Вызов

— Вот и молодец, — по-своему расценил тишину Рамиф, открыл изящную чернильницу и положил около неё лист бумаги и перо. — Напиши что-нибудь, — встретив непонимающий взгляд, он с раздражением пояснил: — Ты уверял, что читаешь и пишешь на двух языках. Как ты мог догадаться, я не больно-то верю словам. Докажи.

Вздохнув и мысленно отругав себя за длинный язык, Ро склонился над столом и принялся выводить буквы. Давненько он не практиковался, но выходило неплохо. В детстве он помогал матери писать письма за деньги. А потом она сошлась с одним мошенником, ловко подделывавшим долговые расписки. Ро всегда с интересом наблюдал за его работой, а потом и сам пробовал повторить чей-нибудь почерк или подпись. Но этим своим навыком он не собирался делиться.

— Знаешь, среди отребий, с какими приходится иметь дело, умение писать вообще редкость. А так, чтоб разборчиво, не иначе как чудо, — поделился болью колдун, внимательно наблюдая за движением пера. — Выгоню Даута и тебя на его место посажу.

— Поверь, тебе не понравится, — усмехнулся Ро, представляя, как будет плевать рыжему в вино и сквернословить всем, кто сунется в башню.

— Поверь, тебе не понравится куда сильнее, — настоял Рамиф с неприятной улыбкой. — Годится. Чем ещё удивишь? Арифметикой? Пением?

— А то, что я уже которую минуту держусь, чтобы тебя на хрен не послать, — считается?

— Терпение — благодетель, — одобрительно кивнул колдун. — Как жаль, что ни оно, ни чувство самосохранения тебе не знакомы. Но к счастью для нас обоих, я знаю безболезненные способы вывести тебя на чистую воду.

— Заинтриговал.

Ро осознал, что снова уставился на покровителя так, словно готовился к атаке или бегству. Не привык он к словесным перепалкам! Обычно уже после первой-второй фразы приходилось удирать или терпеть побои.

— Всему своё время, — как ни в чём не бывало отмахнулся рыжий. — А теперь сделай морду попроще и следуй за мной. Помни про плащ! Ах да, и ради себя же любимого, постарайся быть паинькой.

— Паинькой — это помалкивать и не тянуть в карман чужого?

— Ха! Было бы чудесно! Можешь ещё улыбаться. Умных людей здесь не жалуют, а дуракам всё прощают, — с задором подсказал Рамиф и небрежно взъерошил подопечному макушку.

Ро отскочил точно ошпаренный и оскалился.

— Ещё раз тронешь меня — убью! — зло пообещал он.

— Это я тебя убью, если снова вздумаешь мне угрожать! — с возмущением предупредил рыжий, но руку предусмотрительно убрал подальше.

Молча они покинули башню, прошли по длинным залам и поднялись в другое крыло, где оказалась похожая приёмная, только с полудюжиной алорцев. Идеально сложённые, как на подбор, мужчины и юноши, разве что котаны отчего-то синие. Военным полагались совершенно другие. Все при оружии и при осанке, выглядели так, будто всё уже знают и заочно ненавидят мерзкого выродка, явившегося в их освещённую Колласом обитель. История нехитрая. Любой алорский полукровка виновен лишь в том, что родился, но горе ему, если он не считает себя виноватым и не кричит об этом во всеуслышание. Тогда его не примут, не признают, заклюют и даже имя будут произносить так, словно плюются. Кто-то прогибался, кто-то ломался, а кто-то искал иной выход. Последних обычно и вешали на площадях. Находились и те, кто лезли в петлю сами, пытаясь сбежать из ловушки на складах или чердаках кадетских корпусов.

Здесь же прозябал и Хаспин, возвышаясь званием, но уступая слепящей красотой. Как и у Ро, у него были льняные волосы: тоже светлые, но не как снег, кружащийся за окнами. Лёгкая желтизна у белоголовых — нередкость, но избранный народ во всём стремился к безупречности. Быть всем, как один.

— Я доложу о вашем визите, — выразительно сообщил капитан и жестом остановил одного из сородичей, метнувшегося было к лестнице.

Похоже ещё и подхалим. Приспособленец и петух — гремучая смесь для карьериста! Он хотел отправиться наверх сам, но был опережён. Рамиф на него даже не взглянул: прошёл мимо, небрежно подобрал плащ, перекинул через предплечье и стал взбираться по ступеням, не сбавляя скорости. Ро предпочёл не отставать, подозревая, что не может развернуться и уйти. Не без последствий. Происходящее ему не нравилось, но он, пока терпимо и разумно, всё ещё старался отдаться течению, а не грести против. Однако всё чаще казалось, что впереди пороги и водоворот.

Лестница привела в новую башню-кабинет. За столом, предназначенным не иначе как для военных советов, восседал мужчина в летах с отличительными знаками ко́лона. В Халасате подобному званию соответствовал, пожалуй что, генерал. Сквозь пенсне, посаженное на узкую переносицу, на вошедших устремился вдумчивый взгляд.

— Рамиф? Не ожидал тебя так скоро увидеть.

Голос у колона был степенный и бархатистый, привыкший произносить речи, а не выкрикивать приказы.

— Да будут светлыми твои дни, Мизар. А главное, долгими! — пропел рыжий и опёрся руками на спинку ближайшего кресла. — И да украсит их мой краткий визит.

В кабинет следом ворвался капитан, но не успел открыть рта, резво салютуя знак верности, как колон жестом предложил гостям сесть и добродушно улыбнулся: