Welcome to the Rosarium

– Вы такие скучные оба, – выдохнул Рэн. – И даже говорите одними словами. Вам так нравится считать себя героями мелодрамы, правда? Страдальцами, в жизни которых вмешался злодей вроде меня и все разрушил. Но попробуй взглянуть на случившееся реально, Итан. Все неплохо развлеклись, особенно ты, учитывая, что с самого начала тебе был известен исход происходящего. Согласен, Лиса может чувствовать себя слегка одураченной. Слегка – это не преуменьшение, а факт. И я устал его вам разжевывать. Каждый из вас использовал другого для своих определенных целей. Хороший секс, выполнение задания, желание забыться или просто жажда приключений и риска. Так или иначе, у вас был миллион вариантов выхода, но то, что изначально ведет к краху, не может быть настоящим и стоящим, Итан. Понимаешь, о чем я?

– Отчасти, но я все равно чувствую ответственность за то, что произошло. Я не уверен, что Лиса та, которая справится с целью, вроде Гарольда Белла.

– Я прикрою ее, Итан. Не волнуйся, – иронично ответил Перриш, словно мои слова его позабавили. Бессердечный ублюдок. Но он такой и есть. Кто еще способен поступать со своей женой так, как делает это Рэнделл.

– Что ты собираешься найти на него? У его семьи кристально-чистая репутация. Если ее раскроют, то Бэллы устроят скандал, они тебя линчуют, устроив показательное выступление в прессе. Ты постоянно говоришь мне, что в выполнении задания не должно быть никакого личного мотива. Но меня не покидает ощущение, что это та самая ситуация, когда ты руководствуешься какими-то личными аспектами в отношении Бэлла. Да эта семья принадлежит к основателям города, они неподкупны и ощущают себя хозяевами этого места, имея право, Рэн. Имея полное на это право. Зачем нам связываться с ними? Что у тебя есть на Гарольда? Я хочу понимать, чтобы больше к этому не возвращаться.

– Я не обязан ничего тебе объяснять, но попробую, – неожиданно для меня, произнес Перриш, опираясь раскрытой ладонью на стекло, и как бы нависая над городом внизу. После исповеди Линди, я намного лучше стал понимать стремление Рэнделла к открытым пространствам. Иллюзия отсутствия стен – это последствия клаустрофобии, которая выработалась у него с детства. Он чувствует себя в безопасности, создавая свои стеклянные миры. Мнимое ощущение свободы на самом деле является своего рода самообманом. Рэн расширяет свои горизонты, но, рано или поздно, он все равно почувствует себя загнанным в угол, и последствия того могут быть сокрушительными как для него, так и для тех, кто окажется с ним в одной лодке.

– Корнелия записывала все свои встречи с клиентами на диктофон, – произносит Перриш, вводя меня в шок своим признанием. – Он был спрятан под столом, в небольшой нише. Об этом никто не знает. Только я. Ты находишься рядом со мной дольше остальных, и, я уверен, что информация, которую ты сейчас услышишь, не выйдет за стены моего офиса.

– Рэн, я никогда тебя не подводил, – сглотнув образовавшийся в горле комок, отвечаю я.

– Я благодарен тебе за это, Итан, – не меняя застывшей позы, бесстрастно отвечает Перриш. – Я не знаю, зачем она вела эти записи, но факт их наличия говорит о том, что у нее были причины так поступать. Я знаю все, чем делились с ней люди, которые приходили за помощью. И у меня есть тому вещественное подтверждение. Записи находятся у меня.

Пронзенный внезапным озарением, я уставился на невозмутимый профиль Рэнделла Перриша, ощущая, как пол уходит у меня из-под ног. Меня даже шатнуло в сторону, когда я сложил кусочки ребуса воедино.

– Ты… – начал я, и не смог продолжить, пребывая в полнейшем потрясении, не силах сформулировать мысль.

– Да, эти записи позволили мне начать мою деятельность. Они легли в основу Розариума. На сеансе у психолога, на исповеди, люди говорят вещи, в которых сложно признаться кому-то еще. И те, и другие не имеют права разглашать все, что сказано при них. И то же самое с гадалками и экстрасенсами. Многие приходили к Корнелии, в поисках чуда, но в глубине души сомневаясь, что подобное возможно. Все они считали ее сумасшедшей.

– Это не так.

– Я не хочу говорить о способностях моей матери или их отсутствии. Это табуированная тема, Итан. Ты задал вопрос о Гарольде. Я отвечаю. За несколько месяцев до гибели Корнелии, я навещал ее. У меня были ключи, и мое появление в квартире оказалось незамеченным. У матери был клиент. Разговор состоялся в комнате за закрытыми дверями. Я не стал мешать или выдавать своей присутствие, но практически все слышал. Голос мужчины, с которым она говорила, был мне знаком. Я, конечно, не мог сходу вспомнить имя, но был уверен, что он приходил раньше. Я не стану передавать тебе детали. Скажу просто, что разговор носил угрожающе-принудительный характер. Но больше всего меня удивила реакция матери. Я ощущал ее страх, который явно прослушивался в каждом слове, неспособность справляться этому человеку.

– Это был Гарольд Бэлл?

– Да. Но он не видел меня. Когда Бэлл покидал квартиру, я скрылся на кухне. Однако, успел его детально рассмотреть.