Взгляд из угла

Ожидается, говорят, крестный ход-бросок на Москву из Нечерноземья. А также вече в Лужниках. Не то казачий круг. Дескать, любо, братцы, любо.

А дамы Владивостока уже слетелись (наверное, на метлах) в какую-то сауну и там придумали хитрость: ненадолго передать полномочия Благодетеля законной его половине. Чтобы, значит, он ей, Благодетельнице, по ночам накуковывал единственно верный курс. Пока не пройдет конституционная пауза. А пройдет - вот он и опять при делах, как новенький.

Позорный, короче, переживает страна момент - полной умственной нищеты. Из которой сорок пять лет назад, казалось, выбилась.

Да, ровно сорок пять лет тому назад - в 1962-м, 17 ноября - вышел, как говорится, в свет очередной номер журнала "Новый мир". И в номере этом каждый мог прочитать - и каждый, разумеется, прочитал - произведение неизвестного прежде автора: "Один день Ивана Денисовича".

В наши дни, когда литературе и политике друг на дружку решительно наплевать, ужас и восторг того чтения только припоминаешь, и то с усилием. Никому не объяснишь, до чего невозможной казалась - и была! - буквально каждая фраза. В каждой автор не то что рисковал, а прямо жертвовал своей жизнью. И ради чего - тоже не сразу теперь растолкуешь. Ради того, что он тогда называл "главной правдой". Которую пока человек не знает, то живет как бы во сне.

Сегодня читаешь - как через тысячу лет. Занимательная археология. История труда, глава "Рабство". Ни дать ни взять Древний Египет, только вместо песка и зноя - снег и мороз. А двигатели поведения те же самые - голод, страх и привычка. И разве же не эффективна подконвойная экономика?

Зверств тут нет, про зверства пока молчок, дождитесь "Архипелага". Читателю передается одно только сознание огромной и нестерпимой несправедливости. Тогда казалось - нестерпимой незабываемо, и что, по крайней мере, хотя бы фараону ее не простят.

"Когда моя повесть только-только пришла в редакцию, Никита еще рвал и метал против Сталина, он искал, каким еще камнем бросить, - и так бы пришлась ему к руке повесть пострадавшего! Да если б сразу тогда, в инерции XXII съезда, напечатать мою повесть, то еще бы легче далось противосталинское улюлюканье вокруг нее, и, думаю, Никита в запальчивости охотно бы закатал в "Правду" и мои главы "Одна ночь Сталина" из "Круга первого". Такая правдинская публикация с тиражиком в 5 миллионов мне очень ясно, почти зрительно, рисовалась, я ее видел, как въявь.

И теперь не знаю: как же правильно оценить? Не сам же бы я понес и донес повесть к Никите. Без содействия Твардовского никакой бы и XXII съезд не помог. Но вместе с тем как не сказать теперь, что упустил Твардовский золотую пору, упустил приливную волну, которая перекинула бы наш бочонок куда-куда дальше за гряду сталинистских скал и только там бы раскрыла содержимое. Напечатай мы тогда, в 2-3 месяца после съезда, еще и главы о Сталине - насколько бы непоправимей мы его обнажили, насколько бы затруднили позднейшую подрумянку. Литература могла ускорить историю. Но не ускорила".

И в другом еще месте пишет Солженицын: "Ничего не доводил Хрущев до конца, не довел и низвержения Сталина. А немного б ему еще, и ничьи б уже зубы не разомкнулись провякать о "великих заслугах" убийцы".

И вот - сорок пять лет впустую, как лагерный срок. Словно только небо вращается в одну сторону, а время идет по усмотрению вертухаев то вперед, то обратно.

Завещание Ленина, клятва Сталина, план ГОЭЛРО. Дамоклов меч, крокодиловы слезы, Сизифовой мартышки труд.

С пользой для себя "Один день Ивана Денисовича" прочли иностранцы. В частности - испанский король Хуан Карлос Бурбон. Как он врезал давеча нацлидеру Венесуэлы. На международном, важном, сугубо официальном толковище. Кругом сплошь президенты, премьер-министры. Телекамеры мигают. А этот самый Чавес наехал на испанскую политику, какая-то она не такая, а, наоборот, сякая, как есть фашистская. Почему бы тебе, - перебил король и палец в него уставил, - не помолчать? И тот застыл с отвисшей челюстью, а Хуан Карлос встал и ушел.

Не выносит дешевой демагогии потому что.

26/11/2007 Обостренье классовой борьбы

Напоил - или уколол, - раздел, повалил... Это где-то у Маркса: нация падает, как женщина, которую застали врасплох. Уступая не силе, а натиску. И вообще, дама под кайфом тазу своему не хозяйка... И уже изогнулась поудобней.

А он вдруг сделал строгое лицо. Поднялся. Прокричал, как выпь. Или как лунь. Повернулся и был таков.

В среду ничего не случилось. В среду случилось все. А именно: тщательно поставленный эксперимент с истинно научной строгостью доказал, что политический строй РФ держится буквально ни на чем. Переменить его можно в одну секунду. Под вопли восторга.

Однако же оставили пока. То ли на две недели, то ли на целых два месяца.

И всеобщая реакция телезрителей - недоумение: чего тянут кота за хвост.