Выжить с Рейн (ЛП)

Вся эта фигня по выживанию, конечно, имела большое значение для меня, но было важнее то, что происходило после захода солнца. У меня всегда был огромный сексуальный аппетит, но с Рейн все было по-другому, я уже испытывал удовольствие только от того, что она лежала рядом со мной клубочком и мирно спала. Мне было совершенно неважно, был ли у нас секс или нет, главное — она рядом. Я все еще трахал ее каждую ночь, но мне уже не казалось, что я просто трахаю ее. Я хотел ее на протяжении всего дня, один раз в день это происходило около края воды, когда она принимала свои обязательные ванны, что включало в себя и бритье в интимных местах. Я все еще продолжал убеждать ее, что ей мне необходимо делать это, потому что она не владеет так хорошо ножом, как я, но это был просто бред. Бритье приводило лишь к одному неизменному результату: она оказывалась на песке и выкрикивала мое имя, когда кончала. Она продолжала настаивать, что мы занимаемся любовью, а я говорил, что мы — трахаемся, потому что это ужасно ее злило, и наблюдать за ее милым личиком, когда она хмурится, очень здорово.

Я знал, что для нас это было занятие любовью. Я не мог объяснить, почему это было с ней по-другому, но это было определенно так. Даже когда я ее жестко трахал, это все еще было занятие любовью. Для меня в этом не было никакой разницы, но мое тело остро ощущало различия.

Между сексуальными марафонами на пляже и походами к источнику воды, я начал делать для нас хижину более пригодную для долгосрочного проживания, чем та, которую мы построили наскоро. Новая будет иметь пол — это первое, что я точно сделаю. Площадь пола составит около четырех метров, и он будет приподнят над землей, чтобы в хижине не было влажно, когда идет дождь. Почти целый день у меня ушел только на то, чтобы нарезать одинаковые по размеру стебли и затем скрутить лозу в веревки, чтобы связать их все вместе. Рейн наблюдала за моей работой около пары часов, пока не разобралась, как плести веревку, и стала помогать. Она все схватывала на лету, и это заставляло меня гордиться ею.

Рейн проснулась к тому моменту, когда я вернулся с небольшим завтраком из морепродуктов, она сидела около кромки воды и мылась морской водой и песком. Кстати, песок очень хорошо очищал грязь, Рейн даже сказала, что он намного лучше, чем все те пиллинг-средства, что покупала себе Линдсей за бешеные деньги. И естественно она была там без футболки, и я не смог ничего с собой поделать. Завтрак был забыт, когда я уложил ее на песок и сделал ее своей еще раз, пока утренние волны окатывали морской водой наши ноги.

— Мы проведем еще один день, валяя дурака? — захихикала Рейн

— Не сегодня, — сказал я, неохотно отстраняясь от нее и направляясь в воду, чтобы окунуться. — Мне нужно поискать еще что-нибудь из еды, чтобы разнообразить наш рацион. Так что сегодня я отправляюсь в поход. А ты хотела сегодня закончить плетение.

Мы шли рука об руку в направлении нашей хижины. Я нежно поцеловал Рейн в лоб, прежде чем отправиться на поиски съестного. Я взял полиэтиленовые пакеты с надувного плота, а так же купальник, ставший сетью, и засунул все это в карман шорт. Я напомнил Рейн, что ей нужно держаться подальше от солнца, потому что ее кожа все еще была сухой. Меня абсолютно не волновало, что она любила загорать, я опасался, что она обгорит. Мне пришлось предупредить ее еще раз, насколько может быть опасен солнечный ожог. Она закатила глаза и поклялась, что у нее не тот тип кожи, который быстро обгорает на солнце, что просто свело меня с ума, но хотя бы она пообещала, что будет держаться вблизи хижины. Она работала над плетением циновок, чтобы сидеть на них, и говорила, что хочет попытаться сделать еще тарелки.

— Скоро вернешься?

— Часа через три,— ответил я, — а может, и больше. С запада на восток я дошел примерно за пятьдесят минут. Думаю, с севера на юг можно добраться за час-полтора, сегодня я пойду в южном направлении. Вернусь как раз перед ужином.

— Здесь вполне достаточно рыбы, — Рейн кивком указала на сушильные стойки, которые я сделал. Находящиеся там филейные кусочки рыбьего мяса были нашей основной пищей.

— Да, поэтому я и собираюсь пойти поискать еще что-нибудь.

Я поцеловал ее еще раз в губы, заставляя себя отстраниться, прежде чем слишком разойдусь и не смогу оторваться от нее. Если бы я наклонился и поцеловал бы ее еще пару раз, то через пару минут мы бы уже были голыми на песке, и я никогда не принес бы ей какой-нибудь еды. Я особо не заботился о своем питании, но мне нужно думать о том, в чем она нуждается. Даже несмотря на то, что я взял ее на песке менее часа назад, я всегда, казалось, был готов на большее.