Взорванные лабиринты

Давно уже генерал Куди не чувствовал себя таким разбитым. Но не физическая усталость была причиной столь угнетенного состояния начальника линского гарнизона. Сегодня ему пришлось-таки согласиться с тем, что он до сих пор упорно не хотел признавать. Армия перестала уже быть безотказным, четко отлаженным механизмом, готовым по первой команде к выполнению любой задачи. Об этом генерал не раз слышал и раньше от своих старых сослуживцев, но ему казалось, что они просто нытики, утратившие веру в себя и способность к управлению вверенными им частями. Сегодня он понял, наконец, почему армейская машина утратила свое главное качество - безотказность. По мере того, как старые звенья, изнашиваясь и выходя из строя, заменялись новыми, машина эта претерпевала качественные изменения. Офицеры более молодого поколения в большинстве своем приходили в армию, уже будучи зараженными бациллами болезни, которую генерал назвал сегодня вслух на тайном совещании «эффектом отражения». Это буржуазные политиканы в своей бесконечной борьбе за власть, в стремлении обрести как можно больше сторонников в массах понуждают их к публичному обсуждению своих политических доктрин. И хотя доктрины в принципе ничем не отличаются друг от друга, не выходят за рамки интересов, на страже которых стоит и армия, они тем не менее воспитывают в людях вредную привычку заниматься политикой. Уже в школе будущих солдат и офицеров понуждают размышлять, какой партии или доктрине отдать свои симпатии. Политиканство нынешней армии - как раз и есть эффект отражения политиканства буржуазных политиканов. Молодежь, приходя в армию, уже имеет определенные политические взгляды, которые, увы, не предусмотрены никакими уставами. Получив приказ, солдат не думает о том, как эффективнее и быстрее его выполнить. Он думает прежде всего о другом, сообразуется ли приказ с его политическими взглядами. Что касается офицеров, то даже пятилетняя муштра в военных училищах не в состоянии вышибить из их мозгов привычку к размышлениям вообще, а к политическим особенно. Все эти политические партии и демократические свободы развращают народ, а значит и армию. В армии ныне слишком много рассуждают, и в том главная ее беда. И хотя генералу Куди возражали, доказывая, что смена поколений - естественный процесс, что армия остается надежным оплотом существующего порядка вещей, генерал остался при своем мнении.

О каком оплоте может идти речь, когда даже среди высшего командования нет единства! Если даже в Генеральном штабе кое-кто пускается в рассуждения о демократии и демократических свободах, то что уж говорить о настроениях в звеньях пониже!

Вся гамма переживаемых генералом чувств была на его лице. Куди знал, что сейчас за ним никто не наблюдает, и поэтому считал лишним контролировать себя. Необходимость всегда быть внешне одинаковым - официально-сухим и беспристрастным - требовала больших нравственных затрат, потому что по натуре своей генерал относился к людям темпераментным и энергичным. Однако занимаемый им пост и положение в обществе почти лишали его возможности даже в своей семье быть самим собой. И он особенно дорожил такими минутами, когда оставался один.

Сейчас он будто обрел второе зрение и открыл в окружающей его действительности черты, которые вчера только казались ему глупыми фантазиями. Было горько ощущать, что свершившееся вдруг открытие не добавляет человеку сил и уверенности в себе, а наоборот. Если вчера свое поражение в конфликте с линцами генерал воспринимал, как результат трусости или нерешительности политиканов из Государственного совета, то сегодня он уже знал, что победа для него исключалась с самого начала, он понимал, что его власть в городе не так беспредельна, как казалось раньше, а ограничена множеством неуправляемых им обстоятельств.

Действительность рано или поздно вынуждает становиться реалистами даже самых твердолобых. Такова логика жизни.

Возвращаясь к событиям дня, Куди заново осмысливал эпизоды, которые, вопреки отчаянному внутреннему сопротивлению, вынудили переоценить устоявшиеся понятия об армии и ее роли в обществе.

«Прозрел» Куди на официальном совещании. Попытки генерала Зета исподволь подвести участников совещания к выводу о необходимости вмешательства армии в решение внутриполитических проблем не имели успеха. И это несмотря на то, что положение в стране сложилось крайне неустойчивое. Забастовка журналистов и работников полиграфии, а затем и членов профсоюзов, входящих в Центр объединенных профсоюзов, почти полностью парализовала жизнь страны. Миллионы людей вышли из повиновения, перестали быть управляемыми властями.

Откровенное недоверие к правительству, выраженное в ультиматуме забастовщиков Государственному совету, нанесло авторитету правительства непоправимый ущерб. Одно требование о снятии запрета с компартии исключало всякие сомнения о возросшем влиянии коммунистов на массы.