Можно представить, как отреагировали в гитлеровской ставке на сообщение о падении Муссолини. Впрочем, в этом нет необходимости. О том, какова была реакция, свидетельствуют объемистые директивные документы. Определить ее можно как глубокий шок. Даже в нацистском сознании сразу же возникли аналогии. Случившееся в Риме могло стать опасным прецедентом, и это глубоко обеспокоило д-ра Геббельса, которого 26 июля с особой поспешностью вызвали в ставку в Растенбурге. Первая забота министра пропаганды, о чем мы узнаем из его дневника, свелась к тому, как объяснить германскому народу свержение Муссолини. "Что же все-таки мы скажем немцам?" - задавался он вопросом и пришел наконец к выводу, что сейчас следует лишь сказать, что дуче подал в отставку "по состоянию здоровья".
"Ясно, что известие об этих событиях, - писал он в дневнике, - могло бы натолкнуть некоторые подрывные элементы в Германии на мысль, что они способны осуществить то же самое, что Бадольо и его приспешники в Риме. Фюрер приказал Гиммлеру принять самые суровые полицейские меры на тот случай, если подобная опасность окажется неминуемой здесь..."
Однако Гитлер, продолжает Геббельс, не считал, что существует непосредственная опасность такого поворота событий в Германии. Министр пропаганды в конце концов уверил себя, что германский народ не будет "считать кризис в Риме возможным прецедентом".
Что Муссолини сдает, фюрер заметил еще во время их встречи две недели назад. Однако теперь, 25 июля, начавшие просачиваться в ставку известия из Рима застали его врасплох. Сначала пришло сообщение о том, что собрался Большой фашистский совет, и Гитлер недоумевал почему. "Какой прок в подобных советах? - задавал он себе вопрос. - На что они способны, кроме пустой болтовни?"
Вечером его худшие опасения подтвердились. "Дуче подал в отставку, объявил он своим обескураженным военным советникам на совещании, созванном в 9.30 вечера. - Бадольо, наш злейший враг, возглавил правительство".
В последний раз в ходе войны Гитлер отреагировал на сообщение с ледяным спокойствием. Так он реагировал на кризисные ситуации в прежние, более счастливые времена. Когда генерал Йодль попытался убедить Гитлера дождаться более полных донесений из Рима, тот резко оборвал его:
"Разумеется, но мы по-прежнему должны разрабатывать планы на будущее. Несомненно, совершив предательство, они провозгласят, что сохраняют нам верность, что само по себе уже является предательством. Конечно, верность нам они не сохранят... Хотя этот - как его там? - Бадольо сразу же заявил, что война будет продолжаться, это не меняет дела. Они вынуждены это говорить, но измена остается. Мы будем вести прежнюю игру, но в то же время готовить все необходимое, чтобы одним ударом заменить всю команду, весь этот сброд".
Такова была первая мысль Гитлера: захватить всех, кто низверг Муссолини, и вернуть ему власть.
"Завтра, - продолжал он, - я пошлю туда человека с приказом командиру 3-й мотопехотной дивизии двинуться частью сил на Рим и немедленно арестовать правительство, короля и всю компанию. Прежде всего арестовать кронпринца и всю шайку, особенно Бадольо и весь его кабинет. Проследить, чтобы все сдались, а затем через два-три дня будет еще один переворот".
Затем Гитлер повернулся к начальнику штаба оперативного руководства верховного главнокомандования вермахта.
Гитлер: Йодль, подготовьте приказ... обязывающий их войти в Рим со штурмовыми орудиями... и арестовать правительство, короля и весь кабинет. Важнее всего для меня захватить кронпринца. Кейтель: Он поважнее, чем старик. Боденшатц (генерал ВВС): Организовать это следует так, чтобы всех захваченных посадить в самолет и перебросить по воздуху. Гитлер: Именно в самолет, и сразу в воздух. Боденшатц: Не допускайте, чтобы бамбино затерялся на аэродроме.
На состоявшемся после полуночи совещании возник вопрос, как поступить с Ватиканом. На него ответил сам Гитлер:
"Я пойду прямо в Ватикан. Вы думаете, меня смутит Ватикан? Мы захватим его сразу же... Там находится весь дипломатический корпус... Этот сброд... Мы вышвырнем оттуда это стадо свиней. Позднее можно будет принести извинения..."
В ту же ночь Гитлер отдал приказ перекрыть горные проходы в Альпах как между Италией и Германией, так и между Италией и Францией. С этой целью было срочно собрано около восьми немецких дивизий из Франции и Южной Германии. Получив наименование группы армий "В", они были переданы под командование энергичного генерала Роммеля. Взорви итальянцы, как отмечал Геббельс в своем дневнике, туннели и мосты в Альпах, немецкие войска в Италии, часть которых уже ввязалась в тяжелые бои против армий Эйзенхауэра в Сицилии, оказались бы отрезаны от своих баз снабжения. И долго бы они не продержались.