Выжить. Вернуться. Отмстить

— Это хорошо! Очень хорошо! Но продолжай работу! И пришли сюда Семенова, хоп?

— Хоп, командир!

Помощник ушел, прибыл советник:

— Слушаю вас, Алхваз!

— Как дела с обустройством наших людей? Раненых, пленных?

Полковник доложил:

— Личный состав размещается, раненых определили в отдельную комнату второго дома, он побольше. С тяжелоранеными ситуация сложнее, они в критическом состоянии, возможно, им чем-нибудь поможет врач, что есть у Чавадзе, но, думаю, не вытянуть их. Необходимы условия полноценного госпиталя, а таковых нам здесь при всем желании не создать. Пленных солдат спустили в подвал того же второго дома. Кстати, один из них оказался санинструктором. Макарова держим особняком, запретив выход без нужды во двор.

Гурадзе кивнул:

— Ясно! Кого оставили вместо себя?

— Никого! Думал, вызов краткосрочный!

— Передайте руководство продолжением работ Шамсету, сами же возьмите двух бойцов, найдите коменданта, того, кто нас встречал, Вели Арханова. Он покажет место, где складирована аппаратура спутниковой связи. Организуйте на первом этаже — место покажет комендант — узел связи. И располагайтесь вместе с Гунаевым в первом доме, что за главным зданием. Макарова заберете с собой. Аслан проинструктирован насчет капитана.

— Есть!

— Очень хорошо. Один вопрос, Валентин Андреевич.

— Слушаю!

— Что-то у вас настроение не совсем хорошее. В чем причина?

Бывший полковник Советской армии объяснил:

— У меня всегда портится настроение, когда я вижу развалины некогда цветущих селений. Жестокости человека нет предела. Никогда не забуду случай в Афганистане. Если есть время, расскажу.

— Давайте, время есть. Может, это поможет вам избавиться от плохого настроения.

— Однажды, не буду уточнять, где и когда, автомобильная колонна совершала марш. Скажем, из пункта «А» в пункт «Б». Трасса проходила мимо афганского кишлака. Метрах в трехстах от селения. Колонну, как положено, сопровождал мотострелковый взвод на БМП-2. Неожиданно из рощи, что росла рядом с кишлаком, раздался выстрел, и пуля ударила в борт одного из «КамАЗов». Боевое охранение мгновенно отреагировало на выстрел и, развернув башни боевых машин, обстреляло рощу из скорострельных пушек. Вроде все?! Инцидент исчерпан. Однако обстрела рощи командиру мотострелкового взвода показалось мало. Он ударил и по кишлаку, да еще вызвал звено вертолетов огневой поддержки. «Вертушки» прибыли быстро. Пилоты и операторы «Ми-24», ни секунды не раздумывая, лишь запросив у взводного, нет ли в селении наших солдат и получив отрицательный ответ, накрыли кишлак неуправляемыми реактивными снарядами. Те, кто выжил, в панике бросились бежать из кишлака на равнину. В основном это были женщины с детьми. Их срезали пулеметами БМП. Правда, различить в пыли и гари, кто бежал от кишлака, женщина с ребенком или мужчина с автоматом, было сложно, но можно, если выждать какое-то время. Молодой старлей не стал ждать, не стал разбираться. Он приказал подчиненным уничтожать всех, кто пытается вырваться из зоны обстрела! Зачем? Почему? Такая неадекватная реакция всего на один винтовочный выстрел из рощи? Вполне хватило бы обстрела «зеленки», зачем было уничтожать кишлак?

Гурадзе спросил:

— Каков был финал этой истории?

— Разбиралась прокуратура с этим случаем. Афганцы шум неслабый подняли. В результате старлея отдали под суд военного трибунала и приговорили к пяти годам лишения свободы, естественно, уволив из армии и лишив военного звания и наград. Я видел развалины этого кишлака и холм за ним, братскую могилу, куда сложили тела погибших мирных жителей. Подобных холмов много в Узбекистане. Захоронения узбеков, якобы в свое время поддержавших басмачество и порубленных славными конниками товарища Буденного. Но те холмы не воспринимались так остро, как афганский. Почему? Потому что за неделю до тех событий я с представителями военной разведки встречался со старейшинами того кишлака. И они поддерживали официальную власть. В селении не могло быть душманов.

Гурадзе неожиданно и как-то странно усмехнулся:

— Да? Кто же тогда стрелял по колонне?

— Стрелком мог быть человек со стороны, провокатор, подросток, наконец, решивший показать сельчанам, что он стал мужчиной.

— Вы рассказали мне очень печальную историю, Валентин Андреевич. У меня чуть ли не слезы на глазах.

Полковник удивился:

— Вы иронизируете?

— Нет, просто, как вам известно, в свое время я тоже служил в Афганистане. Командовал взводом разведывательной роты парашютно-десантного полка. И тоже могу рассказать одну историю, касающуюся темы жестокости на войне!

— Я готов выслушать ее.

— Тогда слушайте!

Гурадзе взглянул на часы, повторил: