Взлёт

– Как прошел день? – спросила я скорее по привычке.

Отцовы дни теперь походили друг на друга как две капли воды. Разными были лишь цвет рубашки, которую он надевал утром, да блюда, которые готовил к ужину.

Едва папа открыл рот, как из телевизора донеслись звуки музыкального завершения «Jeopardy!»[4], и, словно по звонку будильника, отец вскочил из кресла и отправился на кухню с таким видом, словно только что объявил войну кастрюлям и сковородкам.

– Ужин будет готов через тридцать минут, – возвестил он, церемонно повязывая фартук.

– Хорошо, – вздохнула я, удивляясь про себя, почему после стольких лет еще расстраиваюсь из-за подобного. – Пойду приму душ, а потом спущусь накрыть на стол.

И бросилась к лестнице. Но было уже поздно: по плиткам у крыльца звонко зацокали каблуки.

– Люсиль. – Сетчатая дверь с визгом распахнулась, впуская в дом неотвратимый холодный фронт, также известный как моя мать. – Куда это ты так торопишься?

– В цирк, – буркнула я.

Снежная королева заледенела еще сильнее.

– Судя по тому, как ты одета – точнее, не одета, – и учитывая, как замечательно в последние годы катится вниз твой средний балл, я бы сказала, что тебе едва ли светит даже карьера воздушной гимнастки.

Ее слова давно уже почти не причиняли боли – так, мелкие царапины.

– Приятно знать, что я оправдываю твои ожидания, – парировала я. – Обязательно пришлю открытку, когда стану звездой «Цирка дю Солей».

Я предпочитала, чтобы последнее слово оставалось за мной, и поэтому кинулась вверх по лестнице, торопясь уйти, пока мы обе не заведемся по-настоящему. Впрочем, это лишь оттягивало неизбежное. Мы начнем с того же, на чем остановились, меньше чем через тридцать минут, когда отец позвонит в колокольчик. Без сомнения, за ужином нас ждет нехилая перестрелка.

Со всей силы хлопнув дверью, я прислонилась к ней спиной и заставила себя несколько раз глубоко вдохнуть. Это никогда меня толком не успокаивало, но по крайней мере я отдалялась на несколько шагов от края пропасти, которая уже разверзалась под ногами, и могла переключиться на что-то не связанное с мамой.

Да, большинство девчонок-подростков считают, что матери их ненавидят и всеми силами стараются разрушить их жизни. В моем случае это было истинной правдой. Моя мать в самом деле терпеть меня не могла и хотела бы, чтобы моя жизнь однажды покатилась ко всем чертям, как это произошло с ее жизнью. Она не всегда была такой – сухой, занудной, пренебрегающей собственной дочерью карьеристкой. Просто в тот день, когда отец оказался на грани краха, я потеряла маму – женщину, которая на салфетках, вложенных в коробку с ланчем, оставляла мне записки с подписью: ♥ Мама.

Та женщина так и не вернулась. Но я желала вновь ее увидеть всякий раз, когда открывала свой ланчбокс.

3

У кого-то петухи. У кого-то будильники. У меня – «Битлз».

Мой отец был предсказуем до невозможности, и утром я проснулась под «Come Together». Песня звучала на три четверти от максимальной громкости, что означало семь утра. Учитывая, что у меня летние каникулы, битлы на рассвете оказались едва ли приятнее, чем вопль пожарной сигнализации прямо над ухом.

Со стоном выбравшись из кровати, я натянула первую подвернувшуюся пару одинаковых босоножек. Пройтись по губам бальзамом, быстро расчесать волосы пальцами – и я готова. В собственном моем списке важнейших изобретений одно из почетных мест занимали легинсы и спортивный топ. Этот дуэт прекрасно справлялся с ролью пижамы, спортивного костюма, повседневной одежды и идеального наряда для утренней тренировки в танцклассе.

На самом деле я много без чего могла обойтись – без шампуня, лакричных конфет, красного лака для ногтей, сна… черт, даже без парней, – но обойтись без танцев я не могла. Если быть точной, без балета, но не только. Я пользовалась любой самой маленькой возможностью, чтобы потанцевать. Я занималась брейк-дансом, хип-хопом, латиной, я вальсировала и крутила пируэты всю мою жизнь начиная с трех лет.

Когда мне было объявлено, что отныне мы будем жить попроще – иными словами, победнее и поэкономнее, поскольку денег у нас теперь не так много, – меня интересовало только одно.

На самом деле это был не интерес, это было требование. Я потребовала, чтобы уроки в Танцевальной академии мадам Фонтейн продолжались несмотря ни на что. Собственно, именно поэтому я и решила поработать летом в одном из кафе у озера. Невозможно было допустить, чтобы деньги – или их отсутствие – встали на пути моей мечты. Поскольку наш прежний дом находился всего в сорока пяти минутах езды от теперешнего, я все лето могла бы продолжать заниматься танцами. Хоть в этом повезло – в жизни у меня с удачей вообще-то было туго.