Вызов

– У них там есть что-то, – пояснил Келюс, – какое-то устройство, источник энергии… Не знаю точно. По-моему, он служил для воздействия на Южную Европу и Средиземноморье. Ну а теперь они могут использовать эту крымскую точку вместо Института…

– Н-да, – задумался Фрол. – То-то наш Президент, ёлы, Крым отдавать не хочет! А я думал, из-за пляжа… Только как найти эту самую точку?

Лунин пожал плечами: – Не знаю, Фрол. Поглядим. А пока пойдем-ка спать.

– Знаешь, Француз, – помолчав, заметил дхар. – Не к ночи это, но все-таки скажу. Алия снова выступает, уже вторую неделю. Вот так-то…

Келюс почувствовал холод в ладонях, но ничего не ответил.

Николай заснул почти сразу, словно провалился в огромную бездонную яму. Он по-прежнему чувствовал холод в левой руке, но это уже не мешало. Напротив, Лунин успел подумать, что, когда холод дойдет до сердца, станет совсем хорошо.

Сон был странный, очень яркий и объемный. Николай увидел проселочную дорогу и небольшую, заросшую травой ложбину возле покосившегося телеграфного столба. Вдруг земля стала прозрачной, и на дне глубокой ямы Келюс заметил несколько страшных, желтых, совершенно распавшихся остовов. Один из скелетов, привстав, потянулся к нему, но Николай почему-то не испугался. Скелет широко перекрестил его; и Лунин увидел вместо страшного оскала лицо Ольги. Каштановые волосы в беспорядке падали на лоб, голубые глаза были полны слез, а прямо между ними чернело запекшейся кровью пулевое отверстие.

– Ольга, ведь вы живы! – закричал Келюс, но девушка медленно покачала головой. Губы не двигались, но Лунину показалось, что он слышит тихий голос: – Я же вам говорила, Николай. Меня невозможно спасти…

Тут все провалилось куда-то в черноту, и из этой черноты проступило другое женское лицо. Печальная Кора качала головой, повторяя: «Зачем вы не ушли тогда, Келюс? Я же говорила вам! Я говорила…» Затем ее лицо пропало, и перед Николаем встал во весь рост Михаил Корф, но не в мятом современном костюме, а в щегольской черной форме, с орденами на груди и стеком в левой руке.

– Экий форс-мажор, Николай! – произнес он странным, не своим голосом. Выходит, я должен вас всех перебить? Что за ерунда, право!

Потом пропал и он, и в полной тьме Лунин услыхал страшный хохот, от которого весь похолодел. Он не знал того, кто смеется, но вдруг понял: это тот, кого победить ни он, ни Фрол не смогут никогда, то Последнее Зло, что привиделось ему когда-то в темном коридоре Белого Дома.

Хохот внезапно прервался, и перед Келюсом появилось лицо Алии. Певица, завлекающе улыбаясь, манила его. Николай хотел что-то сказать, но горло сдавило, и он почувствовал, что делает шаг, потом еще один, затем еще и еще. Алия продолжала улыбаться синими неживыми губами, и Келюс вдруг почувствовал, что должен что-то сделать. Он ощутил страшный, доселе неведомый ему голод, и во рту явственно проступил жуткий солоноватый привкус свежей крови…

Николай очнулся от сильного толчка в грудь, открыл глаза и несколько секунд не мог сообразить, почему стоит посреди комнаты. Фрол был рядом, осторожно поддерживая Николая за плечо.

– Господи, – пробормотал наконец Келюс. – Чего это я?

– Ничего, Француз, – спокойно ответил дхар. – Ложись-ка и спи.

– Я что, лунатик? – вяло удивился Лунин, послушно возвращаясь и ныряя под простыню. – Надо же…

– Нервы, наверное. Спи, ёлы…

Келюс с некоторым удивлением отметил, что дхар одет и, судя по всему, еще не ложился. Лунин попытался сообразить, что это могло значить, но думать не хотелось, и он почти сразу заснул, на этот раз крепко и без сновидений. Последнее, что он успел заметить, это был Фрол, который сидел рядом, делая над его головой какие-то непонятные пассы.

Утром Николай встал бодрым, но мысль о жутком сне продолжала преследовать его. Он не выдержал и поделился своими опасениями с Фролом, но тот лишь вновь сослался на разошедшиеся нервы и совершенно непонятно почему посоветовал Келюсу не выходить из дому до вечера. Лунин сразу же согласился: мысль о солнечном свете почему-то вызывала неприязнь. Он задернул в комнате шторы и почувствовал себя увереннее. Внезапно Николай вспомнил, что ему уже советовали не выходить на солнце и задергивать в квартире занавески. Он долго не мог сообразить, кто давал ему такой совет, пока наконец до него не дошло: Кора.

Вечером все вновь встретились в квартире у Лиды. Валерий собирался, уезжать: он и так задержался в Столице. Пока Фрол о чем-то беседовал с Лидой, а Ольга готовила на кухне чай, Келюс отозвал своего самарского приятеля в сторонку: – Слышь, Шлиман районного масштаба, ты у нас всегда отличался благоразумием…

– Я? – поразился Валерий. – Ну, если это называть благоразумием…

– Посоветуй, – продолжал Николай. – Ольге угрожает опасность. Что бы придумать, а? Валерий на минуту задумался: – Ну знаешь! Раз ты упомянул о благоразумии, то лучше всего просто обратиться в милицию. Не Чикаго же у нас в самом деле!

– Не годится, – покачал головой Келюс. ~ Понимаешь, она здесь нелегально.

– То есть? – не понял бородач. – Без прописки, что ли? Без документов? Слушай, да кто она вообще такая?