Вызов

— Совершенно точно, — Кнабе понажимал сенсорные клавиши на дисплее планшета, выводя на ближайший большой экран комп-терминала карту-схему изолированного сегмента научного комплекса.

Блокированные выходы подсвечивались красными линиями, таким же цветом шло обозначение постов охраны, сейчас находящихся за пределами закрытого периметра.

— Все понятно… — я уже прикидывал каким путем двинусь, проверяя отсек за отсеком, как вдруг из-за спины донесся грохот.

Народ вздрогнул, недоуменно завертелись головы в поисках источника шума. Я тоже посмотрел в указанном направлении, уже догадываясь, что увижу. Точнее кого.

Барсик, паршивец такой. Скучно ему, полез осматриваться. И закономерно что-то разбил, уронил на пол и вообще устроил бардак, сунув морду куда не надо.

— Ты чего там делаешь? Иди сюда, — строго позвал я.

От стайки белых халатов донесся протестующий писк, разворачиваясь, тигр умудрился задеть стойку с каким-то аппаратом, тот оказался на колесиках, проехал немного и врезался в еще более сложный агрегат непонятного предназначения.

Блин, да эта туша, сейчас тут все разворотит. Его срочно надо отсюда убирать.

— Давай-давай, топай ко мне, — еще раз позвал я.

Барсик сунул морду в какую-то колбу, понюхал там что-то, громко чихнул и обиженно повернулся ко мне. В синих глазах застыл немым укором вопрос: ты куда меня привел? Где кухня?

Чертов обжора.

— Иди сюда, не буянь, — я похлопал по бедру, надеясь, что зверь поймет знак.

— Вы не могли бы удержать своего питомца? — не очень вовремя влез Кнабе. — Здесь много деликатного оборудования, требующего осторожного обращения.

Тигр рыкнул, протестуя против ограничения собственного передвижения. Неужели и впрямь понял? Или просто опять голодный?

— Мы уходим. Идем искать вашего потеряшку, — объявил я, молча стянул с груди профессора бейдж, заодно выполнявший роль ключ-карты, и махнул рукой Тио: — Ты тоже со мной.

Смуглокожий джампер с готовностью поднялся со стула, улыбаясь во все тридцать два зуба. Ему похоже тоже осточертело ничегонеделанье, хочет размяться. Что же, сегодня ему представится эта возможность.

Оставив позади компанию ученых и больше ничего не слушая, я вышел в коридор. За мной сразу же шагнул молодой малазиец и лишь спустя секунду выбежал Барсик, одним прыжком преодолев всю лабораторию.

Мы без лишних слов проследовали по переходу, преодолев первое препятствие в виде двойной шлюзовой двери при помощи пропуска Кнабе.

Как только створки с шипеньем разъехались в стороны нам повстречались трупы. В свете люминесцентных ламп в живописных позах раскинулись два охранника и один парень в белых одеждах сотрудника лаборатории.

У последнего в груди виднелась дыра размером с теннисный мяч, последствия поражения шаровой молнии средней мощности. У первых двух ожоги по всему телу, у правого ко всему прочему грудная клетка смята, как от удара пудовым молотом, похоже на результат выброса сырой силы, у левого чернеют выжженные глазницы, результат работы неких чар стихии Тьмы.

Неплохо.

Я кивнул Тио, призывая оставаться настороже, хмуро погрозил пальцем Барсику и зашагал дальше.

Очень надеюсь, что мы управимся до рассвета и мне удастся хоть немного поспать. Завтра предстоял тяжелый разговор с Полиной, на который бы хотелось прийти со свежей головой.

Глава 4

Граница владений клана Мамонтовых.

Научно-исследовательский комплекс компании «Новые горизонты».

Подземный уровень. Минус пятый этаж. 00:36

Сознание мутило, мысли путались, в теле полыхал пожар жгучей боли, а память дробилась кусочками разрозненной мозаики.

Первым из глубины всплыло имя — Густав.

Разум зацепился за набор букв мертвой хваткой, принимаясь выяснять почему оно кажется ему столь знакомым.

От напряжения лоб покрылся испариной, заломило виски, появилось ощущение миллиона иголок, вонзившихся со всей силы в затылок.

Сквозь сжатые зубы вырвался стон. Не выдержав, он остановился, прижимаясь к белоснежной стене. Сверху бил яркий свет, причиняя дополнительную боль уставшим глазам.

Густав.

Он точно знал это имя. И знал очень хорошо. Но откуда? Кто это? И как связано с ним? Может это его имя?

Вспышка озарения пронзила мозг серебристой стрелой. Точно! Густав — это его имя. Так его зовут — Густав Бергман.

Сразу стало как-то легче. Дыхание успокоилось и даже боль отошла на второй план. Получилось выпрямиться, уже не опираясь на стену.

Вслед за именем, горохом посыпались другие фрагменты воспоминаний, наполняя память каскадом бурного водопада. Сначала медленно, а потом все сильней и сильней, пока прозрение не начало напоминать ревущий поток.

Не выдержав, Густав вновь застонал, казалось голова раскалывалась на части.

Он вспоминал и это не приносило ему облегчения. Наоборот, боль становилась только сильней, проникая все глубже, дотягиваясь до самых удаленных уголков ослабевшего организма.