Взлёт

Он протянул руку, и я приняла его помощь, как нечто совершенно естественное. Словно для того, чтобы опереться на руку Сойера, мне не нужно было бороться со всеми силами природы в этой Вселенной, да и в соседней заодно.

Встав на ноги, я отряхнула и разгладила, насколько смогла, платье.

– Я так обрадовалась, когда ты отшил Элли, что готова была расцеловать тебя, – сказала я, прежде чем поняла, что говорю, а главное – кому.

И разумеется, Сойер не смог просто отшутиться или притвориться, что не слышал.

– Вот я был бы счастлив.

Мой смех получился вымученным и чересчур громким, как у истерички. Слишком серьезный выходил разговор. Мне стало неловко, но я выдавила из себя еще несколько дерганых «ха-ха». Сойер глядел на меня, склонив голову.

– Машина рядом, – наконец сказал он, взял меня за руку и повел по парковке.

Его ладонь была теплой и сильной, но мягковатой для парня. Я глянула на наши сплетенные руки: моя идеально поместилась в его, но отчего-то это казалось ужасно неправильным.

Подойдя к вылизанной до блеска белоснежной машине, он открыл пассажирскую дверь. Брови у меня сами собой взлетели вверх.

– Я старомоден, – объяснил Сойер. – Можешь ничего не говорить.

– А еще у тебя три старшие сестры, – добавила я, устраиваясь на сиденье.

– Точно. – Он закрыл дверь, обошел машину, сел на место водителя, повернул ключ в зажигании. – Куда тебя отвезти?

– Я живу на том берегу озера, в Санрайз-шорз, – ответила я, стараясь не думать о том, чем занималась всего час назад на этом же самом месте на парковке.

Сойер вырулил со стоянки на шоссе, а я молча глотала слезы, стоявшие в горле. Теперь у меня оставались только воспоминания – несколько хороших и очень, очень, очень много плохих.

– Пожалуйста, мороженое с двойной порцией горячего шоколада и две вишенки сверху.

Сойер посмотрел на меня, поддразнивающе вздернул бровь.

– Шесть пятьдесят восемь, первое окно, – прохрипел динамик.

– Я правда не хочу есть, – сказала я, когда Сойер проехал вперед. У меня в голове не укладывалось, что я смогу сейчас взять в рот хоть крошку.

– Не обязательно хотеть есть, чтобы полечить душу мороженым и горячим шоколадом. – Достав бумажник, он протянул кассирше стодолларовую купюру, и та смерила его таким взглядом, словно Сойер нанес ей смертельнейшее в мире фастфуда оскорбление.

– Я-то, наивная, думала, что от мороженого толстеют. А им, оказывается, душу лечат. – Я сделала вид, что попытки меня развлечь все-таки достигли цели. На самом деле даже вип-билет в Диснейленд не помог бы мне сейчас взять этот барьер.

– Именно так, – уверенно заявил Сойер, вручая мне холодное ведерко. – Мороженое минимум на пятьдесят процентов улучшает любую ситуацию.

Кассирша протянула ему ложку, и Сойер, воткнув ее в гору взбитых сливок, выжидательно уставился на меня. За нами уже выстроилась очередь из машин, но он не двинулся с места, пока я не взяла ложку. Сойер ждал. Я закатила глаза, но все-таки отправила маленькую порцию мороженого в рот. Это были просто взбитые сливки и чуть-чуть шоколада, и все же Сойер оказался прав. Мне стало лучше. Не настолько, чтобы радостно запрыгать на сиденье, но… ощутимо.

– Лучше? – спросил он.

Я медленно кивнула.

– Лучше.

– Уф, не зря старался. – Он включил передачу и вывел машину на Родео-драйв.

Я поглощала мороженое, поглядывая на Сойера. Конечно, он заметил.

– О чем задумалась, Ларсон? – Он старался говорить так, словно общался с приятелем. Вот только смотрел на меня далеко не как на приятеля.

– Ты не захочешь это знать. – Рот у меня был набит мороженым.

– Конечно, захочу.

Я съела еще одну ложечку, думая, как бы выразиться потактичней. На ум ничего не шло.

– Я сказала, что ты не захочешь это знать, а на самом деле имела в виду, что не захочу тебе это говорить.

Вот обязательно надо быть такой непрошибаемо честной?

– А-а… – Сойер свернул на Санрайз-драйв. – Это все меняет.

Он молчал еще с милю или около того. Любой другой уже вытащил бы из меня все подробности сегодняшней драмы. Плюс одно очко в пользу Сойера. За этот вечер он их набрал немало, и я начинала понимать, что слишком поторопилась с мнением о нем – точно так же, как вся школа поторопилась с выводами насчет меня. Сойер не укладывался ни в клише качка, ни в клише сынка богатеньких родителей. Да, он много занимался спортом и носил одежду с лейблами дорогущих брендов, но в то же время был внимательным и добрым – и единственным, кто помог попавшей в неприятности девушке. Ох, в моем романе Сойеру Даймонду, кажется, грозит звание хорошего мальчика.

Когда мы свернули на подъездную дорожку к моему дому, я с удивлением обнаружила, что умяла почти полведерка мороженого. Завтра на тренировке придется бороться с последствиями обжорства. В буквальном смысле.

– Спасибо, что подвез, Сойер. – Я повернулась к нему. – Ты нашел бы тысячу более интересных занятий на школьном балу, и я очень ценю твою помощь.

– Я выбрал самый интересный из всех вариантов. – Он расстегнул ремень и склонился ко мне.

Усилием воли я заставила себя не закатывать глаза. Минус одно очко мистеру Даймонду Отвернулась, потянулась к ручке двери.

– Спокойной ночи.