We began it all (СИ)

Дилан секунду смотрит на неё, словно ожидая, что она вот-вот заберёт все свои слова назад, но потом он просто качает головой, самому себе обращая разочарованное «Да ну нахуй», и уходит слегка нетвёрдой походкой. Норма качает головой тоже, и ей хочется произнести те же волшебные слова, но странное чувство накатывает на неё, сродни оцепенению; в итоге, она не говорит вообще ничего.

Понимающий Норман дарит ей утешительное объятие, крепкое-крепкое, и трётся носом о её ключицы, очень уязвимо и знакомо. Это заставляет плохие мысли улетучиться из головы Нормы довольно быстро, вытесняясь безграничным умилением.

хХхХх

Как показывает время, Дилан не успевает съехать, а Алекс, в свою очередь, заселиться.

хХхХх

Буквально на следующее утро после той громкой сцены, в дом Бэйтсов тактично и будто бы нехотя стучат. Норма обнаруживает на пороге помощника шерифа, бледного и сосредоточенного. Он немного растерянно сообщает ей, пользуясь простыми словами и сухими фактами, мол, Алекс Ромеро погиб при исполнении. В перестрелке. Минувшей ночью. Мне жаль, мэм. Сочувствую Вашему горю. И всё такое. До свидания.

И… ладно. Ладно. Она сможет это вынести. Ладно.

Норма вежливо прощается с полицейским, поочерёдно закрывает двери, одну и вторую, отступает на несколько шагов назад, в холл, и вот в этот момент что-то в ней даёт крохотный сбой. Кажется, кто-то воткнул толстые спицы куда-то под её коленные чашечки, задевая некие важные нервы и разрывая мышцы, потому что ноги перестают держать её, и Норма опускается на пол так быстро, будто падает. О боже, думает она, ладно, просто…ладно. Мысли образуются медленно, Норме вдруг кажется, что она совершенно точно не может вспомнить, как выглядит Алекс, он вроде смуглый, и глаза…глаза, кажется, тёмные, и фигура у него хорошая, только, разве что, несколько пулевых отверстий портят общую картину, и Норма откидывается на спину, чтобы, не видя, глядеть в потолок. Просто прелесть, как она тут лежит, лежит и не помнит, не помнит Алекса, или даже не знает его, о, конечно, это было бы стократ лучше, ладно, спасибо, ага. Теперь можно закрыть глаза, можно не помнить и не знать ничего, и, возможно, ей даже удастся игнорировать это мерзкое ощущение, когда слёзы затекают в уши…

хХхХх

Норма уже изрядно напивается к моменту, когда Норман звонит ей по пути из школы и предупреждает, что задержится с приходом домой. Сегодня один из тех дней, когда мальчик постигает у Уилла Дикоди непростую науку превращения мёртвой натуры в экспонаты былой привязанности и, одновременно, подвергается атакам внимания Эммы, странной девочки с материнским комплексом, всю жизнь умирающего ребёнка, сочетающего в себе невероятную сообразительность с не менее невероятной глупостью.

Норма неприлично пьяна, когда Дилан приходит домой. Они виделись совсем недавно, только вчера, когда обменивались «любезностями», однако, при первом же взгляде на старшего сына, у Нормы возникает ощущение, будто Дилан вернулся из многолетнего путешествия. Тем не менее, она не собирается снисходить до него. Его проблемы – его. Она и так всегда делала больше, чем могла. Норму можно упрекнуть в каких угодно грехах, но не в том, что она плохая мать. Выкусите.

- А, – говорит Норма тихим и почти даже незлым голосом, – это ты.

Она благополучно сидит в полутьме гостиной, прямо на полу возле дивана. И хотя ей хочется уйти, ей кажется, она физически не способна самостоятельно изменить свою локацию на данный момент. Она многое отдала бы, чтобы Норман был здесь и помог ей подняться. Или, может, выслушал ещё одну её исповедь. К сожалению, Норме есть, что ему поведать.

Лицо Дилана вытягивается в удивлении, когда он замечает мать.

И, хотя её состояние предельно очевидно, да и две пустые бутылки вокруг говорят за себя, он всё-таки осведомляется:

- Ты что, пила? - на что Норма ухмыляется широко, отрицательно мотая головой:

- Не-е-е. Я трахалась. В твоей комнате. С Америкой.

- Дура, – отзывается Дилан негромко, приближаясь, и со вздохом присаживается на пол рядом с ней. – Что ты несёшь?

Хм. Норма не знает. Но, секундочку, ей известно кое-что другое. Оно заставляет её изрядно разбавленную алкоголем кровь закипеть в жилах чистой яростью.

- Это всё ты. – Выговаривает Норма, неуклюже, но с силой пихая сына плечом. – Твоя вина.

- Что? – удивляется тот; в его глазах молниеносно мелькает какой-то яркий, галактической величины страх, который тут же резво прячется за расширившиеся зрачки.

- Шайка твоя бандитская, вот что. Вы убили Алекса. У меня так редко что-то получается хорошо, а вам, выродкам, нужно было разрушить и эту малость!..

- Шерифа убили? – перебивает Дилан, почти без вопросительности в интонации. Норма смотрит на него неприязненно:

- Ты мне скажи.

- Я в него не стрелял, если тебя это интересует! – раздражается вдруг парень.

Норма крепко жмурится и шепчет лихорадочно быстро, проглатывая звуки: