Взгляд с нехоженой тропы

— У меня только один временной темп. Он в точности соответствует вашему. Другой временной темп предполагал бы и иную энергетику, а значит, и принципиально иное строение моих систем. В одном роботе нельзя совместить два слишком разных временных темпа, — охотно объяснил Макс.

От него не укрылось, что человек после его слов вздохнул и сразу стал менее напряженным, но он не мог понять, только отметил, происшедшую с ним перемену. Он отметил, что человек опять медленно и словно нерешительно подошел к перилам, свесил за них голову и стал смотреть вниз, весь поглощенный, казалось, только этим. Его ладони, сжимающие поручень, побелели, а лицо начало медленно, будто бы неосознанно, но и неотвратимо клониться вниз, словно человек противился изо всех сил, но его неумолимо притягивала, тянула в себя открывающаяся под ним, шевелящаяся бездна. И теперь Макс понял все. Макс понял, почему человек только что спрашивал о его временном темпе: ему надо было быть уверенным, что робот не успеет предотвратить то, на что он, наконец, решился. Последние дни человек выглядел так, словно напряженно искал выход из какой-то безнадежной ситуации, которая его угнетала и изматывала. В тот момент, когда он несколько минут тому назад испуганно отпрянул от перил, он посчитал, что нашел этот выход. Макс понял: теперь модификация уже неизбежна. Человеку было трудно принять такое решение, но если он его все-таки принял — то теперь будет стремиться осуществить, и чем больше будет преград — тем упорнее и изощреннее будет стремиться.

Макс выпрямил ладонь и поднял правую руку на уровень плеча. Из указательного пальца вырвалась тонкая, как игла, и такая же острая струйка специального препарата. Булочкин на секунду замер, потом сразу обмяк и медленно сполз на серо-голубое покрытие смотровой площадки.

Макс подошел, легко и бережно поднял человека и осторожно понес его ко входу в транспортное устройство…

СВИДАНИЕ

— Ну, как будто бы все… — устало потирая лоб, сказал Иван Семенович, когда возвращался с Кукиным из объединенной бухгалтерии отдела культуры. — Да!.. — будто споткнулся вдруг он. — Надо сразу же отвезти рюкзаки на вокзал, сдать в камеру хранения: зачем таскать их туда-сюда? Сможешь?

— А что тут «мочь»? — удивился Кукин.

Рюкзаки были пустяком. Главная проблема для Кукина заключалась в том, чтобы не опоздать на первую электричку до Межирова. Электричка отправлялась в шесть пять, а первый автобус из села, где жил Кукин, в шесть тридцать; в этом и была проблема.

Придерживая в троллейбусе до отказа набитые рюкзаки, Кукин пришел к выводу, что у него есть только два варианта: или остаться в городе, протомиться до утра на вокзале, или поехать домой, поспать, а в час-два ночи выйти на дорогу ловить попутку.

Ему не раз приходилось ночевать на вокзалах, и теперь, только подумав о духоте и людском мельтешении в залах ожидания, о назойливом электрическом свете и обязательном потряхивании за плечо сержанта милиции как раз в том момент, когда, наконец, начинаешь засыпать, Кукин выбрал второй вариант.

Дома никого не было: жена с сыном уже неделю гостила у своей матери.

Кукин медленно, подолгу останавливаясь перед окнами, побродил по тихой, кажущейся пустой квартире, ожидая, когда вскипит чайник, потом поел и решил часов пять поспать.

Он чувствовал усталость, вымотанность предотъездными хлопотами, но почему-то не спалось. Кукин подумал и с досадой догадался о причине: надо было ложиться сразу, а пока ждал, когда закипит вода в чайнике, ел, пил крепкий чай — на смену ватной усталости пришло то, что называют «вторым дыханием»; так с ним бывало не раз. Все же Кукин остался лежать, решив с обычной рациональностью: «Если не хочет отдыхать голова — пусть отдохнет хоть тело: и это уже кое-что…»

Он лежал, рассеянно глядел в угол, в котором успело примоститься несколько мохнатых от пыли паутинок, и перед его мысленным взглядом то вяло, то ярко и отчетливо проходили случайные воспоминания, события нынешнего дня — порой пустейшие, не имеющие к Кукину никакого отношения: уличные и транспортные сценки, обрывки разговоров, случайно обратившие на себя внимание прохожие. Потом он стал представлять, что в это время — в начале августовского вечера — делают в гостях жена Света и сын Павлик, потом стал думать о предстоящем ему ночном ожидании попутки, о неведомом скифском городище, на раскопки которого отправлялся, но во все эти его мысли, воспоминания назойливо тыкался случай в троллейбусе, когда он вез на вокзал рюкзаки.