Вызов

Любовь ко флоту у белоголовых была в крови. Уже прошло несколько веков с тех памятных времён, и светлые умы инженеров заставили парусные судна ходить по небу. Плыть прямо по воздуху. То есть лететь. Ро был мальчишкой смышлёным, склонным к наукам, но никак не мог понять, как такое возможно? И всё же корабли, пролетавшие порой высоко-высоко над казармами, подтверждали, что это не сказки. А летом кадеты всходили на палубу, чтобы отправиться на побережье, и имели счастье видеть раздольную родину такой, какой её, должно быть, видел сам лучезарный. Конечно же Ро нравилось летать, как и лето, и море, но разгадать великий алуарский секрет казалось ему куда как более важным, чем часы, проведённые среди облаков.

И всё же во флот не тянуло. Смущало то, что выпускников кадетских корпусов никогда не брали в пилоты — только в экипаж. И конечно же лишь на военные судна. У инженера же свободы вообще никакой — даже за границу не выпустят до самой смерти, чтобы не сумел разбазарить секреты передовой страны. Зато ему никто не прикажет убивать. Лишь, может, создавать орудия убийства. Нет, всё это Роваджи не подходило. Он снова и снова находил подтверждения, что побег — его единственный выход.

Кабинет капитана находился выше, сразу за поворотом с лестницы. Днём он часто бывал открыт, и офицеры шастали туда-сюда по различным вопросам. Сейчас дверь оказалась заперта, а подле неё высился капрал. Мужчина посмотрел на кадета критически, но тот ещё на улице успел натянуть котан и приладить амуницию. Даже сапоги после ужина начистил — не придерёшься.

— Разрешите войти? — спросил Ро, а сам мысленно примерил форму капрала. По росту подходила, ещё бы добрать в плечах.

Войдя и увидев за столом капитана, кадет бегло отдал честь и отрапортовал о прибытии.

Кабинет был обставлен практично и не богаче казармы. Массивный стол с оббитыми металлом углами, четыре стула для посетителей, один для хозяина, три шкафа с рядами одинаковых полок, вмещающих характеристики на каждого воспитанника и прочие бумаги, позолоченное солнце на стене — лик светлого Колласа, длинная тумба у окна с графином и шахматной доской, а за спиной командира вешалка-стойка с парадным котаном и рапирой ювелирной работы, наверняка полученной за какие-нибудь заслуги.

Всякая рапира была шпагой, но не всякая шпага могла зваться рапирой. Разница угадывалась в том, что рапиру обычно носили повсеместно, включая светские выходы, а не только в гарнизонах и на передовой, оттого её часто делали облегчённой и всячески украшали эфес. Также её нередко использовали в качестве знака отличия. Так, например, выпускники кадетских корпусов, преуспевшие в ряде дисциплин, получали от государства в подарок именно рапиры — шпаги с витыми гардами и гравюрой в виде солнца. Ну и, пожалуй, некоторые напыщенные дуэлянты предпочитали именно «особые» шпаги, хотя разницы-то и не было: замысловатая гарда далеко не всегда надёжнее защищала кисть.

Однако Ро был не из тех мальчишек, кого прельщало оружие. В данную минуту он был слишком сосредоточен на цели. Печать кокетливо поблёскивала латунной рукоятью в свете единственной лампы, освещавшей стол и разбрасывавшей тени по стенам.

— Вольно.

Офицер жестом велел садиться. Белые волосы вводили в заблуждение. Он не был седым, но и молодость его давно сменилась неглубокими морщинами вокруг глаз, которые отчётливо проявлялись, когда он хмурился. Прямо как сейчас, когда был поглощён чтением наверняка какого-нибудь доклада. Ро привстал с места, чтобы подсмотреть, но как раз в этот момент командир вспомнил о его персоне.

— Роваджи!

Кадет плюхнулся обратно на стул, выпрямил спину и застыл, словно повстречал в винограднике кобру и теперь надеялся, что она сочтёт его за самый обычный куст.

— Вот только хотел похвалить тебя за успехи, как ты выкидываешь что-нибудь эдакое, — пожурил капитан, но в голосе его не было строгости. Скорее раздражение. — Ну и чего ты нос суёшь, куда не просят?

— Извините, — Ро отвёл взгляд, раздосадованный, что его так позорно поймали, но решил обернуть неудачу в возможность. — Подумал, может вести с передовой. Разрешите спросить? — со смиренным видом он дождался кивка. — Это правда? Назревает война с Халасатом?

— С чего ты это взял? — приподнял брови командир.

— Да все говорят!

— Вот ты вроде смышлёный, а слушаешь болтунов, — мужчина покачал головой и отложил своё чтиво. — Погостили дома, наслушались пустых разговоров и теперь решили, будто что-то понимают.

— Так значит брехня?

— Роваджи, выбирай выражения. И уж поверь, не будет никакой войны. По крайней мере в ближайшее десятилетие. Предположу, что тебя просто хотели задеть. И, как погляжу, получилось.

Ро почувствовал себя идиотом. Это же надо было нагородить соратникам столько отборнейших гадостей! Этим он лишь подтвердил, что никогда и не был своим. Выставил себя козлом и предателем. Дал очередной повод для издёвок и травли. В сегодняшней стычке Верин оказался хитрее и победил.

— Буду умнее, — пообещал кадет, насупившись. — Вы хотели меня видеть.