Вызов

На выходе из гостиницы я столкнулась с высоким мужчиной, на вид не испанцем, хотя явно какой-то южной национальности. Он поинтересовался, как выйти на Путь, поскольку стрелочек под ногами видно не было. Я предложила проводить его до выхода из города, так как предыдущим днем в поисках теплой одежды немного прогулялась по окрестностям и имела представление о том, куда двигаться дальше. Мы шли практически молча, поскольку все его попытки завязать разговор с треском проваливались, ведь я толком не говорила на испанском, а его знание английского языка сводилось к нескольким фразам. Тем не менее через некоторое время нашего «скромного» общения я поняла, что мой спутник путешествует с папой и другом, что в Мексике, откуда он родом, его ждет жена, и еще некоторые факты его биографии, которые, откровенно говоря, меня мало интересовали.

Воспользовавшись первой же возможностью, я его оставила. Я приехала сюда, чтобы немного побыть одной, подумать о том, что происходит в моей жизни, а вовсе не для того, чтобы болтать с мексиканцами, тем более женатыми.

Радуясь тому, что осталась одна, я шла по дороге и любовалась пейзажем. Первый день я пыталась слушать музыку, но уже на второй мне не хотелось слышать никаких посторонних звуков. Кругом раздавались птичьи трели, и меня это более чем устраивало. Погода была по-прежнему пасмурной, и к обеду вся моя одежда, несмотря на наличие непромокаемого плаща, брюк и панамы, была насквозь мокрой. После обеда ливень усилился, и к противному холодному тренировочному костюму добавились еще и насквозь промокшие кроссовки. Ведь спрашивали меня в магазине в Москве, для какого похода мне требуется обувь, а я зачем-то сказала, что для прогулки по солнечным равнинным местам. Если бы я только знала, что в Испании бывают такие дожди! Если бы я могла представить, что дорога будет настолько размытой! Я с завистью смотрела на людей с посохами. Я посчитала посох лишним грузом, не купила себе сей необходимый предмет, о чем теперь очень сожалела.

Чем больше я проводила времени в одиночестве, тем больше мыслей роилось в моей голове. Сейчас у меня впервые появилась возможность подумать о себе, попытаться понять, кто я на самом деле. Возможно, многим нормальным людям я кажусь странной. С другой стороны, смотря что понимать под нормальностью. По мне, гораздо более ненормальны те, кто даже не пытается совершать что-то необычное в своей жизни, прислушиваться к своим чувствам, стараться осознать, для чего они пришли в этот мир. Я тоже не знаю ответа на главные вопросы, но для меня это не так уж и важно. Я понимаю, что у меня есть какая-то задача, план, который я должна выполнить, и, пока не завершу его, я буду жить и здравствовать. Пусть это звучит немного неопределенно и непонятно, но я и впрямь чувствую, что есть что-то очень значимое, что должно случиться в моей жизни, и пока это таинственное событие не произойдет, со мной все будет хорошо. Что будет потом – я не знаю, но сейчас я живу, дышу, радуюсь и плачу ради того чудесного дня, который ждет меня впереди.

Многие мои друзья уже давно привыкли к тому, что я постоянно что-то предчувствую. Порой они находят это невыносимым. Я действительно очень часто ощущаю каким-то внутренним чутьем, что произойдет нечто хорошее. Плохие предчувствия – вообще не моя специфика. Иногда мне кажется, когда я говорю, что случится что-то удивительное, друзья хотят заткнуть мне рот, потому что такое ощущение не покидает меня почти никогда.

С детства я воспитывалась в семье, в которой все верили в чудеса и магию. По домашним преданиям, моя прабабушка была ведьмой. Хотя я не верю в это. Выводы мои родные сделали исходя из того, что она обворожила мужчину сразу после войны намного моложе ее, первого красавца в их конторе (она работала бухгалтером), и приворожила его так, что он бесконечно любил ее всю оставшуюся жизнь. Уж не знаю, что именно так повлияло на прадеда, но по рассказам тех, кто видел его живым, – я, к сожалению, его не застала – он не чаял души в супруге и умер спустя небольшое время после нее, не выдержав утраты.

Бабушка тоже была «не без водолаза», как говорил Полиграф Полиграфыч Шариков в бессмертном творении Булгакова. Она, будучи самым обыкновенным педиатром, смогла «захомутать» красавца-мужчину и превратить его из обычного слесаря в дипломата. Вместе они объехали весь мир. И хотя их отношения трудно было назвать безоблачными, я думаю, для нее подобный расклад был лучшим из тех, что могли выпасть на долю среднестатистической советской женщины. Ведь возможность путешествовать в 70–80-е годы в нашей стране была прерогативой избранных.

Что касается моей мамы, здесь тоже не все понятно. Ей удалось выйти замуж за мужчину, может, и не самого красивого на свете (нужно отметить, что и она никогда не была Венерой Милосской), но папа любил ее всю жизнь так страстно, что даже на смертном одре грезил только о ней. Мама так и не смогла оправиться от потери и решила больше не выходить замуж, а провести остаток дней, нянча внуков, которых она ожидала увидеть в скором времени.