Вызов (СИ)

Его рука напряглась так, будто её свело судорогой. Капитан наверняка потянулся бы к шпаге, да только убийство раненого сопляка не сделало бы ему чести. Скорее уронило бы в грязь при алчущей публике. Одно дело призвать к порядку, но вершить самоуправство — совершенно другое.

— Полегче, Хаспин, — донёсся негромкий, но командный голос Ристана. Наставник пробирался между глазеющими. Замечая его, наёмники поспешно уступали дорогу. — Мне жаль Нилириса, но давай не принимать поспешных решений.

— Зря стараешься! — фыркнул офицер, но быстро вернул себе образцовую сдержанность. — Этот, — он указал на Роваджи, — трус и предатель. А ещё подстрекатель. В искателях ему делать нечего. А если не веришь мне и характеристике, спроси у него самого. Пусть расскажет, как подставил своего командира. Того, кто ему рапиру с солнцем вручил и, как других, воевать не отправил.

Хаспин выплюнул это с ожесточением, отдал команду позаботиться о погибшем и унёсся по стеклянному мосту, наверняка доложить начальству.

— Чего стоишь? — зыркнул Ристан на Кагмара. — Бегом к Рамифу. Я здесь присмотрю.

Кольцевой заспешил в величественный Табурет так, словно гнался за бесстыжим вором, только-только срезавшим его кошель. Ро проводил нытика тоскливым взглядом, а потом понял, что стоит ссутуленный и поникший. Сил выпрямиться он в себе не нашёл, но хотя бы вскинул подбородок. Наставник осмотрел его, особое внимание уделив ранам, а на лицо уставился, будто впервые увидел. Стоило привыкнуть, что новичка никто ни во что не ставил. Здесь даже у пса настоящего имени не было.

— Ро, ты живой?

Роваджи помолчал и запоздало кивнул.

— Тайр, помоги ему дойти до приёмной у зала собраний. Я догоню, — обратился Ристан к незнакомому наёмнику. — А вы двое задержитесь. Потолкуем.

Последнее адресовалось Сардару и Бишаку.

И Ро повели сначала по бесконечному мосту, затем по залам и коридорам. Шёл он медленно, ковыляя, морщась от боли, но его не торопили. Провожающий халасатец с вопросами не приставал, лишь поглядывал со сдержанным состраданием, пожёвывал губы и качал головой.

В так называемой приёмной дожидался стенающий от негодования Кагмар, чтобы надеть на провинившегося кандалы. Из таких запястье не вытащишь. Изрезанной ладонью было больно пошевелить. Кровь бежала без остановки, капала с пальцев. К стене поставили грубо, в боку закололо. Захотелось упасть — и пусть делают, что пожелают.

— Это обязательно? — угрюмо спросил Ро.

— Рамиф приказал, — пояснил Кагмар. — Сказал: «У нас тут все люди приличные, а этот оболтус не в ладах с руками». О чём это он?

— Да кто его знает, — вздохнул арестованный и уткнулся лбом в стену. Стало получше, но ненадолго.

Браслеты защёлкнули, и теперь запястья были скованны за спиной. Стоять неудобно, а сесть некуда. Вскоре рядом собрались все живые участники вылазки, Ристан и Хаспин с парой сородичей. Все были хмурые, молчаливые, но только один пачкал пол.

— Сожми и не разжимай, — кольцевой достал из-за пазухи чистый платок и сунул в кулак истекавшему.

Сказать было легко, да только пальцы не слушались. Казалось, совсем онемели.

— Это он тебя так? — с налётом жалости шёпотом спросил Кагмар.

— Нет. Это я сам, — ответил Ро, не желая приписывать сдохшему зачинщику чужие заслуги.

— Сдаётся, Рамиф меня ненавидит, — с откровенным сочувствием, но уже к самому себе, пожаловался халасатец.

Кто бы скулил.

Из провала, служащего дверью, показался мужчина в сливовой ливрее и попросил участников инцидента и всех ответственных и причастных войти.

— А я предупреждал, что ты не достоин помилования, — негромко бросил капитан, первым проходя в зал собраний.

Хаспин держал в руках рапиру капрала, словно та была им самим: жаждала присутствовать при вынесении приговора. А может на ней он сконцентрировал всю свою злобу, чтобы внешне казаться бесстрастным. Ро наконец-то разобрался, к какому типу его относить. К самому худшему — искренне верующим. Слепо вобравшим всю эту чушь об избранности и чести. Чистое воплощение алуарского образа мысли. Безупречный представитель вида! Не просто же так в кадетских корпусах с пяти лет муштровали воспитанников. Так они жили до последнего вдоха, сохраняя приверженность нетленным идеям.

Ро опустил глаза, чтобы не видеть ровную спину в котане цвета морской волны. Уже порядком достало захлёбываться. Пришло время идти ко дну.

За провалом находилась короткая стена, которую можно было обогнуть с любой из сторон, а за ней простирался зал с необычным столом, напоминавшим широкое кольцо. Пространство внутри не пустовало: там пылала низкая, похожая на неглубокую миску жаровня. За столом сидели мужчины — человек восемь — и одна женщина. Большинство молчали, но некоторые вели спор. Показалось странным, что их голоса не доносились до коридора, хотя дверей во всей этой крепости не было.