла вариант загробного возвращения на Нибиру, по­скольку постулат «каждому по вере его» еще никто не отменил.

Дооф летел, не зная усталости. Магнификусу тоже не терпелось добраться до места, поэтому когда его охватывала дрема, он привязы­вался ремнем к шее дракона и засыпал.

Вечером следующего дня Дооф начал спускаться.

— Мы прилетели? — спросил у него путешественник.

— Прилетели, — ответил ему дракон. — Дальше лететь нельзя — заметят. Я приземлюсь у дороги к твоему городу, высажу тебя, а сам подальше в лес перелечу. Буду нужен — позови.

— Разумно, — одобрил его план Магнификус. — Заберешь с собой мою сумку с мечом и другими вещами. Они мне пока не потребуются.

.,,

Вскоре он шагал по дороге в направлении сверкающего впереди огнями города.

Неподалеку от первых строений Второй зарыл под деревом с раз­весистой кроной и прибитыми к стволу указателями сто двадцать пять золотых, остальные рассовал по карманам и вошел в Нульн.

Академический городок пестрел огнями. Газовые фонари по обочи­нам украшали стеклянные колпаки разного цвета, отчего создавалось праздничное ощущение. В этом не было ничего удивительного, так как основное население Нульна составляли студенты, а они традиционно тя­готели к разнообразию. Многочисленные кафе заполняли шумные мо­лодежные компании, влюбленные парочки прохаживались по тротуарам и занимали большинство деревянных скамеек вокруг журчащих фонта­нов. Порой встречались куда-то спешащие взрослые господа с толсты­ми папками в руках. «Преподаватели», — решил про себя Магнификус.

В поисках ближайшей гостиницы он забрел в один из переулков и тут же наткнулся на две дерущиеся компании. «Настоящая студенче­ская жизнь», — обходя кулачную баталию стороной, почему-то удовле­творенно подумал он.

После недолгих блужданий Второй наконец наткнулся на неболь­шую гостиницу с озорным названием «Шпаргалка». Пройдя в фойе ка­зенного дома, он прямиком направился к дремлющему за стойкой портье,

— Хм! — деликатно кашлянул Магнификус.