Выстрел в прошлое

В центре города гулять с собакой было негде, напротив — Таврический сад, туда нельзя, во дворе один асфальт. Маклай был псом добродушным, никогда никого не то что укусить, а и пугать-то не собирался, но из любопытства подходил к прохожим, а намордник люто ненавидел. Вера беспокоилась, что кто-нибудь пожалуется, но в этот раз ей было все равно. Хотя, казалось бы, что еще ее может удивить? Муж был не в себе, это ясно, но всему есть предел. Нет, так дальше продолжаться не может. Надо разъезжаться. У Ирины своя жизнь, она последнее время редко бывает дома, ночует у своего друга, Андрей не собирается возвращаться из Англии. Мака только жалко, никому он не нужен. Может быть, муж позволит ей забрать собаку к тете Варе? Она не будет против. Но милиция не разрешает Вере уезжать, и сколько это продлится, никто не знает. А может, они так и не найдут никого?

В задумчивости Вере не заметила, как прошла мимо сада. На повороте к Неве Мак остановился и вопросительно на нее посмотрел.

— Ладно уж, идем на берег, погуляем подольше, все равно дома тоска.

У Невы был кусочек набережной без гранита, где можно было подойти прямо к воде, и собака могла спокойно побегать.

Все время, от парадной до самой Невы, за Верой следили внимательные глаза убийцы. Увидев, что женщина с собакой свернула к берегу, убийца оживился. Может быть, сегодня удастся осуществить задуманное? Она никуда не выходит без собаки, только днем ненадолго в магазин, в парадную не попасть — подъезд заперт и охранник следит. Сейчас может подвернуться удобный случай. Пес отбежит в сторону, можно спрятаться за кустами и… Но Вера с Маком встретили у Невы большую собачью компанию, Вера была рада отвлечься пустыми разговорами. Мак даже поиграл с колли. Он не спешил домой, дома в последнее время было плохо. От хозяина противно пахло, он все время кричал на хозяйку и даже однажды ночью пнул Мака в коридоре ногой, а это уж ни в какие ворота…

И в этот раз убийцу постигла неудача.

* * *

В назначенный час Виктор Петрович прогуливался у памятника. Шел дождь, но он не раскрывал зонта, он волновался, и холодные капли успокаивали его разгоряченную голову. Человек, которого он ожидал, был частным сыщиком. Про него мало кто что знал, но говорили, что в своем деле он мастер. Работал он всегда только в одиночку, офиса своего не имел, добраться до него было сложно, но тем, кому, что называется, приперло, обычно это удавалось. Гонорары он брал астрономические, но никогда никого не подводил. Его тоже никто никогда не обманывал, такой уж это был человек. Обращались к нему люди солидные, обладающие большими деньгами, кидать по мелочи в их среде было не принято.

Человек возник неожиданно, Виктор Петрович даже вздрогнул. Вот только что он стоял один и от нечего делать рассматривал Барклая, а теперь уже рядом с ним неприметный человек среднего роста, одет скромно, словом, ничем не выделяется, вот только глаза…

— Здравствуйте, Виктор Петрович!

— Здравствуйте, а как мне вас называть?

— Зовите Анатолием Ивановичем. Документы, я полагаю, мои вам не нужны?

— Конечно. Пойдемте в кафе, а то дождь.

— Нет, зайдем в собор. У вас, я так понимаю, дело конфиденциальное, так что лучше не сидеть за столиком у всех на виду.

Они вошли в сумрачный Казанский собор. Там было пусто.

— Итак, излагайте ваше дело.

Виктор Петрович рассказал вкратце свою историю.

— Мне желателен подробный отчет о том, кто она такая, кто ее убил и за что. И как можно скорее.

— Вы настаиваете на подробном отчете?

— Категорически!

— Это будет стоить дороже, — усмехнулся человек, называющий себя Анатолием Ивановичем.

— Это не важно, — твердо ответил Вересов. — Через сколько времени я получу информацию?

— Обычно три — пять дней, но в вашем случае мне потребуется неделя. А теперь ответьте мне на некоторые вопросы.

По окончании беседы сыщик бросил: «Я вам позвоню!» — и исчез. Виктор Петрович задумчиво побрел к выходу, разрывая на ходу какую-то бумажку. Свежий воздух взбодрил его, и он с изумлением обнаружил, что только что разорвал и выбросил в урну тот самый клочок бумаги с телефоном, по которому он связывался с Анатолием Ивановичем. Посмотрев на часы, он с неменьшим изумлением обнаружил, что беседа их продолжалась без малого два часа. Странно, а ему показалось, что говорили они минут пятнадцать. О чем же они беседовали два часа? Виктор Петрович прислушался к себе и с тревогой ощутил, что ничегошеньки не помнит.

* * *