Выстрел в спину

— Верно, — соглашался Павел, — но в спорте человек находится в фокусе внимания, с тебя много требуют, но добился, тут же воздается сторицей, даже с излишком. Повседневная жизнь равнодушнее, тебе не рукоплещут, ты один из миллионов, никто тобой не любуется. Переход из одного качества в другое, из-под яркого света прожектора к нормальному свету дня, порой дождливого и пасмурного, для многих оказывается настолько болезненным, что люди надламываются.

Олег подтрунивал над серьезностью Павла, над его философией.

— Говори, говори, — обрывал Павел, — поглядим, как ты закончишь выступать и начнешь кувыркаться на ковре, который называется жизнь. Поглядим, сколько ты тогда поднять сможешь…

Олег только соприкоснулся с жизнью и несколько опешил. Не нужен? Уже не Олег Перов? И, приехав к Павлу Ветрову, Олег ожидал, что тот выслушает и скажет: что, стукнулся? Ведь тебе говорили, ты не верил, теперь хлебай полной ложкой!

Павел, в стареньком, вылинялом тренировочном костюме, в тапочках на босу ногу, открыл дверь, хлопнул Олега по плечу и молча прошел в комнату.

— Молодец, спас меня. — Устало сложил бумаги в папку и блаженно потянулся. — Не понимаю, как вообще пишут, творят люди, не имеющие спортивной подготовки? Или талантливым легче? — Он провел ладонью по коротко остриженным волосам и лицу, словно умылся. — Вряд ли, чемпионам-мастерам труднее, мы-то с тобой знаем. Мы, грешные, напортачим, ну ругнут нас лениво, да и забудут — какой с нас спрос? А маэстро ошибся-то самую чуточку, занесло на повороте, качнуло — крик, шум, конец света! — Он сидел, навалившись на стол, выставив подбородок, и внимательно разглядывал Олега. — Человека нельзя лишать права на ошибку, иначе храбрый превратится в труса, нерешительный в подонка. Пока человек жив, пока барахтается, чего-то хочет, он ошибается.

— Ты мне заранее индульгенцию выдаешь? — рассмеялся Олег.

— Нет, проверяю на тебе тезисы своей статьи, — Павел хлопнул ладонью по папке. — Ты все равно выкладывай, за пазухой не держи.

Олег выложил. Стараясь не размазывать, рассказал о событиях дня.

— Дело не в самолюбии, Павел, — закончил он, — жить-то как? Иришка тридцать восемь и я после вычетов сотню, плюс кооперативная квартира. Ведь ноги протянешь.

— Как люди живут? — Павел увидел, что Олег болезненно поморщился и упрямо сжал рот. — Да, да, как я колупался?

— Подожди, — остановил Олег, — все живут по-разному. Многие, к примеру, на шее родителей, я же сирота, у родителей Иришки рубля не возьму, да у них и нет.

— Некоторые воруют…

— Перестань, я тебе серьезно, а ты чушь порешь, — перебил Олег.

— Серьезно? Ты ко мне на такси приехал? Можешь не отвечать, — Павел махнул на друга рукой. — Так от Бауманской до меня… рубль пятьдесят, ты отдал два, а это треть дневного заработка. Ты, парень, считай, сегодня заново родился, учись ходить, все люди учатся, ты тоже учись. Скажешь, в двадцать семь тяжко? И я говорю, тяжко. Ты упрись, ты же в спорте не только железо ворочать научился? Верно? Проигрывать научился? Вот и терпи. — Он рассмеялся. — Ты одолеешь, Олег, верю, одолеешь. Этот кадровик в сатиновых нарукавниках и запотевших от постоянной перестраховки очках будет еще у тебя в приемной на цыпочках стоять. А председателя своего не ругай, ты его пожалей, Олег, трудно ему, бедолаге…

Павла прервал телефонный звонок.

— Кто? — спросил Павел растерянно, затем улыбнулся и посмотрел на Олега. — Здравствуйте, мадам, здравствуйте. Ваш герой здесь, минуточку. — Он протянул трубку Олегу. — Иришка.

Олег разговаривал с женой, точнее — слушал. Павел, сидя за столом, поглядывал на приятеля и думал, почему все женаты, многие по второму кругу пошли, вот Олег, тридцати нет, а тоже успел, славная у него девочка. А он, Павел Ветров, все один да один. Не урод, стеснительностью не отличается, в свое время донжуаном считался, жениться все духу не хватает.

— Целую, — Олег положил трубку. — Ну, Иришка дает, люстру хрустальную купила, представляешь?

— Нет, — признался Павел, — а это хорошо или плохо?

— Прекрасно. — Олег хотел что-то еще сказать, но лишь махнул рукой и направился к двери.

Павел вышел за ним на лестничную площадку.

— Деньги есть еще? — спросил он как бы между прочим. — Могу ссудить, пользуйся, пока я богатый.

— Спасибо, обязательно. — Олег оперся на перила, легко перепрыгнул пролет и уже снизу крикнул: — Позвоню!

Павел вернулся к столу, открыл было папку, тут же со злостью захлопнул. В его ушах все еще звенел чистый доверчивый голос Ирины Перовой. Интересно, подумал Павел, почему она позвонила именно мне?