Выстрел по «Ледоколу» Как Виктор Суворов предавал «Аквариум» (Когда врут учебники истории)

«Вот пусть подавится от зависти, когда узнает от резидента, что я добыл кучу ценных материалов. Тогда посмотрим, кто из нас трус», — вертелось в голове Резуна. Самое большое впечатление на русского разведчика произвел, конечно, доктор Браун. В своих мечтах именно таким видел Резун своего потенциального агента. «И как все удачно складывалось. Удобно установить связь через Фурлонга, договориться о посещении доктором Брауном один раз в два-три месяца Швейцарии. Англичанин охотно идет на контакт, обладает информацией, представляющей для нас интерес». Мечта Резуна обгоняла время и превращала нового знакомого в ценный источник научно-технической информации. «А вообще-то, — думал разведчик, — за такие дела и ордена дают».

В ресторан Резун, Лонг и Фурлонг отправились пешком. Столик был уже заказан. В полуподвальном помещении царил полумрак. На стенах между узкими окнами висели средневековые рыцарские доспехи, гербы, ордена, под ними горели тусклые свечи.

За ланчем болтали о всякой всячине, рассказывали анекдоты, шутили, пили пиво. Резун торопил время, ему не терпелось успеть приехать домой к концу рабочего дня, чтобы застать резидента и доложить о поездке. Он уже успел мельком взглянуть на материалы и как опытный информатор дал им предварительную оценку. «Минимум, — размышлял Резун, — потянут на пять-шесть добротных информационных телеграмм, состряпаю и хорошую справку на доктора Брауна. Пусть проверят по учетам Центра и КГБ. Б.М., — так он для краткости называл шефа, — будет наверняка доволен моей работой».

Резун к этому времени уже нашел себя в информационной работе по вопросам военной техники и вооружения стран НАТО. Отслеживал материалы в открытых изданиях, покупал соответствующую литературу в книжных магазинах. Его уже хорошо знало руководство 9-го Управления информации и сватало после командировки к себе. Новый резидент Александров не только не владел иностранными языками, но и русский ограничивался для него командно-административной лексикой, употребляемой на Старой площади.

Он быстро сообразил, что без Резуна он как без рук. Кто будет писать информационные телеграммы? И Резуну, пользуясь старыми связями Александрова на Старой площади, быстро продлили командировку еще на один год. Молодой разведчик не без удовольствия вспоминал, как, находясь в отпуске, слышал рассказанную кем-то историю о себе. Однажды начальнику 9-го Управления информации понадобились дополнительные технические данные по какой-то системе натовского вооружения. Генерал вызвал к себе направленца и приказал: «Подготовьте шифровку нашему «Штирлицу» в Женеву». Каждый раз, вспоминая эти слова, Резун испытывал удовольствие, они приятно щекотали его тщеславие и самолюбие.

Фурлонг после ланча распрощался и поехал в Женеву, Лонг и Резун отправились в редакцию журнала. Когда пришли, Лонг, обращаясь к Резу ну, сказал, что два местных политолога, сотрудничающих с журналом «Армада», узнав о приезде русского, просили уделить им несколько минут. Делать было нечего. Неудобно отказывать иностранным политологам. Особенно когда тебя просят об этом.

Через короткое время Лонг представил Резуну О' Брайна Тира и Гордона Барраса, а сам удалился, сославшись на неотложные дела в редакции. Тир представился Резуну как доктор Фишер. На его визитной карточке значилось: «Доктор наук. Институт геополитики, Цюрих».

Мужчины сели у журнального столика. Принесли кофе. О' Брайн обратился к Резуну:

— Извините, господин Резун, я вижу, вы уже собрались уезжать. Но мы вас не слишком задержим. Хотим показать одну интересную видеозапись.

С этими словами он взял пульт и нажал на кнопку. Резун вдруг почувствовал предательскую слабость во всем теле, словно что-то тяжелое и огромное навалилось на него и придавило. То, что он увидел на экране, могло присниться ему только в самом кошмарном сне. Резун закрыл ладонями глаза и прошептал упавшим безжизненным голосом: «Выключите, пожалуйста». Что-то подобное он испытал, когда на третьем курсе в академии ему по его любимому предмету преподаватель, на разобравшись, поставил четверку. Тогда у него тоже все поплыло перед глазами, и на какой-то миг он потерял сознание.

Экран погас, сидящий рядом мужчина подал ему стакан воды и сказал:

— Господин Резун, успокойтесь. Ничего страшного не случилось. Давайте лучше все спокойно обсудим. Всё будет хорошо.

Резун сделал глоток, сердце стучало, как молот, щеки горели огнем, пот выступил на его высоком с залысинами лбу. «Пропал, погиб, меня растопчут теперь, превратят в лагерную пыль. Нет спасения, и не будет мне пощады. Только в петлю, — вихрем пронеслось у него в голове. — А что будет с женой, с детьми?»

Немного успокоившись, Резун наконец как следует разглядел своего собеседника, представившегося политологом. Рядом с ним сидел серьезный мужчина средних лет с жесткими чертами лица типичного англичанина. И куда только пропала улыбка, казавшаяся такой радушной и придававшая ему очарование несколько минут тому назад.

— Надеюсь, вы успокоились, Владимир Богданович? — услышал он голос незнакомца.