Взгляд с наветренной стороны

– Извините? – Наконец произнесено его имя. Кэйб вынужден был признаться, что все-таки втянут в один из тех странных, напоминающих транс разговоров, в которые попадал на подобных сборищах. В таких случаях диалог – или же несколько диалогов разом – тянулся каким-то головокружительным, доводящим до тошноты образом и действовал на него так, что он совершенно терял нить разговора, не понимая, кто, что, кому и зачем говорит.

Правда, в следующий момент он легко вспоминал все сказанные слова, но уловить связывающие их эмоции так и не мог. И сейчас он пребывал в каком-то странном дурмане, пока в разговоре не образовалась брешь, пробитая обращением непосредственно к нему. Он находился в верхней бальной зале церемониальной баржи «Уединение» вместе с сотней других людей, большинство которых были действительно людьми, хотя и не в собственно человеческом обличий. Концерт композитора Циллера – античная челгрианская мозаика – закончился полчаса тому назад. Настроение царило тихое и спокойное, несмотря на то что финал слушатели встретили взрывом аплодисментов. Теперь все занимались едой и выпивкой. И, конечно, беседой.

Кэйб вместе с группой мужчин и женщин стоял посередине зала у буфетного столика. Воздух был теплым, полным ароматов и тихой музыки. Над головами сгибались деревянные и стеклянные светильники, сделанные на какой-то старинный манер так, что, хотя и не давали полного спектра, озаряли все вокруг уютным ласковым светом.

В носу его тихо позвякивало кольцо. Когда Кэйб впервые прибыл сюда, ему совсем не понравилась идея имплантации компьютера прямо под черепную коробку (да и вообще куда бы то ни было). Единственной вещью, с которой он действительно не расставался, было это фамильное кольцо в носу, поэтому компьютер вживили ему именно туда.

– Прошу прощения за беспокойство, господин посол. Это Хаб. Вы оказались ко мне ближе всех и потому передайте господину Олсьюлу, что он пытался говорить не по компу, а по обыкновенной брошке.

– Хорошо. – Кэйб обернулся к молодому человеку в белом костюме, державшему в руках какую-то драгоценность и с большим удивлением на нее взиравшему. – Это вы господин Олсьюл?

– Слушаю вас, – молодой человек отступил на шаг, чтобы получше рассмотреть хомомдана. Лицо отражало такую растерянность, что Кэйб понял: он действительно введен в заблуждение этой скульптуркой, или монументальной бижутерией. Здесь это часто случалось. Молодой человек, прищурившись, изучал свою крупную брошь. – А ведь я мог это испортить…

– Еще раз простите, господин посол, благодарю за помощь, – пропищало кольцо.

– Не стоит благодарности.

Сверкающий пустой поднос подплыл прямо к молодому человеку и, качнувшись, произнес:

– Хай! Это снова Хаб. То, что вы держите в руках, господин Олсьюл, это драгоценный камень в форме двадцатигранника, оправленный в платину и саммитиум. Изделие студии господина Ксоссина Наббарда, последователя школы Кварафид. Настоящий шедевр, сделанный с настоящим мастерством. Но, к сожалению, не компьютер.

– Черт побери! А где же тогда мой компьютер?

– Вы позволили ему остаться дома.

– Но почему вы мне не сказали об этом раньше?

– Вы просили меня не делать этого.

– Когда?

– Сто два…

– Ах, неважно! Но тогда смените инструкции. В следующий раз я отправлюсь из дома без компьютера и…

– Хорошо, так и сделаем.

Господин Олсьюл, наконец, оторвал взгляд от брошки:

– Может быть, мне надо было взять тот шнурок или что-нибудь другое из этих имплантированных штук?

– Может быть. Главное, не забывайте дома голову, это может привести к серьезным затруднениям. А теперь я рад сказать вам, что готов сопровождать вас весь остаток вечера, если вам будет угодно.

– Разумеется, мне это угодно. – Молодой человек прицепил брошь к лацкану пиджака и повернулся к буфету, где чего только не было. – Но все-таки – могу я это есть или… О, господи, оно уходит!

– Ах, шило в заднице! – ухмыльнулся проплывающий мимо поднос.

– Что?

– Кэйб, дружище, вот вы где! Спасибо, что пришли! Кэйб обернулся и обнаружил рядом с собой хозяина, дрона И. X. Терсоно, подплывшего к нему на уровне головы человека, но немного ниже хомомдана. Дрон был чуть меньше метра в высоту и около полуметра в ширину и длину. Его округлые формы из нежного розового фарфора украшали мягко сиявшие синие камни. Сквозь прозрачный фарфор – тонкую керамическую кожу – прекрасно просматривалось все внутреннее устройство дрона. Его аура, как раз под гладким основанием, вспыхивала глубоким лилово-красным светом. Это означало, если Кэйб правильно помнил, что дрон занят. Занят разговором с ним?

– Терсоно, ведь вы меня пригласили!

– Разумеется, пригласил. Представляете, до меня только потом дошло, что вы сможете неверно истолковать такое приглашение – как вызов или даже требование. Конечно, если приходит послание…

– Да-да. Вы хотите сказать, что это не было требованием?

– Скорее, просьба. Видите ли, у меня к вам действительно есть просьба.

– Вот как? – Такое случилось впервые.

– Да. И теперь я думаю, как бы нам с вами побеседовать приватно?