Взорвать прошлое! «Попаданец» ошибается один раз

— М-да… «Подруга подкинула проблем»…

— Точно! Еще и песен им там споешь, — широко улыбнулся Саша.

— Ага, в комнате с очень мягкими стенами… — буркнул я в ответ, поскольку его оптимизма совершенно не разделял. — А через пятьдесят лет прогрессивно-демократические историки напишут трогательную до слез историю про гениального поэта, замученного «кровавым режимом».

Командир улыбнулся:

— А что, хорошая тема! А я мемуары напишу, если что. «Мои встречи с поэтом Окуневым». Звучит?

— Нет, если честно. А мемуары… Давай сейчас об этом не будем! Примета плохая.

— Давай, — покладисто ответил Александр. — И не переживай, время на раздумья у тебя еще есть.

* * *

Люк с Тотеном вернулись примерно через полчаса, в соответствии со вселенским законом подлости именно в тот момент, когда Емельян озаботился кормлением личного состава.

Вернее сказать, когда дошла моя очередь перекусить. Ели-то мы посменно — трое сторожат, трое питаются, а командир, Бродяга и Казачина в оперативном резерве.

Разносолов, естественно, никто не предлагал, но еда была вполне вкусной и уж точно — питательной. Пяток вареных картофелин, краюха пшеничного хлеба и половина копченого леща на брата — для нашей ситуации просто царская трапеза. За прошедшие дни даже бывшие военнопленные немного отъелись и перестали выделяться на фоне наших пусть и осунувшихся, но тем не менее упитанных физиономий.

Полностью объем усилий, прилагаемых нашим зампотылом[62] и начпродом[63] в одном лице для обеспечения отряда едой, представлял, пожалуй, только командир. За прошедший месяц я лично принимал участие как минимум в двух «спецоперациях». Оба раза мы проводили закупку еды у населения. И оба раза мы изображали «оголодавших» немцев. Хорошо еще, что с марками, как имперскими,[64] так и оккупационными, у нас проблем не было. Как пошутил Люк: «Клиент все больше денежный идет». Селяне продавали продукты охотно, а как-то я чуть не расхохотался в голос, услышав, как одна баба звала соседку принять участие в «спекуляции»: «Тонька, иди быстрее, эти не грабють!» Емельян во время этих экспедиций изображал переводчика-коллаборациониста и торговался со знанием дела.

Торопливо засунув в рот бутерброд и отхлебнув из фляги водички, я, жуя, направился к «эмке», где собрался командный состав.

— …шухер небольшой есть, но не особо, — Люк уже начал свой доклад. — Посты усилены — на въезде в город сразу пятеро дармоедов околачиваются, но всей серьезности ситуации они пока не просекли. Нас тормознули, но потом разглядели, что мы из СД, — Саша демонстративно похлопал себя по рукаву, — просто отмахнули, даже в бумаги не посмотрев.

— Понятно… — задумчиво пробормотал Фермер, внимательно разглядывая карту-«километровку», расстеленную на капоте легковушки. — А ты, Алик, ничего интересного не услышал?

— Краем уха слышал, что солдат телефонным звонком по тревоге подняли, а кого конкретно ловить, не объяснили. Но местных трясут изрядно. Хоть пешего, хоть конного.

— Это есть, — подтвердил информацию Люк. — Даже тех, кто аусвайсы предъявляет, в местную комендатуру волокут.

Фермер побарабанил пальцами по капоту:

— А как вы думаете, мужики, охотно немцы от подозрительных лиц избавятся?

* * *

Минская область, поселок Валерьяны

14 августа 1941 года. 20.07

Освальд украдкой плеснул из небольшой металлической фляжки в стоящую перед ним кружку с кофе несколько глотков коньяка.

«Настоящий, французский. Пока еще осталось немного», — подумал он, отхлебнув. Он давно заметил, что после десятой чашки кофе перестает его бодрить, а вот если обмануть организм и немного выпить, то напряжение отступает и бодрость возвращается.

Он только что закончил ругаться по телефону с капитаном из службы тыла девятой армии, которому позарез надо было доставить какой-то груз в Минск. Армеец кричал в трубку что-то про дело государственной важности и даже грозил какими-то карами, но разрешение на проводку колонны так и не получил. Разговор закончился тем, что Бойке ледяным тоном бросил в трубку: «Государственность и важность любого дела в данном районе определяю сейчас я!»

«Еще один такой звонок, и вы сами будете разговаривать с ними, бригадефюрер! — Освальд бросил злой взгляд в спину Небе, стоявшего, словно истукан, у окна. — Подумать только, превратил офицера Службы безопасности в телефонную барышню и в ус не дует!»

На самом деле в глубине души унтерштурмфюрер понимал, что с профессионализмом старых «сыскных псов» мало кто может сравниться, а удача, улыбнувшаяся ему там, у исковерканной машины рейхсфюрера, — не больше чем удача, которая, как известно, благоволит новичкам.

Пока же поиски злоумышленников не увенчались успехом. Да, местность вокруг места нападения оцеплена, тела погибших перевезены сюда, в Валерьяны, где с ними работают медицинские эксперты крипо, сняты отпечатки следов обуви подозреваемых. Вдогонку вышли группы с собаками. Вроде все сделано согласно полицейским правилам, но Освальда не оставляло немного странное ощущение, что все эти усилия напрасны.