Взгляд из угла

Теперь ты знаешь, о чужеземец, как работает суверенная демократия. С приданными ей налоговой полицией, наркоконтролем, таможней, культур-мультур-надзорприродой. У нас больше нет от тебя тайн. Проходи на отделение, садись на обшарпанный топчанчик в облупленном коридоре, вместе с больными посмотри теленовости, перекошенные тиком помех.

Удостоверься, что все идет хорошо, а очень скоро будет еще лучше. "Не просто - еще: этого мало! надо, чтобы - гораздо!" - "Так точно. Учтем. Станет гораздо лучше". - "То-то же. Только проследите за этим лично: люди, знаете ли, ждут".

Больные слушают молча. Ждут: после новостей - прогноз погоды и сериал про спецназ.

29/1/2007 Две погоды

Какой докучливый, какой вздорный соавтор - жизнь, если бы вы только знали!

Ни бельмеса не смыслит в композиции малых жанров. Только нацелишься, сосредоточишься - а нуте-ка, думаешь, составим сюжет прохладительный, культурно-исторический, взберемся к неизвестной покуда последней фразе, как по ступенькам, по мемориальным различным датам, - а жизнь эта самая тут как тут и трясет за плечо: разуй глаза, взгляни окрест, пока не поздно!

Взглядываешь - допустим, по дороге на помойку - и, действительно, обнаруживаешь себя в обстоятельствах интересных. Даже отчасти похожих на тоже мемориальные. Потому что железная дверь теплоцентра - в двух шагах от моего подъезда - всегда запертая железная дверь настежь отворена, взломанная. И зловеще так поскрипывает. И внутри теплоцентра непроглядно темно.

То есть ваш беспечный колумнист вдруг оказывается в положении рязанской старушки - помните? в 99-м году? Очевидный непорядок, а время тревожное. Заявить - или ну их на фиг? Заявить - чего доброго, понаедут с собаками, до утра будут искать гексоген, а жильцов - на мороз, и прощай, колонка.

(Вариант, что в отделении с пьяных глаз примутся допрашивать как террориста, возьмем в скобки, - такая, значит, судьба.) Но если, с другой стороны, их - на фиг, а гексоген там есть и грохнет? С третьей стороны, если не на фиг, а заявить - вдруг сорвешь органам какой-нибудь процесс. Учебно-, скажем, тренировочный. Тогда абзац: вряд ли они повторят ошибку, допущенную в отношении рязанской старушки. Бдительной, мнительной, не погашенной сходу. Сомневаюсь, что еще кому-нибудь так повезет.

Короче, дадим этой колонке шанс быть написанной - а ты, гражданка жизнь, отвали. Знаешь, в автобусах теперь такие ремни, чтобы за них держаться, а на ремнях висят заделанные в пластик параграфы морального кодекса. "Настоящий ленинградец-петербуржец всегда откликнется на вопрос: как пройти к...?" Так вот, это чистая правда, хотя и подписано: Единая Кормушка. Сколько раз мне описывали этот маршрут. И к..., и на..., и даже в...! Я и сам, бывало, откликался. "Настоящий ленинградец-петербуржец всегда улыбнется, всегда поблагодарит". Улыбаюсь, благодарю, приступаю к мемориальным сюжетам. 69 лет тому назад родился Владимир Высоцкий. 62 года тому назад кончилась ленинградская блокада. В тот же день войска Первого Украинского фронта освободили заключенных Освенцима. 10 лет назад умер Иосиф Бродский. Год назад в РФ открылась т. н. Общественная палата. Есть о чем призадуматься, не так ли?

Но наянливая жизнь не дает. Наоборот, передает по радио из Екатеринбурга такую метафору, какую мне не придумать бы никогда. Отменяющую все юбилейные мысли.

Потому что если это не метафора, а действительный факт (как сообщают - заснятый на фотопленку), - то это факт такого порядка вещей, в котором история, как и поэзия, совсем ничего не значит.

Согласно этому порядку вещей, Говорильня, управляемая Кормушкой, в порыве чувства, которое здесь называют патриотизм, постановляет: буде какой иностранец захочет усыновить-удочерить здешнего беспризорного сироту - чинить такому иностранцу всевозможные препятствия.

Поскольку препятствия - это единственное, что здесь чинят старательно и с удовольствием, наступает - как ему не наступить - перепроизводство невостребованных беспризорных сирот. Которых годами держат просто в больницах - потому что куда же их девать. А в больницах они плачут, отчего - неизвестно. То ли не понимают, как им посчастливилось: родиться в стране, которой выбросить на какой-нибудь саммит АТЭС во Владивостоке 100 000 000 000 - раз плюнуть. То ли, напротив, предчувствуют все, что случится. Одним словом - плачут. Кто постарше - потише, а груднички вообще вопят. Надрывая, естественно, медперсоналу сердца.

О, эти женщины в русских селеньях! Присущая им от природы всемирная отзывчивость закалена, как сталь, практикой местного быта. Чтобы не слышать плача детей, они заклеивают им рты скотчем. Младенцы лежат спеленутые и хором мычат. Впитывая, так сказать, с государственным молоком представление о правах человека и гражданские чувства.

А вы говорите: блокада, Освенцим. Говорите: Высоцкий сочинял замечательные песни, Бродский был гениальный поэт. При данном порядке вещей все это не считается. Как не было ничего. Нравы-то не умягчились.