Выстрел в переулке

— Да, муж действительно собирался к своей тетке, может, и был у нее, не знаю. Вчера ввалился домой часов в десять вечера без кепки, где-то посеял. Усталый, больной, все стонал: «Маша, голова трещит, есть ничего не буду — тошнит». Дала я ему тройчатку, он завалился спать. Когда ушла на работу, он спал.

— Муж был пьян?

— Я бы не сказала. Не особенно. Вообще-то он любит выпить. Может, пока домой шел, протрезвился. Он знает, что я смерть не люблю, когда он пьяным приходит.

Гончаров достал портсигар и протянул Савушкиной.

— Курите?

Она покачала головой.

— Не занимаюсь.

Гончаров тоже не стал курить и отложил папиросы.

— А что за деньги мы обнаружили в сапоге у вашего мужа? — спросил он.

Савушкина раздраженно повела плечами.

— Черт его знает, откуда он взял их! Мне дворничиха сказывала. Ее позвали, когда обыск был. Ума не приложу!

— Значит, вы не все знаете о вашем муже. Вот и об этих тридцати рублях тоже. А сумма не маленькая…

— Тридцать рублей, смущенно повторила Савушкина. — Да откуда же он взял их?

Ее удивление было искренно.

— Откуда он их взял? — повторил майор. — Этого и мы добиваемся от него.

По лицу Савушкиной пошли красные пятна, и она с возмущением проговорила:

— Леший вас разберет, мужчин! Кажется, все знала — и куда ходит, и что делает, — и нате же вам! Что ж это такое происходит?

— Вы не волнуйтесь, — успокоил Гончаров. — Все выясним и вам обо всем расскажем, в том числе и о деньгах.

— Не в деньгах дело, товарищ начальник. Утаил. Я в жизни теперь ему этого не прощу: скрыл, от жены скрыл! — Савушкина всхлипнула и вытерла глаза.

Последующий допрос не дал ничего нового. Примерно через полчаса она посмотрела на часы и сказала: — Пятый час. Можно идти мне? Как бы не опоздать на работу.

— Еще один вопрос. Могли бы мы узнать кепку вашего мужа?

— Кепку? Ту, которую он потерял? Конечно. Кепку мы с ним вместе покупали. Коричневая, шевиотовая, под цвет костюма. Он, знаете, не любит, когда верх на кепке поднимается, все выбирал, чтобы покрепче кнопка была. А кнопка скоро испортилась, и я сама черными нитками закрепила верх.

— Будьте добры, посидите в соседней комнате, — попросил Гончаров Савушкину. И когда она вышла, распорядился: — Товарищ капитан, найдите несколько кепок и покажите гражданке. Пусть отыщет среди них кепку мужа. Не забудьте пригласить понятых.

Дроздов привел двух пожилых женщин — дворничиху соседнего дома и бухгалтера жилищно-эксплуатационной конторы. Остановившись у двери, женщины оглядели присутствующих, и одна, побойчее, спросила: — Зачем понадобились?

— Проходите, товарищи, проходите. Товарищ Жемальдинова, прошу, — Дроздов разложил принесенные кепки на подоконнике, незаметно положив к ним кепку, найденную Кедровой. Разъяснил понятым, для какой цели их пригласили, и попросил Савушкину войти.

— Вот она, — уверенно сказала Савушкина и взяла кепку, принесенную Кедровой. Перевернув ее, она показала на подкладке место, прошитое черными нитками. — Я же говорила вам, сама ее покупала, сама ремонтировала. Откуда она у вас.

— Нам ее принесли, — сказала Коваленко и встала. — Ну что же, задерживать вас долго не будем. Минут десять, не больше. Нужно составить протокол. Если понадобится, дадим справку, что вы были вызваны в качестве свидетельницы.

Скоро все было закончено и понятые отпущены, Савушкина поднялась со своего места, но, дойдя до двери, остановилась и, обернувшись к Гончарову, спросила: — Товарищ начальник! Передачу-то можно мужу сделать? Он, наверно, голодный.

— Не беспокоитесь, — ответил Дроздов, — его накормили.

Савушкина ушла.

Дроздов собрал с подоконника кепки и унес их. Кепку Савушкина Коваленко бережно завернула в газету, перевязала суровыми нитками и взяла с собой.

И снова в который раз я подумал о том, что все последние встречи и допросы не нужны, что они только замедляют расследование. Чего греха таить, подумал я и о том, что мой первый день делового контакта с милицией особыми результатами не блещет. Я подошел к Гончарову, курившему возле окна, и встал рядом. Помолчав, заметил: — Нарастает, как снежный ком.

Гончаров обернулся ко мне:

— Не понимаю!

Я пояснил:

— Улики против Савушкина нарастают, как снежный ком!.

Майор поморщился.

— Неудачное сравнение.

— Почему?

«— Чересчур быстро нарастают\», — сказала за Гончарова вошедшая в кабинет Коваленко, — чересчур быстро.

— Вы недовольны? А мне кажется, что Савушкину теперь ни за что не отвертеться от суда. — Я посмотрел на Гончарова, зашагавшего по комнате. — Почему вы молчите, товарищи? Вы не согласны со мной?

Вошел Дроздов. Увидя нас, стоящих посреди кабинета, он поочередно с удивлением оглядел каждого.

— Дело в том, — Гончаров вначале говорил медленно, словно раздумывая, потом решительно закончил: — Дело в том, Вера Анатольевна, — он обернулся к Коваленко, — что, по моему глубокому убеждению, Савушкина следует отпустить. Он скорее всего не только никого не убивал, но даже и не был на месте преступления. Сейчас я это постараюсь доказать.

Глава VI Щедрые пассажиры