Выстрел ценой в битву

Впрочем, Захар и сам чуть не превратился в такое же чмо, да вовремя ударил по тормозам. Его бывшая супруга иногда позванивала и недвусмысленно намекала: «Переезжай ко мне, будем жить как люди!» Как люди – это с утра на службу, пока она рожу на подушке плющит, вечером – в магазин, чтобы купить жратву, потом телевизор, крепкий сон. И так каждый день, за исключением отъездов в командировки. Выпить нельзя, уехать с друзьями на рыбалку нельзя – везде только вместе. Ко всему этому как «бонус» добавляется чудо подросткового возраста, которое давно забило на всё и вся. В подобном «раю» можно протянуть лет пять-шесть, а дальше? Дальше – типичное состояние Генки, который сейчас смотрел на Захара радостными глазами и согласно кивал:

– Да, есть чуток лишнего веса. Поднабрал за последний год.

– Женат? – кивнул Гурьев на обручальное кольцо.

– Уже седьмой год.

– Вообще-то заметно и без кольца.

Генка в недоумении осмотрел себя:

– Неужели я так плохо выгляжу?

– Тебе соврать или хочешь услышать правду?

– Лучше правду, – вздохнул он.

– Ты похож на пингвина в клетке. Знаешь, есть такие в зоопарках – их годами не допускают к водоемам.

– Если честно, то им я себя и ощущаю. Ой, Захар, достала меня эта семейная жизнь…

– Чего так?

– Семья, дети, работа… Все бы ничего, так еще и теща к нам переехала – у нее со здоровьем проблемы, вот и перевезли.

– Раньше небось попроще было? – усмехнулся Гурьев.

– Естественно! Когда ты московский озорной гуляка – тебе постоянно надо вкладывать в себя: костюмы, дорогие аксессуары, гаджеты, рестораны, клубы, транспорт, подарки бабам, отдых… Короче, есть интерес, а потому и пашешь одухотворенно. Теперь же все на автопилоте, – обреченно махнул Сидякин рукой. – А у тебя что?

– А у меня случился как-то по гороскопу год полного переосмысления, – хмыкнул капитан.

– Это как?

– А вот так. У каждого есть выбор: быть человеком или быть семейным, но уже не человеком.

– Счастливый, у тебя хотя бы выбор был.

– Разве у тебя его нет?

– Не знаю. Не думал об этом. Некогда мне думать, Захар. Утром на работу, вечером в магазин, потом домой. А там – ад! В выходные на дачу – полоть грядки… Знаешь, я философски к этому всему стал относиться, у каждого человека в России должен быть свой ад, понимаешь?

– Типа искупления грехов прошлой жизни?

– Как-то так.

– Знаешь, Гена, все эти сложности мы придумываем себе сами. Лет десять назад ты где жил: в раю или в аду?

– Ха! Конечно, в раю! Свободный бизнес, куча свободного времени и огромная куча бабла! Тут купил, туда перепродал – сотни тысяч на кармане. А теперь? Зарплата, иногда премии. Работаешь, и просвета этому не видно! Причем чем больше работаешь, тем меньше выходит под расчет. Парадокс!

– Странная у тебя работа. Кстати, кем ты трудишься?

– Старший научный сотрудник в одном научно-исследовательском институте.

– И сколько же, если не секрет, выходит?

– Максимум с премиями получал шестьдесят пять тысяч. В основном сорок пять – пятьдесят.

– Не густо для столицы.

– А ты, насколько я помню, стал военным?

– Да, окончил Рязанское десантное училище. Служил на Дальнем Востоке, потом перевели в Москву.

– И сколько получаешь в месяц?

– По-разному, – уклонился Захар от прямого ответа. Но, поглядев на школьного друга, бывшего с ним предельно откровенным, признался: – Минимум сто пятьдесят. За некоторые, особо напряженные, командировки выходит за триста.

– Ого! Мне бы такую зарплату. Знаешь, я всегда мечтал искупаться в золотых монетах, как Скрудж МакДак.

– Слушай, как же так? Ты же окончил МГУ, лучший вуз страны!

– Окончил. С красным дипломом, между прочим. А два года назад защитил кандидатскую диссертацию, – буркнул Сидякин и надолго замолчал.

Захар Гурьев был крепким парнем с немного сутуловатой фигурой. Усталые, зеленовато-карие глаза, вокруг которых уже завязались мелкие морщинки, скорее излучали печаль по чему-то несбывшемуся, нежели тосковали о потерянном. Да и что, по большому счету, удалось повидать за те суетные восемь лет, одним коротким мигом пролетевшие после окончания военного училища? Служба, тренировки, командировки в горячие точки, бесчисленные боевые операции, ранения и столь же бесчисленные госпитальные палаты… Многое, как говорится, уже осталось за его плечами. Жизнь еще не перевалила экватор, и изученного, познанного посредством проб и ошибок, сделанного на совесть, не сосчитал бы никто – набиралось этого с излишком. Неприхотливость с выносливостью вошли в привычку, болевые ощущения, как у всякого человека, подошедшего к тридцатилетнему рубежу, притупились, почти все решения и действия благодаря огромному опыту принимались автоматически – на «автопилоте».

Первый и единственный брак вспыхнул яркой звездочкой в сумерках однообразных будней. Свою будущую жену он повстречал в одном из темных переулков соседнего с гарнизоном городка на Дальнем Востоке – отбил у троицы то ли пьяных, то ли обкурившихся конопли молодцов. Возвращаясь из гостей, услышал женский крик, поспешил на помощь.