Выстрел в спину

— Интересно, — начал Орлов осторожно, — тут долго-долго жевать требуется. Давайте взвесим, попробуем нарисовать натюрморт. — Он встал, прошелся по кабинету, поддернул джинсы, пытаясь убрать животик, встал у окна, привычно заняв выгодную позицию. — Версия Моцарт и Сальери. Интересно и похоже. Лично я так и не могу понять, кем был для Шутина Ветров — другом или неприятелем? Рукопись должна находиться в кабинете Ветрова, однако ее там нет. Голову мне оторвать за то, что я не занялся ее поисками сразу. Все говорят, Шутин болтлив и завистлив, и не верят в его рассказы о работе над повестью. А Шутин приносит в редакцию повесть… объемом? — Он взглянул на Леву.

— Около трехсот страниц на машинке, — подсказал Лева.

— Большой труд… — Орлов вздохнул. — Похоже, очень похоже. Первое. — Он начал загибать пальцы. — Шутин человек нерешительный и вряд ли способен на убийство. Второе. Если он убил, то почему не взял рукопись сразу, а пришел за ней позже? Явился и свой визит не скрывал, вел себя, словно он у себя дома. Третье…

— Извините, — перебил Лева. — Все это не имеет значения. Шутин не может быть убийцей, так как если бы он и был способен задумать такое дело, то Ветров никаким образом не мог об этом узнать. Следовательно, — Лева посмотрел на Турилина, затем на Орлова и пожал плечами, — не существовало бы никакого завещания. И главное, Шутин никогда на это не пошел бы, так как Ветров в литературе не новичок, манера и темы его известны и выдать его повесть за свою Шутину ни за что не удалось бы.

Турилин согласно кивнул, Орлов взглянул на Леву с любопытством и сказал:

— А ты не дурак, Лев Иванович. Ты, капитан, мне нравишься.

Турилин, скрывая смущение от чужой бестактности, нахмурился, зачем-то надел очки и в не свойственном ему жестком тоне сказал:

— Однако с рукописью необходимо разобраться. Лева, вы интеллигентно, никого не обвиняя, раздобудьте экземпляр повести Шутина, две-три его статьи, написанных ранее, книгу Ветрова и сдайте все это на сравнительный анализ. Ученые мужи нам ответят, кто что написал. А теперь, Петр Николаевич, рассказывайте, как у вас дела и почему вы одеты столь экзотично?

— Мы, начальник, что? Мы ничего. — Орлов поскреб в затылке и шмыгнул носом. — Мы второй день вкалываем, принести там, можно наоборот, оттащить в сторону либо подмести. Мы разнорабочие, потому как больные, — он щелкнул себя по горлу, — а сейчас, после излечения — ни-ни, иначе, сами понимаете, можно и тапочки отбросить. — Орлов перестал актерничать, подтянулся и сказал: — Я сейчас в роли подсобного рабочего, извините, не успел переодеться. Есть кое-что интересное, если разрешите, товарищ полковник, доложу завтра. Еще раз сам все проверю…

* * *

Специалисты прочитали работы Ветрова и Шутина и дали категорическое заключение: рукопись, сданная Шутиным в редакцию, написана Павлом Ветровым.

* * *

Шутин сидел в коридоре МУРа на огромной деревянной скамье, какие можно встретить на вокзалах. Скамейки эти с вытертыми до блеска сиденьями и гнутыми жесткими спинками ассоциировались с долготерпением, безнадежностью и унынием. Шутин провел ладонью по скамье, убедился, что она деревянная, а не железная, осмотрел спинку и привычных надписей не нашел, то ли времени, то ли смелости у людей не хватило. Он уже собирался взглянуть на часы, когда одна из дверей открылась и Гуров пригласил его в кабинет. Шутин все же проверил время. Лева сделал то же самое, они выяснили, что сделали это напрасно, и поздоровались.

Гуров предложил, чтобы беседу с Шутиным провел Орлов, но полковник Турилин взглянул удивленно: «Характерами не сошлись? Так уж вы постарайтесь понравиться, приложите максимум усилий, считайте это моей личной просьбой». Так как в личных просьбах полковнику отказывать могут только генералы, Лев пригласил Шутина, долго готовился к беседе и сейчас, предлагая ему садиться, в который раз придумывал первую фразу.

— Лев Иванович, я Павла не убивал и, кто мог его убить и за что, понятия не имею, — сказал Шутин, усаживаясь. — Я был груб с вами, за что прошу меня простить. — После такого вступления он произнес традиционную фразу: — Чем могу быть полезен?

Вся подготовка Левы пошла насмарку, он растерялся и молчал. Шутин не смотрел, как обычно, нетерпеливо и воинственно, а, сев на место Новикова, облокотился на стол, подпер ладонью подбородок и вздохнул.

— Я только сейчас начинаю понимать, что Павла нет. Его нет и не будет, никогда ничего я ему не докажу и доказывать-то нечего… — Он махнул рукой и, как показалось Леве, театрально закрыл лицо.

— В последние месяцы Ветров писал? — спросил Лева.

— Да, и очень много, — ответил Шутин.

— И когда же он повесть закончил? — Лева старался не выдать своего удивления. По его логической схеме Шутин должен был утверждать, что Ветров последние месяцы не писал.

— Первого сентября, — думая о чем-то постороннем, ответил Шутин, затем взглянул на Гурова, стал рыться в карманах, достал фотокарточку и протянул через стол. — Нравится? Это Павел в горах, я хочу, чтобы журнал напечатал именно этот портрет.