Walk the Shadows

— Вы как обычно собираетесь провести со мной одну из этих бесед, во время которых вы вечно впариваете мне, что моей величайшей силой является моя способность чувствовать боль? Не хочу вас расстраивать, но не думаю, что я сейчас в том настроении, чтобы говорить об этом.

На долгое время повисло молчание, хотя в этот раз Гарри не стал отводить глаз. Поразительно, но Дамблдор сделал это первым, повернувшись к Фоуксу и потрепав перышки на его груди указательным пальцем, и лишь потом он вновь обратил свой пристальный взгляд к Гарри. Взгляд голубых глаз ни на секунду не оставлял его. Но долю секунды Гарри почувствовал легкое прикосновение к своему разуму, сразу же выставив в защиту своих мыслей каменную преграду. Ощущение пропало, и Гарри едва воздержался от сердитого взгляда на Дамблдора за его попытку применить к нему легилименцию.

Дамблдор заговорил, словно ничего и не случилось, лишь его взгляд стал более напряженным:

— Кажется, в прошлый раз я уже говорил тебе, что совершил много ошибок, касающихся тебя, — сказал он. — И что я не был откровенен, хотя порой мог бы поделиться с тобой некоторой информацией. Но все это потому, что твое благополучие всегда стояло на меня на первом месте, — его голос был спокойным, а не холодным. Но сейчас, в отличие от того, что Гарри слышал в июне, в нем не было даже и намека на раскаянье.

Гарри кивнул.

— Да, сэр.

— Я хочу, чтобы ты знал, Гарри, что я тоже человек и что я совершаю и буду совершать ошибки, хотя мне и хочется надеяться, что они не приведут к катастрофе.

— Мне тоже, — пробормотал Гарри. Смерть Сириуса и так была настолько большой катастрофой, что он едва ли мог с ней справиться.

Дамблдор криво улыбнулся.

— Я извлек много уроков из ошибок, которые я совершил по отношению к Тому Риддлу, и я надеюсь не повторить их с тобой.

— Но вы уже это сделали! — с болью в голосе сказал Гарри. — Вы отсылали его обратно в приют, даже когда он умолял оставить его здесь на лето. А потом вы точно так же отправляли меня обратно к Дурслям.

— Я очень сожалею об этом.

— Да вы что? Думаю, вам легко говорить об этом теперь, когда вы больше не можете отправить меня туда.

— Гарри, я никогда не хотел, чтобы тебе причинили столько боли…

— Не хотели? Тогда почему вы не рассказали мне о… — Гарри замолчал. Он не собирался прямо сейчас предъявлять директору весь список его уловок, как реальных, так и придуманных. Он и так чертовски устал от всего этого. — Неважно, — закончил Гарри равнодушно. — Простите за то, что накричал на вас, — он сделал паузу. — И за то, что поломал ваши вещи в прошлый раз.

Дамблдор кивнул.

— Я понимаю. Той ночью ты был расстроен. У тебя был на то весомый повод.

— Угу. Ну, я все еще сожалею об этом, — вот так, теперь у Снейпа будет меньше поводов докучать ему.

Директор молча наблюдал за ним несколько минут.

— Как ты справляешься с этим, Гарри?

— Вы имеете в виду со смертью Сириуса? — резко спросил Поттер.

Когда директор кивнул, Гарри прорвало:

— А вы как думаете? Я так сильно по нему скучаю, что даже думать о нем не могу, потому что мне хочется кричать, ломать все вокруг или делать все это одновременно. А хуже всего то, что это я виновен в его смерти. Я знаю, вы, да и Снейп тоже, говорили, что это не так. Но тут все, как и в случае с Седриком, и моими родителями, и всеми остальными, кого он убил с тех пор, как взял мою кровь на том кладбище. Если бы не я, они бы были живы! Так как, вашу мать, вы думаете?

Гарри тяжело дышал, ловя ртом воздух при любой возможности и сердито смотря на Дамблдора, все так же невозмутимо взирающего на него. Этот спокойный, непоколебимый взгляд только еще больше разозлил мальчика. Он больше не мог этого терпеть, просто не мог.

В тот момент ему захотелось причинить директору столь же сильную боль, какую он сам испытывал сейчас. Он хотел, чтобы тот понял, через что ему пришлось пройти в поместье, когда его сначала ослепили, потом пытали и, в конце концов, изнасиловали. Хотел, чтобы он узнал о тех ужасных вещах, что его тетя и дядя говорили ему изо дня в день. Чтобы он услышал его крики во время кошмаров, что снились ему все эти годы, когда пытки Волдеморта огнем проходили по его венам. Чтобы почувствовал, как Дадли бил его, чтобы знал, что значит быть нежеланным, на что это похоже, когда тебя морят голодом и заставляют чувствовать себя уродом в течение десяти долгих лет.

Так что в следующий момент, вместо того, чтобы развернуться и уйти или хотя бы просто закатить очередную истерику, Гарри показал ему. Он вытащил на поверхность все возможные воспоминания и сжал их в одну натянутую, узкую, острую, как бритва, ленту. Используя каждую имеющуюся у него крупицу магической энергии, он направил копье воспоминаний на Дамблдора через связь, которую директор по средствам легилименции пытался использовать немногим ранее.