Выстрел в прошлое

– Остановитесь на свету, – потребовал глухой голос, когда они достаточно далеко углубились и даже увидели ограду невдалеке.

Остановились, расставили руки, слегка повернулись, показывая себя.

– Хорошо, пистолеты за спиной не трогайте, и все будет в порядке, – сказал второй голос.

С двух сторон показались мужчины, державшие в руках миниатюрные полицейские автоматы чешского производства. Стволы были вежливо направлены вниз, но парни были наготове. Насколько можно было рассмотреть, один был действительно русским, второй, – наверное, осетин.

– Что передавал нам Хачик? – спросил осетин. – Как его здоровье?

– Благополучно, – начал было Боб.

Марат перебил его:

– Извините, парни, я не знаю вас в лицо и не очень доверяю Давиду. Как мне узнать, что вы – это вы?

Русский усмехнулся:

– А кто я должен быть?

– Ованесян говорил, что тебя называли «майор» или «Кожан». Настоящих имени и фамилии он не знает.

– Правильно. Что же делать? Разойдемся или постреляем? Документы мои – липа, у Зураба тоже.

– Фото Зураба я мельком видел, но старое, к тому же ты отпустил бороду, изменился. Надбровные дуги похожи… Слушайте, я вспомнил: у тебя должен быть шрам.

– Вот здесь, – Зураб ткнул пальцем в правую ногу.

Марат промолчал. Повисла пауза. Ее разрядил Кожан:

– Да ладно тебе, покажи парню шрам. Я его знаю.

Тогда осетин положил автомат на землю, вышел на свет и высоко закатал широкую штанину – на бедре высветился широкий и длинный шрам, небрежно зашитый в полевых условиях.

– Осколочный? – сочувственно спросил Боб.

– Да, – равнодушно ответил тот. – Откуда ты его знаешь, майор?

Кожан обратился к Марату:

– Я видел тебя. Ты из этих – «крестоносцев», – он похлопал себя по плечу в том месте, где у Марата была татуировка.

Тогда Суворов, в свою очередь, обнажил плечо и показал черный круг с крестом.

– «Черная метка», – сказал Кожан. – Так ее у нас называли. Немного же ваших осталось…

– Я тебя не помню.

– Так ведь я обычным летехой бегал в мотострелковом полку в те времена, а вы были заметными людьми, хоть вас и прятали и на спецбазе.

– Не опасаешься, что я служил в войсках ГРУ?

– ГРУ за единую Осетию. Чего тут бояться? – резонно ответил тот. – Однако тебя разжаловали и списали «на берег». Так что ты – такая же вольная птица, как я.

Внезапно он пронзительно свистнул. Через секунду от дома прибежала молоденькая девушка.

– Ольга, принеси нам еды и вина в беседку, хорошо?

Девушка кивнула и унеслась.

– Пошли, расскажете, как дела, – совершенно по-бытовому предложил Кожан. Оружие исчезло, спрятавшись под курткой на ремне.

Они уселись в изящной беседке, увитой плетьми виноградной лозы. Появилось неизбежное в этих краях вино и еда.

– За нее – за удачу, – сказал Кожан.

– И за всех нас, – добавил Зураб.

– Хачика давно видели? Не обижают его там?

– Дня четыре назад. И, по-моему, обидеть его, конечно, легко, но живым уйти после этого трудно.

– Верно, он хороший воин… хитрый очень. Что он передавал нам?

Марат сосредоточился и повторил в точности:

– Он сказал так: «…если будешь искать непримиримых людей, не спрашивай армян. Ищи в Грузии. Если найдешь Зураба Гасиева или русского, которого называли “майор” и “Кожан”, скажи, что был гостем в доме Хачика Ованесяна. Я не знаю тебя, но это их дело проверить человека».

– Понятно. Считай, что тебя проверили, – ребята с аппетитом наворачивали сациви, на которое Марат с Бобом уже глядеть не могли. – Что за проблемы? Зачем вам «непримиримые люди»?

– Хотим попугать British Petroleum, чтобы поделилась с нами. Нехорошо гнать нефть из Каспия в Европу без участия России.

– Диверсия?

– Желательно.

– И чтоб след вел к местным? Понимаю. Готовы платить или ищете патриотов?

– И то, и другое, и сами поучаствуем, – ответил Марат на скользкий вопрос.

– Попугать, конечно, можно. Но вообще эта труба – спасение для страны. Правда, «Мишанька», при его амбициях, пустит деньги на оружие и полезет к нам в Осетию… Но все равно.

Зураб сказал:

– Говорите с Давидом, ребята. Мы сегодня уходим, нам в Тбилиси делать нечего. Тут свои игры… А Давида сильно давят: его участки под строительство, по которым проложили трубу, больше ничего не стоят. Никто из богатых людей там не захочет жить. А компенсации – ноль. Так что этого он не простит. Попортьте кровушку Саакашвили, и чтобы за океаном поняли, как они ошиблись, – этот парень мира не принесет. А им вокруг трубы мир нужен.

– Правильно мыслишь, – сказал Кожан. – Поиграйте здесь на нервах. Поговорите с курдами, но они парни жадные. Старая гвардия тоже не лучше новых – крови хотят. А люди уже к мирной жизни потянулись.

– Вы – как Хачик, – сказал Боб, – навоевались…

– А ты – нет? Ты ведь тоже хочешь к трубе присосаться, а не в горах партизанить… Осторожнее здесь с уголовщиной – продадут. Если доберетесь до Боржоми, спросите массажиста Левана – он там личность известная. Он свяжет с нами или с нашими. Про вас будут знать, не опасайтесь. Может, там для вас дело найдется. Если здесь не срастется.

Зураб подтвердил: