Вызов

Покинуть Восточный на несколько часов я мог без проблем. Он особо не охранялся — в этом просто не было нужды. Нас походы за территорию не интересовали, разве что иногда мы выбирались в лес, чтобы немного прогуляться, а посторонним проникать в центр было попросту опасно.

В дневное время мы могли свободно выходить и возвращаться через главные ворота, ночью для этого приходилось пользоваться зазором между стоящей на границе территории центра хозяйственной постройкой и примыкающим к ней забором. Кто-то очень давно открутил болты крепления забора и теперь его можно было немного отодвинуть, а через образовавшуюся щель проскользнуть за территорию. Казалось, об этом способе знали все, в том числе и руководство центра, но все закрывали на это глаза.

Дождавшись отбоя, я пробрался к заветному месту и быстро выбрался за территорию. Погода была хорошая. Несмотря на конец февраля, снега не было, а температура днём доходила до плюс восьми. Судя по всему, дело шло к ранней весне.

По лесу в темноте идти не хотелось, на трассу выходить тоже — не хватало ещё наткнуться на кого-то из наставников, решивших куда-нибудь съездить по делам. Я знал, что примерно в километре севернее нашего центра проходила старая заброшенная просёлочная дорога. К ней и направился. По дороге было удобнее идти, и шанс заблудиться многократно уменьшался. Прошёл я по этой дороге полтора часа, после чего всё же свернул в лес.

Ещё через полчаса я уже был готов остановиться и приступить к экспериментам, но заметил вдали несколько высоких холмов и направился к ним. Издалека разглядел в одном из холмов вход в пещеру или штольню. Когда подошёл ближе, убедился, что это действительно заброшенная штольня. Вход у неё был ровный и аккуратный — около двух метров в высоту и столько же в ширину. Видимо, когда-то здесь добывали известняк.

Подойдя к входу, я заглянул внутрь. Видимость была — метров десять — пятнадцать, ровно до того места, куда проникал свет полной луны. Имело смысл проверить, что там внутри. Если штольня была большая, то лучшего места для экспериментов было и не придумать. От Восточного я отошёл достаточно далеко, но наставники рассказывали нам, что в лесах вокруг центра располагались базы партизан, и их внимание привлекать мне тоже не хотелось. А тот же ледяной диск светился так, что ночью в темноте его можно было заметить чуть ли не за километр. Что уж говорить о других, более эффектных, заклятиях.

Я осторожно вошёл в штольню. Сделал первый шаг, второй, а уже на третьем земля ушла из-под ног, и я полетел вниз. Летел недолго — почти сразу же наткнулся на что-то твёрдое и острое. Слева, где-то между плечом и ключицей, и в правом боку появилась резкая дикая боль, будто меня чем-то проткнули. Так оно и оказалось — я рухнул в яму с кольями, и два из них прошли сквозь моё тело.

Это был неожиданный и неприятный поворот — я лежал на дне ямы, испытывая сильнейшую боль, и не мог двигаться, нанизанный на деревянные колья. И теперь всё зависело от того, находился ли тот, кто установил эту ловушку, поблизости. Если нет, то я мог попытаться спастись, если да, то положение моё было крайне незавидным.

Понятно, что просто так никто не станет копать яму у входа в штольню и устанавливать на её дно колья, видимо, внутри находилось что-то такое, что прятали от посторонних глаз. И те, кто мог позволить себе такую защиту от незваных гостей, вряд ли стали бы церемониться с тем, кто вторгся без разрешения на запретную территорию.

Я прислушался — наверху было тихо. Это обнадёживало. Вспомнив навыки, которым меня обучали на занятиях по лекарскому делу, я попытался хоть немного уменьшить боль. Но почти ничего не вышло. Впрочем, оно было и понятно — я лежал, проткнутый кольями в двух местах — чтобы унять такую боль, нужны были навыки посерьёзнее моих.

Не меньше, чем боль, меня тревожило кровотечение, но с ним я тоже не мог ничего поделать. И это лишь подстёгивало к тому, чтобы побыстрее выбраться из ямы. Как это сделать, я не представлял, но лежать и ждать чуда было глупо — закончилось бы это или полной кровопотерей, или визитом тех, кто установил ловушку.

Мне повезло, что упал я на спину. Сверху, сквозь разрушенные перекрытия проникало немного лунного света, да и глаза мои уже привыкли к полумраку, поэтому я смог оглядеть яму. Диаметром она была чуть больше полутора метров, кольев я насчитал восемь штук. То, что я напоролся лишь на два, можно было считать большой удачей. Но с другой стороны, и одного бы хватило, упади я сантиметров на двадцать левее или правее. Это с проткнутым плечом можно рассуждать о способах выбраться, а вот с пробитой артерией или сердцем ничего подобного бы не получилось. Так что, в какой-то степени, мне повезло.