Взорвать Манхэттен

- Готов помочь тебе, - отзываюсь я. - У меня действительно есть связи в России. Могу, кстати, дать тебе хороших специалистов, действительно соображающих в вопросах безопасности.

- Это я решу сама… А что касается контракта, не успокоюсь, пока не выясню истины.

Данные фразы переводятся так: твоя агентура в рядах моих сотрудников мне не нужна, а за украденные деньги кому-то придется крепко ответить.

Настрой у нее боевой. И я прикидываю, что, коли ищейки выйдут на моего русского друга, осуществившего операцию, возможен скандал. Но и при самом неблагоприятном развитии расследования мне ничего не грозит. В конце концов, выставлю ей встречный счет за возведение ее на нынешний престол. И утешу ее обиды привычным образом.

- Я понимаю, насколько я тебе обязана, - со значением заявляет она, будто читая мои мысли. - И думаю, что те уступки, на которые иду сегодня в переговорах с тобой, компенсируют мои долги.

- Ты хочешь легко отделаться, - с милой улыбкой отзываюсь я.

- А что говорить про тебя? - лучится нежностью ее взор. - Кстати, где твой пес Ричард?

- Представь себе, - исчез, - сокрушаюсь я. - Вместе с семьей, сняв деньги со всех своих счетов. Ломаем головы.

- Он участвовал в этой афере, - сообщает она. - Он переметнулся к Пратту, но…

- Ах, вот в чем дело!

- Да, в этом и вся странность… И, не скрою, твое алиби.

- А может, он работал вместе с мошенниками? - предполагаю я.

- Или они его тонко использовали, - прозорливо отзывается Алиса.

Я восхищенно качаю головой, будто удивляясь замысловатостям жизненных несообразностей. Затем, прощаясь, целую ее ароматную ручку. А после, не удерживаясь, лезу к ней под юбку, проводя ладонью по ее естеству, запакованному в атласные трусики. Я превосходно знаю, что таится за ними.

- Ну, потерпи, потерпи, - отстраняет меня она.

Мои фантазии летят вскачь, и я не могу назвать их целомудренными, хотя греховность нашей с Алисой близости оправдывает одно: бесспорный и благостный итог, - божественный цветок, ребенок. Краткое и истинное воплощение души, кому с каждым последующим мгновением суждено покрываться коростой бренного бытия.

- В принципе, меня бы устроило пятьдесят процентов потерянного, - роняет она, уже направляясь к двери.

- Опять намеки? - недовольным голосом спрашиваю я.

- Я в том смысле, если твои люди соблаговолят мне помочь, - звучит двусмысленный ответ, и дверь закрывается.

С Праттом мне все-таки было попроще. А эта шкатулка полна неведомых сюрпризов. И от них никуда не деться.

Мне звонит Кнопп. С вопросом, что делать с русским паркетчиком, таким же бандитом, как и его дружки, славно, впрочем, прислуживающим мне. Паркетчик, оказывается, в очередной раз обманул нас, сказав неправду о якобы уничтоженном диске, но теперь одумался и признался в его утрате по оплошности. Теперь же этот отщепенец рвется в состав моей зондер-команды. По сути, он лезет в лифт, лишенный тормозов и обязанный рухнуть в бездну. По-моему, у этих русских нет ни малейшего чувства самосохранения. С другой стороны, на какой-то период времени он способен продлить свое физическое существование подобного рода инициативой.

- На твое усмотрение, - говорю я Кноппу, проявляя неслыханное великодушие, возможно, способное вернуться ко мне благодатью Божьей. - Но если потерянный носитель каким-то образом проявит себя… Тогда ты знаешь, что делать.

В ответ доносится зловещее торжествующее клекотание, от которого меня берет оторопь. После я растерянно понимаю: ах, да это всего лишь смех старины Кноппа.

Я справляюсь у него о Бетти. Она в Англии, принялась за работу и покуда жива. Думаю, ее не тронут. Резкий демарш я могу расценить, как воинственный вызов, а Большой Босс весьма расчетлив и труслив. Скорее он выждет время для нанесения удара по всем флангам, нежели пойдет на мелкие уколы в заботе о своем оскорбленном самолюбии. Кстати, последние дни он только и занят выражением мне своей безграничной лояльности.

Это беспокоит меня. Он боится моей осведомленности, подкрепленной убийственным компроматом, способным быть размноженным многократно. Мое устранение ничего не решит, оно, напротив, способно только усугубить проблему. Но, так или иначе, - я злейший враг. И, значит, нахожусь в постоянной опасности. Впрочем, не привыкать.

Стоит подумать и о другом: как занять место Большого Босса и таким образом снять проблему. Его добровольные предложения на сей счет - опасная провокация. И сейчас я отчетливо понимаю ее конечную цель: столкнуть меня с иными претендентами, уже подготовленными дать мне достойный отпор. Он хочет стравить нас, расправившись со мною чужими руками. У него заготовлена комбинация. Но я обойду западню. И постараюсь сделать это непринужденно, не дав ему понять о разоблачении его замысла. К чему лишний раз злить подраненного зверя?