Выстрелить первым...

Лонгли подошел, когда я затягивал подпругу.

— Что тебя грызет, Калл? Бежишь как испуганная куропатка?

— В Блекторне живет Кейти Торн с теткой. Они там одни.

— Она тебе дорога?

— Да.

— Тогда подожди, пока я возьму седло.

Боб Ли подошел к своему коню с седлом под мышкой.

— Обидно, что ты собираешься отправиться в одиночку, Калл. Можно подумать, у тебя нет друзей.

— Спасибо, Боб.

Я смотрел, как ребята собираются в дорогу, и в душе у меня шевельнулось незнакомое теплое чувство. У меня было мало друзей, но я знаю, что их становится еще меньше, когда приходит беда.

Нельзя сказать, что я старался завоевать друзей. Жил я в одиночку, с обидой на сердце, хоть и скучая по дружбе, но остерегаясь предлагать ее, поскольку не знал, что из этого получится. Вся штука тут в том, что если хочешь заиметь друзей, то и сам должен быть дружелюбным. Похоже, всю жизнь придется учиться самым простым вещам.

Мэтт Кирби перебросил седло на запасную лошадь Биккерстафа, и когда мы отправились в дорогу, я чувствовал себя лучше, чем король с самой сильной армией за спиной, ведь рядом ехали отличные парни; как и меня, их загнали в угол, им надо драться за себя и за то, во что они верили. Если в Блекторн прибыл Сэм Барлоу собственной персоной, ему стоит сматываться и побыстрее, иначе там его и похоронят.

Когда мы ехали по темным лесным тропам, луна была скрыта облаками, копыта коней то звонко цокали по утоптанной дороге, то шелестели по луговой траве — темнота нас не пугала, ведь она была нашим союзником. Лошади у нас были темные, одежда тоже, даже для человека с острым зрением мы незаметны.

— Им понадобится много времени, чтобы устроить лагерь, — успокоил меня Кирби. — Они остановились под старыми деревьями между домом и рекой.

Домом он называл большую усадьбу Блекторн, находящуюся на расстоянии трехсот ярдов от бывшего дома Уилла, где сейчас жила Кейти. Усадьба много месяцев стояла заколоченной и пустой, бандиты наверняка рассчитывали там поживиться. Мне все равно, что они возьмут из Блекторна, но если тронут Кейти, даже пригрозят ей, я пристрелю Сэма Барлоу. Мне нечего терять, кроме жизни, тем более, что я не могу сказать, что прожил ее не напрасно.

Когда мы свернули на заросшую травой тропинку, ведущую к сломанной изгороди, над лесом, окаймляющим горизонт, появилась луна, с неба сквозь листву пролился смутный свет, но слишком слабый, чтобы нас заметили на дорожке, протянувшейся через сад. Если повезет, мы застанем бандитов врасплох.

Было очень тихо, тишину нарушало лишь кваканье лягушек, но, проехав половину огромного сада, мы услышали вблизи дома Уилла пьяные голоса, затем стук. Кажется, мы прибыли вовремя.

— Открывайте! Открывайте или мы взломаем дверь!

Внутри у меня нарастала глухая черная ярость, вот она уже заполнила все мое существо, а затем воцарилось странное, пугающее спокойствие. Я себя знал и боялся этих приступов гнева — но не сейчас.

Мы вели лошадей по высокой, девственной траве сада и слышали, как из дома ответила Кейти:

— Уходите! Уходите, иначе буду стрелять!

— Послушай-ка меня, — отозвался один из бандитов, — нас всех ты не сможешь перестрелять, мы все равно ворвемся. Будь хорошей девочкой и открой дверь.

Ночь была тихой, мы уже подъехали к дому, и когда гнусный голос замер, я спокойно и отчетливо произнес:

— Она вас всех не сможет перестрелять, но мы сможем.

Бандиты испугались голоса из ночи, мы точно почувствовали это.

Эти типы, стоящие перед домом, где меня так тепло принимали, были убийцами, насильниками, конокрадами, дезертирами и подонками. Каким бы плохим человеком я ни был, но никогда не опускался до уровня такой подлой мрази.

— Не лезь не в свое дело, убирайся подобру-поздорову, — вяло ответил кто-то из них.

Я кипел от ярости, но нашел в себе силы рассмеяться, хотя, боюсь, смех не получился веселым.

— Вы люди Барлоу?

— Ну и что из этого?

— Я предупредил Барлоу, чтоб держался подальше от этих мест. Если немедленно не уберетесь — подохнете, все до одного.

Луна пряталась за деревьями, но свет ее, пробиваясь сквозь листву кипарисов падал на дом, в котором была Кейти и стоящую у двери толпу бандитов; мы рассеялись по краю сада, скрытые густой тенью, скопившейся под деревьями, и бандиты не могли видеть нас, слышали только мой голос.

Они беспокойно перешептывались. Голос внушал им страх.

Вдруг кто-то из бандитов подумал: «А что, если в саду лишь один человек?» — и нацелил винтовку в сторону сада.

Мой «спенсер» был направлен на ближайшего к двери подонка — на него как раз падала полоска света из запертых ставен. Я разглядел жилетку и серую рубашку, а когда его винтовка шевельнулась, я выстрелил.

Из других концов сада грянули, распоров тишину, громкие резкие звуки; бандиты попадали, и я пришпорил мула, прицелившись в голову оставшегося стоять наглеца; я понимал, что могу промахнуться и тем не менее нажал на спусковой крючок. Темная фигура рухнула наземь, менее чем в трех футах от меня.