Выстрел в Опере

— Киевицкий прав. Кылына была истинным гением! Он читал этот конспект. Он сказал то же, что поняла и я. Кылына вычислила формулу времени! Формулу Бога!

— Так ты встречалась с Яном! — выдала Даша, впечатленная Демоном втрое больше, чем Богом.

— А я тут при чем? — сказала Катя, не впечатленная божественной формулой, никак не объяснившей ей ни ее присутствие в 1911 году, ни тайну камеи прапрабабушки-ведьмы.

— Знаете, — вздохнула Маша, — давайте я лучше действительно расскажу все по порядку.

* * *

Но изложить свои приключения по порядку разведчице Прошлого не удалось.

Первый раз ее перебила взбелененная Даша.

— Как это выжил? — отреагировала она на появление из небытия Мира Красавицкого. — Этот урод выжил? И ты пошла с ним? Он же убийца! Он людей убивал. Он и нас убить хотел. Ты забыла?!

Забыла. Совершенно.

Убитый Мир настолько не походил на Мира-убийцу, что в первый миг заявление Чуб попросту показалось Маше абсурдным.

— Он не выжил, — вынужденно отступила от упорядоченного рассказа она. — Он умер. Но он не может умереть до конца. Не может без меня. Совсем.

— Так он — привидение? — немного угомонилась Землепотрясная Даша.

— Он не очень похож на привидение, — призналась Маша (принимая решение не признаваться, что привидение Мира в данный момент находится здесь, за ее правым плечом). — Но кем бы он ни был при жизни, умерев, он изменился. И в его смерти, и в бессмертии виноваты мы — Трое. Мы обязаны помочь ему. Хотя бы потому, что он помог мне. Именно Мир сказал, раз Весы покачнулись…

Второй раз Машу перебила Даша — недоуменная:

— Ты увидела живого Булгакова и сбежала?! Даже не сказала с ним пару слов? — Чуб сделала потрясенно-возмущенное лицо и непонимающе покачала головой. — Демон тебе: «Знакомься, это Булгаков», а ты ноги в руки и бежишь с Владимирской горки? Ненормальная! Не понимаю!! Если бы я так любила Булгакова, я бы от него во-още не отлипла.

Третий раз Машу перебила Даша — довольная:

— Марина считала: амазонки от ведьм? Землепотрясно! Ну, Марина, — развернулась она к висевшей над их камином средневековой фреске, — я тебя уважаю! Помните? Я вам так и сказала! Потому что так и должно было быть! Украинки всегда были склонны к матриархату. Ну как в том анекдоте: «Женился узбек на украинке…»[15]

Четвертый раз Машу перебила Даша — влюбленная:

— Ахматова влюбилась в нашего Демона? А он что? Ну, конечно, — не дала вопрошающая Маше мига втиснуть ответ. — Она ж знаменитость! — заревновала певица в одночасье и мужчину, и славу. — Первая поэтесса России! Сперла нашу Лиру и сразу прославилась. Вы во-още в курсе все, отчего она стала первой? Оттого, что первая стала писать «о своем, о женском»! До нее бабы не писали о своих переживаниях так — напрямую. А тут вслед за ней все застрочили: «он меня не любит, он меня погубит». Типичное действие нашей Лиры! Силы амазонок. Женская поэзия стала сильнее мужской. Из-за Ахматовских бабских стихов все точно с ума посходили. Потому муж ее так и бесился, он же типа поэт, мужчина, пишет серьезные вещи…

Пятый раз — Даша! Ревнивая:

— Ян пошел с тобой гулять?

— Не гулять, а в Прошлое, — быстро внесла правку Маша. — И не Ян. Мой Ден.

— Один хрен! Со мной он трех слов не сказал. Выходит, с тобой он общается, а со мной нет? Чем ты лучше? Можешь мне объяснить? — По примеру анекдотичной украинки Чуб грозно уперла руки в бока.

— Даш, он ненавидит меня точно так же, — обелилась Маша. — Я просто случайно, совершенно случайно приперла его к стенке.

— Приперла? К какой еще стенке? Ты к нему приставала? Или ты падала и к нему прислонилась?

— Я сейчас все объясню…

Седьмой раз Машу перебила Катя.

Но только потому, что, очумевшая от приступа поджелудочной ревности, Даша перебила Машу в шестой раз:

— Ян готов пойти под Суд вместо тебя? Он так и сказал? — заорала отвергнутая Землепотрясная.

— Не вместо меня. Вместо нас Троих, — сплутовала Маша (не сказавшая ни слова на тему «Город выбрал Вас. Только Вас»).

Но Даше Чуб уже было «пофиг, где у тебя тюбетейка»!

— Теперь мне все ясно! Он в тебя влюблен!

— Влюблен? — осела Ковалева. — Он терпеть меня не может.

— Это первый признак — влюблен! А ты, Машенька, прости, не такая и тютя, чтоб это не понять. Мужик готов идти в Суд вместо тебя, а ты мне пургу гонишь. А сама парня у меня увела! Я-то думаю, чего он ко мне охладел? Чего он одной тебе сказал, где его искать? Что, Врубель уже побоку? Сначала Мир побоку, потом Врубель. Быстро ты оперилась! Подруга тоже побоку… У меня голос пропал. А ты меня бросила, бросила! И поскакала парня моего отбивать!

«Как она похожа на мою маму», — подумала Маша, пасуя перед землепотрясным напором.

Точна так же она всегда обмирала пред матерью.

— А ну прекрати истерить! — прикрикнула Катерина, и без того протерпевшая Дашин крик подозрительно долго. — Что за разборки? — сбавила голос она, проклиная идиотку-певицу, но понимая: ссора, способная расколоть их Троих, им сейчас ни к чему.

А потому: