Вызов

Я стояла у зеркала, абсолютно не понимая, что теперь делать, чувствуя, что во мне что-то надломилось, как будто бы какой-то близкий человек покинул меня. Я не так часто пользовалась своими способностями, они не были для меня объектом первой необходимости. Но все же то, что они пропали так же неожиданно, как и появились, меня очень взволновало. Может, это временное? Может, все вернется на круги своя?

От этих размышлений меня оторвал звук поворачивающегося в замке ключа. Макс возвращался. Внутри что-то екнуло, но я вспомнила, что пообещала себе отпустить ситуацию. Я больше не могу себе позволить плакать и волноваться. Я устала, опустошена, мне хочется снова начать жить.

Я вышла из ванной и с улыбкой встретила его в коридоре:

— Привет, милый. — Он смотрел на меня с недоумением.

— Привет, — все еще сомневаясь, сказал Макс.

— Хочешь кофе и яичницу? Я собиралась завтракать.

— А почему ты так поздно встала? — участливо спросил он, все еще недоверчиво взирая на меня.

— Не знаю, хорошо спалось! — соврала я, не моргнув глазом.

— Ну, тогда пойдем завтракать!

Я сидела за столом, смотрела на Макса и думала, что, несмотря на всю ту боль, что он причинил мне, и, вероятнее всего, он на этом не остановится, однако, вопреки огромному количеству пролитых слез, я все еще люблю его. Причем сильнее, чем прежде. Так, как никого не любила.

— Я люблю тебя, — вслух сказала я. — Очень. Правда.

Он промолчал, но крепко, почти до боли сжал мою руку и пристально посмотрел мне в глаза. В тот момент это значило для меня гораздо больше, чем все слова, вместе взятые. Я вдруг ощутила, что мы по-прежнему вместе, и это выше наших желаний, выше времени, выше всяческих событий, так будет всегда. И Ольга, на которую я злилась, может стать катализатором возрождения наших отношений. Ведь то, что посылается Судьбой, чтобы разрушить настоящую любовь, в конечном итоге лишь еще больше связывает два сердца.

— Милый, — неожиданно для самой себя заговорила я. Меня внезапно осенила сумасшедшая, безумная идея, — мне кажется, в последнее время я стала слишком нервной и раздражительной. — С каждым словом все то, что мне говорила незнакомка в недавнем видении, обретало новый смысл. — И мы часто ругались на ровном месте, по пустякам. Но я не хочу продолжать в том же духе.

— Я тоже, любимая, — отозвался он. — Но ты же знаешь, тебе не о чем волноваться, мы всегда будем вместе, все равно, несмотря ни на что.

— Знаю, и именно поэтому мне кажется, что ситуация зашла в тупик. Я все понимаю, чувствую, что ты по-другому не можешь. Но и у меня не получается по-другому реагировать.

— Я вижу, что ты стараешься, и люблю тебя за это еще больше.

— Но сейчас, когда мы начали с тобой говорить, мне кажется, я увидела выход. Я много раз предлагала тебе отпустить меня, чтобы ты мог обрести счастье с Ольгой, но ты всегда отказывался, мотивируя это тем, что тогда все в твоей жизни потеряет смысл. Проблема в том, что, если я уйду, мне тоже не для чего будет продолжать свое существование.

— Так что ты хочешь предложить? — спросил он.

— Я хочу уехать, ненадолго, недели на две, отдохнуть, заняться собой, вспомнить о том, ради чего мы с тобой находимся рядом, вспомнить о том, за что я тебя люблю. Мы отдалились друг от друга, и я не вижу способа сблизиться вновь. Вдруг это поможет?

Макс стал еще серьезнее, чем раньше, и проговорил:

— Знаешь, может, в этом и впрямь есть какой-то смысл… — Он задумался ненадолго. — В конце концов, от того, что мы находимся рядом, мы явно не становимся прежними. Так какой смысл удерживать тебя… Ты знаешь, что я тебя очень люблю, ты стала для меня самым родным, самым близким на свете человеком, но я понимаю, что не смогу удержать тебя искусственно. А именно это я буду пытаться сделать, если не позволю тебе уехать.

— Я знаю, потому и предложила такой вариант.

— А куда ты собираешься? Уже придумала? — поинтересовался он.

— Еще нет, эта идея у меня появилась внезапно, как случается обычно со всеми моими идеями. И пока я ничего определенного не могу сказать. Но я точно уверена, что хочу уехать в ближайшие дни. И куда-то очень далеко, чтобы абстрагироваться от всего на свете.

— И от меня тоже? — грустно улыбнулся Макс.

— Нет, милый, ты же знаешь, я уезжаю не от тебя. Я уезжаю от самой себя. Мне просто нужно немного времени, чтобы собраться с силами, мыслями, называй, как хочешь. — Я немного задумалась и продолжила: — Скажи, если я уеду, это ведь не изменит наши отношения в худшую сторону? — Я замолчала, напряженно выжидая.

— Ты же сама знаешь ответ! Я люблю тебя, и это ничто и никогда не сможет изменить. Так будет всегда, — с этими словами он подошел ко мне и обнял. — Наверное, ты и правда нашла самое правильное решение. Ты отдохнешь, поймешь, что мы вместе действительно не случайно. А потом просто вернешься, через несколько недель, и все изменится в лучшую сторону. Не знаю, почему я так говорю, у меня есть какое-то предчувствие, — сказал Макс и засмеялся. — Хм, вот видишь, это заразно, все эти твои предчувствия, знаки… Пойдем еще немного поспим, что-то мне подсказывает, что ты не выспалась!

Я молча кивнула.

Днем я проснулась в твердой уверенности, что знаю, куда хочу отправиться. Я поеду в Таиланд. Почему именно туда? Не знаю, просто Азия и буддизм всегда ассоциировались в моей голове с чем-то, помогающим разобраться в себе. Если бы на дворе было лето, я бы, наверное, отправилась еще раз пройти Путь Сантьяго, но, поскольку за окнами лежал снег, понимала, что на севере Испании мне будет сейчас очень дискомфортно. Поэтому я выбрала более приятный вариант. К тому же есть возможность позагорать и поплавать. Я надеялась, что это тоже благотворно скажется на моих расшатанных нервах.

Вечером я забронировала двухнедельный тур, и Макс как-то сразу приуныл. Отлет должен был состояться через три дня, и чем ближе становился «час Х», тем больше я нервничала. Мне начинало казаться, что я совершаю ошибку, уезжая сейчас. С другой стороны, это был единственный выход. За несколько дней до моего отпуска Макс пришел домой и сказал, что Ольга решила оставить его. Дескать, она поняла, что так дальше продолжаться не может. И если он не в состоянии принять решение, она сделает это за него. Я сразу подумала о том, что все произошедшее крайне нелогично, и заподозрила соперницу в попытках манипулировать им. Однако оставила свои опасения неозвученными. Знаете, ведь женщина, когда уходит, чаще всего делает это в надежде, что ее постараются вернуть, и очень обижается, если мужчина не пытается вести себя прогнозируемым образом. Макс как будто не старался найти ее, но я чувствовала, что с моим отъездом все снова встанет на круги своя, хотя в глубине души надеялась на другое.

В последний вечер я все испортила. Мы сидели, очень мило разговаривали, но потом, как часто случалось, беседа ушла совсем в другую сторону, и я все сильнее нервничала, накручивала себя. Не помню, что именно сказал Макс, но напряжение прежних дней дало о себе знать. К сердцу подступил приступ прямо-таки неконтролируемой ярости, и я в сердцах швырнула чашку с чаем на пол. А потом сама удивилась тому, что произошло. Я всегда считала, что так поступают только законченные истерички. Макс разозлился. Я понимала, что с каждым днем веду себя все более ненормально, но ничего не могла с этим поделать. Я чувствовала себя слишком уставшей.

Когда Макс провожал меня в аэропорту, я видела, что он все еще злится, хотя я извинилась за инцидент, произошедший предыдущим вечером. Это меня раздражало больше всего. Сначала он доводил меня до белого каления, пытаясь заставить искренне принять идею, противную моей натуре, а потом удивлялся, что я на грани нервного срыва, обижался, что все разговоры свожу к одной теме. Макс искренне считал, если он любит меня, а я его, то я должна принять любые, даже самые сумасшедшие предложения с его стороны. И ведь дело не в наличии другой женщины. Практически все мужчины рано или поздно начинают изменять. Здесь проблема была в другом. Он любил Ольгу и искренне верил, что сможет удержать нас обеих, хотя я отчетливо осознавала всю абсурдность подобной ситуации.

Однако, несмотря на все грустные мысли, которые лезли в мою голову, я решила полностью отключиться от печальной действительности. Тем более на расстоянии более семи тысяч километров я все равно никак не смогу влиять на развитие событий. С одной стороны, это расстраивало. С другой — мы испробовали все возможные методы, способы, и надежда на изменения почти ушла, лучше отпустить того, кого ты любишь. Потому что то, что действительно является твоей судьбой, все равно к тебе вернется, а то, что оказалось в твоей жизни по ошибке, — уйдет, отпадет.

Две недели пролетели очень быстро. Я много ездила по интересным местам, отправлялась на острова и в горы, в джунгли, причем каждый раз очень спонтанно, стараясь положиться на течение жизни, почувствовать его. Макс писал и звонил каждый день. Мне всерьез начинало казаться, что наши чувства разгораются с новой силой, что все еще можно возродить. Перед моим отъездом в Таиланд он сказал, что не будет возвращать Ольгу, что их отношения навсегда закончились. Как-то раз я спросила его, действительно ли все обстоит так, как он говорил, на сегодняшний день, и он заверил меня — все именно так. Зная его уже очень хорошо, я почувствовала — он что-то недоговаривает. Но промолчала.

Однажды я поехала в какой-то монастырь в горах на острове. К тому моменту, несмотря на то что я ощущала себя переключившейся, в глубине души понимала, что настолько устала, потерялась в пространстве, что не видела никакого смысла в жизни. Меня ничто не радовало так сильно, как раньше. Когда я проходила Путь Сантьяго, на время смогла снова ощутить себя живой, наполненной до краев рекой. А сейчас чувствовала себя пересохшим руслом ручья. Я поднялась к большой статуе черного Будды, оглядываясь вокруг на чудесный вид, открывающийся внизу: зеленый остров, бирюзовая вода и белоснежный песок где-то вдалеке, подсвеченные красивыми отблесками заходящего солнца. Меня охватило такое благоговение перед миром, что я не нашла ничего лучшего, кроме как опуститься на колени перед буддистским Богом и обратиться к нему с просьбой: «Верни мне вкус к жизни и сделай так, чтобы мы с Максом всегда были вместе и при этом оставались счастливы». Гром не грянул, мои способности тоже не вернулись. Кстати, об исчезновении последних я почти забыла, потому что была слишком увлечена своими переживаниями. Странно, мне казалось, что я успела к ним привыкнуть, но с их уходом ничего, по большому счету, не изменилось. Неужели волшебство совсем не нужно в современной жизни?

Той же ночью я проснулась от острой боли в желудке. Я отравилась и теперь чувствовала себя ужасно. Я почти не спала. В какой-то момент я испугалась, что вообще могу не дожить до следующего утра. Часам к десяти мне стало немного легче, и я решила спуститься в ресторан, чтобы попытаться затолкать в себя хоть какую-то еду. Я села на открытой веранде, положила себе немного белого риса и налила кофе, хотя знала, что в таком состоянии лучше пить чай. Я почувствовала, что, даже если бы со мной что-то случилось, мир все равно продолжал бы свое движение. Бурундучки по-прежнему сновали бы по проводам, птицы пели, люди вокруг разговаривали, а официанты делали свою работу. И даже если бы что-то случилось не только со мной, но и с доброй половиной мира, спустя некоторое время все успокоилось бы и жизнь снова приняла бы максимально привычное для всех выживших течение. Я поразилась своим мыслям, сделанное открытие ошарашило меня, заставило руку с вилкой застыть в воздухе. Заметив, что мужчина за соседним столиком странно на меня смотрит, я поднесла ее к губам… и поразилась. Вкус риса казался мне чем-то совершенно особенным, словно я пробовала его впервые. То же самое было с кофе. И это новое чувство все нарастало в течение дня. Я смотрела на солнце и понимала, насколько счастлива, если все еще могу впитывать его кожей, каждой клеточкой своего тела. Я окуналась в море так, будто делала это впервые. Вечером, когда я сидела на балконе в своем номере и потягивала вино со льдом из бокала, неожиданно вспомнила о своей вчерашней просьбе к Будде. И меня осенило: видимо, Бог услышал меня и послал мне отравление, чтобы я вспомнила о том, насколько чудесен этот мир. С Максом ли мы вместе или нет — Земля всегда остается самым прекрасным местом во Вселенной, если только не забывать о том, как здесь хорошо. Слишком часто, уйдя в проблемы с головой, окунувшись в суету, мы теряемся, а потом сетуем, что лишились смысла жизни. Но смысл жизни в том, что нас окружает. В том, чтобы любить каждую минуту того недолгого, в сущности, времени, отпущенного судьбой. В том, чтобы получать удовольствие от каждого кусочка хлеба, от каждого глотка вина, от каждого счастливого мгновения любви. И я написала Максу: «Все еще люблю тебя, так же, как и прежде, несмотря ни на что!» Он ответил тем же, и я знала, он искренен, что бы ни происходило сейчас с ним в Москве.

Вернувшись, я узнала, что все обстояло именно так, как я и предполагала. Я снова заметила частые эсэмэски, мигающие на его телефоне, общение по скайпу, в общем, все то, от чего я убегала, снова накатило на меня, вцепилось в сердце холодной рукой. Но теперь у меня было свое оружие. Я вернула себе радость жизни. Я уезжала из Москвы совершеннейшей эмоциональной развалиной. А теперь что-то внутри заставляло меня двигаться вперед, просыпаться с улыбкой на губах и засыпать счастливой. Я очень хотела сохранить это чувство как можно дольше.

Макс выглядел очень соскучившимся, а я и вовсе истосковалась по нему, поэтому старалась держать себя в руках, не устраивать сцен, не плакать вечерами. Благодаря внутреннему неведомому мне ранее чутью я знала, что это безумие скоро закончится. Так и случилось.

Однажды утром Максу позвонили, и он куда-то засобирался. Я не стала ничего спрашивать. После моего приезда мы много говорили о нас, и он часто повторял, что любит меня, что я смысл его жизни, что, пока я отсутствовала, он многое понял. И хотя в первые дни я задавалась вопросом: «А тогда зачем? Для чего он возобновил те отношения, если все обстоит так, как он говорит?», я была уверена, вопрос этот скорее риторический, ни у кого не имелось на него ответа. Потому что люди часто бывают непоследовательны. И в этом есть своя прелесть. Неожиданности привносят в нашу жизнь новый вкус, экспрессию.

Так вот, мой любимый уехал и вернулся лишь к вечеру в очень мрачном расположении духа. Он извинился и ушел на кухню. Я слышала, как он достает из шкафа стакан, и понимала, что его лучше ни о чем не спрашивать. Через полчаса он вышел из добровольного заточения и подошел ко мне близко-близко. Я ощутила запах виски, смешивающийся с его собственным, таким родным для меня ароматом.

— Она переезжает в другой город, — наконец сказал он, и в его глазах я увидела бесконечную тоску. Я вдруг поняла, что ему было тяжело. Знаю, большинство женщин меня бы осудило, назвало бы слабой, безвольной. Многие сказали бы, что я должна была уйти и хлопнуть дверью. Но я не могла этого сделать. Я знала, что мы должны быть вместе, нас не случайно свела судьба на Пути, мы сможем преодолеть все: и его боль, и мою. И мы обязательно будем счастливы. Потому что такая любовь не дается просто так. Ее нужно искупить. Бог гневается, когда люди так сильно любят, он ревнует и посылает испытания. Но любое действие рождает противодействие. И даже если все боги всех вселенных захотят заставить меня поверить в то, что нам не суждено быть вместе, я все равно останусь рядом с ним. Даже если каждый из тех, кого я знаю, осудит меня. И именно эти слова я сказала ему в ответ на ту новость, которую он мне сообщил.

Чуть позже Макс рассказал, что Ольга потеряла работу и нашла другую, где-то в Европе. Я не стала вдаваться в подробности, просто обняла его так сильно, как только могла. Будда исполнил вторую часть моей просьбы. Теперь мы точно будем вместе, и мы будем счастливы.