Взлет и падение третьего рейха. Том II

Это была одна из наиболее «популярных» форм казни в Маутхаузене, которой подверглось в числе других пленных много русских.

Начиная с 1942 года, когда наметился перелом в войне и замаячила угроза поражения, Гитлер приказал уничтожить всех захваченных в плен коммандос[175], особенно западных армий. (Захваченные в плен советские партизаны расстреливались на месте.) Совершенно секретный приказ фюрера об обращении с коммандос от 18 октября 1942 года, захваченный в числе других трофейных документов, гласил:

«Отныне вся вражеская агентура, выполняющая задачи коммандос в Европе или в Африке и участвующая в боевых действиях против немецких войск, независимо от того, носят они военную форму и оружие или нет, действуют на поле боя или в тылу, подлежит истреблению до последнего человека».

В приложении к директиве, подписанной в тот же день, Гитлер разъяснял своим офицерам причину отдания такого приказа.

«Вследствие успехов, которые сопутствуют союзным коммандос, - заявил он, - я был вынужден отдать строгий приказ по уничтожению диверсионных войск противника и указать на строжайшую ответственность за невыполнение его… У врага должна быть полная ясность, что все диверсионные войска будут истребляться, все до последнего человека. Это значит, что шанс уцелеть у них равен нулю… Ни при каких обстоятельствах они не могут рассчитывать на обращение, предписанное Женевской конвенцией… Если потребуется отсрочить уничтожение, чтобы допросить одного или двух человек, то их следует расстрелять сразу же после допроса».

Эти преступные акции должны были сохраняться в глубокой тайне. Генерал Йодль разработал инструкции о порядке выполнения этой директивы Гитлера, подчеркнув его требования: «Настоящий приказ предназначен только для офицеров руководящего состава и ни при каких обстоятельствах не должен попасть в руки врага».

Давалось предписание уничтожить все экземпляры приказа после ознакомления с ним. Его надлежало хорошо запомнить, поскольку позднее предстояло выполнять. В этой связи можно привести несколько фактов.

Вечером 22 марта 1944 года два офицера и тринадцать солдат 267–го специального разведывательного батальона американской армии высадились с десантного корабля в тылу у немцев в Италии с задачей разрушить железнодорожный туннель между Специей и Генуей. Все они были в военной форме и не имели при себе гражданской одежды. Через два дня их захватили, и 26 марта расстреляли без суда и следствия по прямому приказу генерала Антона Достлера, командира 75–го армейского корпуса немцев. Представ вскоре после войны перед американским военным трибуналом, Достлер оправдывал свои действия ссылками на то, что он лишь выполнял приказ Гитлера о коммандос, и заявил, что в противном случае сам предстал бы перед трибуналом[176].

Второй случай произошел в январе 1945 года, когда примерно пятнадцать членов англо–американской военной миссии, включая военного корреспондента агентства «Ассошиэйтед Пресс», одетые в военную форму, высадились на парашютах на территории Словакии, но были захвачены и расстреляны в концлагере Маутхаузен по приказу Эрнста Кальтенбруннера, преемника Гейдриха на посту руководителя СД и одного из обвиняемых на Нюрнбергском процессе[177]. Если бы адъютант лагеря, ставший свидетелем казни, не дал показаний на этот счет, факт расстрела мог остаться неизвестным, поскольку большая часть документов о массовых расстрелах в этом лагере была уничтожена.

Нацистский террор на оккупированных территориях

22 октября 1941 года французская газета «Ле Фар» опубликовала следующее объявление:

«Утром 20 октября трусливые преступники, состоящие на службе Англии и Москвы, убили коменданта города Нанта. Убийцы до сих пор не задержаны.

В порядке отмщения за это преступление я приказал расстрелять 50 заложников. Еще 50 заложников подлежат расстрелу в случае, если виновные не будут арестованы до полуночи 23 октября».

Подобные публикации, помещенные в черную рамку, стали обычным явлением на страницах газет или на красных уличных тумбах в городах Франции, Бельгии, Голландии, Норвегии, Польши и России. Соотношение, публично объявленное немцами, неизменно составляло 100:1, то есть сто заложников за каждого убитого немца.