Выстрел по «Ледоколу». Как Виктор Суворов предавал «Аквариум»

Рональд позвонил резиденту по внутреннему телефону, стоявшему на тумбочке у большого зеркала при входе в помещение резидентуры. Услышав короткое «войдите», Рональд открыл дверь и вошел в кабинет резидента. Из-за стола поднялся О'Брайн и лёгкой спортивной походкой направился навстречу входящему Фурлонгу. После короткого взаимного приветствия резидент пригласил посетителя присесть. Шеф, как всегда, был чисто выбрит, одет с иголочки в строгий темно-синий шерстяной костюм. Однотонный шелковый галстук хорошо подходил к его белоснежной сорочке, коротко стриженные на американский манер волосы делали его на несколько лет моложе. До блеска начищенные черные туфли еще больше подчеркивали его приверженность английскому стилю. Когда он улыбался, глаза оставались холодными и безучастными, по ним трудно было определить, какие мысли и чувства владели этим человеком в данный момент. Его и без того тонкие губы растягивались в ниточку, обнажая ровные зубы.

Кабинет шефа представлял собой довольно большую прямоугольную комнату, обращенную зашторенными окнами во внутренний двор посольства. В углу у письменного стола небольшой сейф, вмонтированный в стенку, на стене напротив окон висела репродукция картины, изображавшая Трафальгарское сражение англичан с испанцами под руководством адмирала Нельсона. Рядом с сейфом стоял большой письменный стол с приставным небольшим столиком и двумя стульями. В углу у окна — холодильник. На полу от двери через всю комнату шла серая ковровая дорожка. Стены комнаты были обиты каким-то звукопоглощающим коричневым приятным на вид материалом, вызывающим почему-то желание прикоснуться к нему и ощутить его тепло.

— Как доехали? — начал шеф, усаживаясь в свое мягкоё кожаное кресло.

— Спасибо, нормально, — отвечал Фурлонг. — Погода, правда, паршивая, дождь и сильный ветер.

Тир открыл сейф, вынул из него тонкую папку и положил ее перед собой.

— Да, погода прескверная, — согласился резидент. — И здесь, в этой деревне, вот уже два дня льет дождь. Что у вас нового с Наполеоном? — Резидент назвал Резуна псевдонимом.

— Могу доложить, — начал Фурлонг. — Письмо «моего брата» с военно-морской базы подводных лодок сработало превосходно. Так, как мы с вами и задумали. Резун проявил чрезвычайный интерес к этому сообщению, задавал дополнительные вопросы, интересовался деталями. Я ему соответственно подыгрывал. Наибольший эффект произвел на него проспект «Леопарда-2», специально положенный мной на стол. Вы бы видели, как он затрясся, как у него загорелись глаза. Я ему дал на день инструкцию по эксплуатации танка. На следующий день он вернул инструкцию и рассыпался в благодарностях. Короче, у меня нет никаких сомнений в том, что Резун — разведчик, по всей вероятности, военный разведчик из ГРУ.

Фурлонг умолчал, что благодарность русского выражалась не только в словах, но и в солидном пакете с русской водкой и икрой.

— Это очень хорошо с «Леопардом» и вашим «братом». Вы правы, утверждая, что русский — разведчик из ГРУ. Но нам об этом уже давно известно. Ваши доводы только подтверждают известный факт, — проговорил О'Брайн Тир, открывая папку и вынимая из нее тонкий лист шифротелеграммы. — Ведь мы с вами давно пришли к выводу, что Наполеон — разведчик. Это уж не так сложно было определить. Вы, надеюсь, хорошо понимаете, что любого разведчика, работающего под официальной «крышей», контрразведка вычисляет через три-четыре месяца после его приезда в страну. Правда, подчеркиваю, если разведчик работает, а не валяет дурака. Это, собственно, аксиома. Но перед нами была поставлена мистером Си задача не только выявить его как русского разведчика, но изучить и найти подходы к нему, установив мотивы для вербовки. Вы уже четыре года работаете в Швейцарии, а результатов практически никаких. Возитесь с этим отщепенцем-венгром, пьяницей и хапугой, у которого нет серьезных выходов в Венгрию. Он мог представить для нас некоторый интерес в Венгрии. После того как в 1956 году сбежал из страны, с него нечего взять. Я вам давно говорил, что с ним пора кончать и исключить из агентурной сети резидентуры. Русский — другое дело, это ваш последний шанс. Пока он старается вас, судя по всему, вербовать. Думаю, вы прекрасно понимаете, что наша главная цель — это Россия, хотя мы и далеко от нее территориально. Вот и директор СИС, — шеф взял шифровку в руки, но не стал ничего из нее зачитывать, — требует от нас активизации работы с Наполеоном. Вы слышали о загадочной душе русского? — вдруг, резко сменив тему разговора, спросил шеф.

— Да, конечно, слышал и читал об этом достаточно много, — отвечал Фурлонг. — В Болгарии мне пришлось с этим часто сталкиваться.

— А о русском графе, полковнике Александре Чернышеве вы что-нибудь слышали? — допытывался резидент.

— Нет, не припомню, — ответил Фурлонг.