Взлетая высоко

Он медлит. Его взгляд на мгновение задерживается на моих родителях, которые, несомненно, наблюдают за нами, затем он медленно кивает и обхватывает мое лицо руками. Больше всего на свете мне хотелось бы закрыть глаза и поддаться этому прикосновению. Вместо этого я делаю глубокий вдох, чтобы подготовиться к тому, что последует.

– Ты справишься? – тихо спрашивает он. Так тихо, что родители не слышат ни его, ни мой ответ. Я знаю, что Чейз делает. Он предлагает мне выход. Возможность сбежать. И как бы мне ни хотелось ухватиться за него – если я не поговорю с родителями сейчас, то никогда этого не сделаю. Иначе я всегда буду бояться их. Кроме того, Чейз круглосуточно был со мной в течение последних нескольких дней. Он никогда не признается в этом, но я уверена, что ему нужен перерыв – от меня и… всех вокруг. Поэтому в ответ на его вопрос я просто киваю.

– Если что-нибудь случится, если ты захочешь уйти, позвони мне, хорошо? Я тут же приеду.

Понятия не имею, чем я заслужила такое счастье, чем заслужила такого парня, как Чейз. Он должен быть зол на меня. Обижен. Разочарован. Может быть, все так и есть, но в данный момент он ставит мои потребности выше своих. Да, звучит похоже на Чейза, которого я знаю. Одна часть меня хочет броситься ему на шею, а другая – еле сдерживается, чтобы не затрясти его, пока он наконец не подумает о себе, о своих желаниях. Но кафе не подходящее место для подобной сцены.

Поэтому я просто улыбаюсь и на короткий миг кладу ладонь на его руку.

– Спасибо.

Он сомневается. Я вижу, что он хочет поцеловать меня. Он не делал этого с утра субботы, с тех пор как я набросилась на него в комнате. Я бы хотела, чтобы он поцеловал меня. В первый раз с тех пор, как все произошло, я бы хотела, чтобы кто-то заверил меня, что все будет хорошо – и это правда. Мы оба чувствуем, что наши жизни изменились, но только Чейз пытается делать вид, что все как раньше. Все не может быть так, как раньше, потому что теперь я совсем другой человек. И он тоже.

– Спокойной ночи, Чейз.

Уголки его рта слегка приподнимаются.

– Сладких снов.

Последний взгляд, последнее прикосновение, потом он отпускает меня, на прощание кивая моим родителям, и покидает закусочную. И хотя рядом есть другие люди, хотя мои родители стоят всего в нескольких метрах от меня, я вдруг чувствую себя совершенно одинокой.

В горле пересыхает, желудок сжимается, когда я понимаю, почему мама и папа на самом деле здесь. Что потребовалось, чтобы вырвать их из уютного и благополучного мира пригорода и заставить вспомнить, что у них есть вторая дочь. Та, которая не умерла. Да, это несправедливо по отношению к ним. Это чертовски несправедливо, но я не могу заставить себя перестать чувствовать гнев по отношению к ним. Все лето, нет, с того ужасного несчастного случая с Кэти они игнорировали меня. Я была практически невидимкой для них. Будто мы с Кэти были одним целым и я умерла вместе с ней. И я могу поклясться, что случались дни, когда родители даже не могли нормально на меня посмотреть.

И все же они здесь. Они получили мое прощальное письмо, прочитали его, и… первое, что они сделали, это приехали в Фервуд? Как такое может быть? Как это возможно? Как могут люди, для которых я ничего не значила, внезапно измениться? Просто не понимаю…

– Хейли… – спокойный голос папы вырывает меня из моих мыслей.

Я неохотно отворачиваюсь от двери и веду родителей через закусочную к лестнице, в то время как за нами следуют любопытные взгляды посетителей. Так странно быть здесь с родителями, ведь это место моей работы. Я точно знаю, где запасные салфетки и меню. Знаю, что у солонки есть трещинка, и поэтому из нее высыпается слишком много соли, так много, что мы ставим ее на стол, только когда зал битком. Мистер Керридж сидит за стойкой и читает свою газету. Его кофе наверняка закончился или остыл. На кухне Саймон напевает песню, звучащую из его телефона. Во время своей смены он всегда слушает один и тот же плей-лист. Всегда. А Бет стоит на том же месте с кофейником в руках и растерянно смотрит на меня. Что ей рассказали мои родители?

Когда мы поднимаемся наверх, я откашливаюсь и толкаю дверь в свою комнату, которая вдруг кажется мне гораздо меньше, чем раньше. И грязнее. Кровать не заправлена, на столе сложены коробки с едой, жирные бумажные салфетки и пустые бутылки. Может, мне стоило проветрить комнату сегодня утром?

Я подхожу к письменному столу и прислоняюсь к нему. У меня нет другого выбора, кроме как снова посмотреть на родителей. Теперь рядом нет никого, кто мог бы помешать мне встретиться с ними лицом к лицу.

Они нерешительно заходят в комнату и вместе садятся на край кровати. Я не удивлена – они всегда принимали совместные решения. В отличие от других детей нашего возраста, мы с Кэти никогда не могли перехитрить их, спросив сначала одного родителя, а затем другого, если хотели что-то получить. Мама и папа всегда вместе принимали решения. Даже сейчас они действуют единым фронтом.