Взгляд с нехоженой тропы

Мы остановили восстание в Индии, когда оно было преждевременным, также мы признаем своевременность Вашего движения и посылаем Вам всю нашу помощь, утверждая единение Азии! Знаем, многие построения совершатся в годах 28–31 — 36. Привет Вам, ищущим Общего Блага!»

— Ну и?.. — сказал Евтеев, напряженно застыв, пристально глядя на меня, но в его глазах я увидел зреющее понимание. Без сомнения, он и сам подспудно думал об этом, хотя лишь подспудно, потому что был поглощен сбором доказательств в пользу Махатм и Шамбалы, а потом и гималайской экспедицией.

— Что здесь хоть отдаленно напоминает написанное «высокоразвитыми людьми, чьи знания беспредельны»? — спросил я его в лоб. — Что?.. И не напоминает ли тебе стиль послания стиль письма самого Рериха?..

— Да… — ошеломленно проговорил Евтеев, глядя в одну точку и задумчиво потирая ладонью подбородок.

А «Община» — якобы запись бесед с Махатмами?.. — продолжал наступать я. — Ведь это полнейшая философская путаница! Недаром сами Рерихи никогда больше ее не издавали. Если бы книга не была проникнута добрыми чувствами, желанием добра, симпатией и сочувствием к тому, что происходило в те годы в нашей стране, ее вряд ли упоминали бы даже рерихоманы — настолько она, с одной стороны, воплощение доброй воли, а с другой — свидетельство поверхностнейшего и путаного знания всего, что относится к области социологии. Разве не так?.. Лишь присущий стилю Рериха символизм придает этому сочинению некое величавое глубокомыслие.

— Действительно… — проговорил Евтеев и усмехнулся. — Я тоже обратил в свое время на это внимание, но почему-то не счел важным додумать эти мысли до конца…

— Значит, никаких встреч с Махатмами у Рериха не было и никаких поручений они ему не давали… — задумчиво произнес он через минуту.

— С Махатмами из Шамбалы — это уж точно… — подтвердил я.

— Но что же получается? — опять пожал плечами Евтеев, на время утрачивая интерес к Шамбале и Махатмам: его целиком захватила моральная сторона вдруг открывшегося. — Выходит, что Рерих был мистификатором?! Не могу в это поверить… Ну, ладно, пусть ему была так важна его трансгималайская экспедиция и именно такой ее маршрут, так хотелось побывать на родине, что он решил слукавить, чтобы дело было вернее, но издание в Монголии «Общины» в 1927 году?.. Что-то тут я недопонимаю…

— Мистификация чистейшей воды, — с глубоким сожалением подтвердил я.

— Повторяю, встреч с Махатмами из Шамбалы у него не было. Более того, его трансгималайская экспедиция и была — в первую очередь — именно попыткой найти Шамбалу или хотя бы встретиться с Махатмами.

— Ну, ты даешь! — ошеломленно и как-то по-детски покачал головой Евтеев.

Но я был хорошо подготовлен к этому разговору.

— Вспомни, что пишет Шапошникова, прошедшая в 1976 году дорогой экспедиции Рериха по Алтаю: «Его экспедиция не проходила по… главному пути движения народов через Алтай. Николай Константинович предпочел параллельный, на мой взгляд, второстепенный путь… Может, не только переселение народов его интересовало, но и что-то другое, что пока от нас скрыто? Как бы то ни было, проблема загадочного маршрута возникла и требует решения…»

У него ничего не вышло с поисками Шамбалы по пути из Индии, и тогда он решил пойти дорогой староверов, искателей Беловодья. Вчитайся внимательнее в его дневниковые записи, и ты поймешь, что было его главной целью в этой экспедиции. Он бредил Шамбалой и Махатмами, он был поглощен этой идеей!..

Я резко встал и взял с книжной полки Евтеева записи Рериха о трансгималайской экспедиции, изданные в 1974 году.

— Вот, страница 253: «… Вечером наши ламы читали молитвы Майтрейе и Шамбале. Если бы на Западе понимали, что значит в Азии слово Шамбала или Гесер-хан!»

Дальше (я перелистнул страницу): «Среди дождей и грозы долетают самые неожиданные вести. Такое насыщение пространства поражает. Даже имеются вести о проезде здесь Учителя (Махатмы) сорок лет назад…»

«Двадцатого июля получены указания чрезвычайного значения. Трудновыполнимые, но приближающиеся следствия. Никто в караване еще не подозревает о ближайшей программе», — я выделил эту фразу голосом.

«На следующий день опять важные вести, и опять спутники не знают о них. Сверяйте эти числа с вашими событиями…»

«…Вчера буряты пророчествовали что-то сумрачное. Именно: „Посылаются лучшие токи для счастливого решения дел“. Предполагаем выступить через Цайдам к Тибету девятнадцатого августа…»

Евтеев слушал с напряженным вниманием.

«Пятого августа. Нечто очень замечательное. В десять с половиной утра над станом при чистом синем небе пролетел ярко-белый, сверкающий на солнце аппарат…»

Я снова перелистнул страницу.

«За Ангар-Дакчином — Кокушили, те самые Кокуши, о которых знают староверы на Алтае, искатели Беловодья. Тут уж недалеко заповедные границы…»

Евтеев, глядя на меня далеким взглядом, задумчиво покачивал головой.