Выстрел по «Ледоколу» Как Виктор Суворов предавал «Аквариум» (Когда врут учебники истории)

Вроде бы и немного времени прошло между этими двумя выпусками — 1945-го и 1965-го. Что такое два десятка лет? Но вот парадокс. Суворовцы военного лихолетья, за редким исключением, в военной службе видели свое призвание, 90 процентов из них продолжали службу в офицерских училищах, после окончания которых многие писали рапорты с просьбой направить их в отдаленные гарнизоны на Камчатку, Сахалин, Курилы, в Среднюю Азию. Ребята хотели испытать себя на прочность.

Глава 2 Путевка в жизнь

Кто к знамени присягал единожды, тот у оного до смерти стоять должен.

Пётр Первый

Из Калинина в Киев ехали с пересадкой в Москве. Группу бывших суворовцев из десяти человек, переодетых в курсантскую форму киевского училища, торжественно провожали на вокзале. Оркестр играл «Прощание славянки». На перроне собрались офицеры училища, преподаватели, знакомые девушки. Цветы, смех, прощальные поцелуи, у некоторых слезы на глазах, пожелания счастливого пути, успехов в учебе. Настроение у отъезжающих приподнятое, но нотка грусти все же присутствует: прощай, училище, до свидания, друзья!

Поезд тронулся, провожающие замахали руками. Кто-то из отъезжающих суворовцев еще раз поцеловал свою любимую девушку и, догнав медленно идущий поезд, прыгнул на ходу на подножку вагона.

Резун чувствовал себя счастливым человеком. Ему восемнадцать лет. Впереди новая, незнакомая и полная надежд интересная жизнь.

Состав продолжал набирать скорость, увозя все дальше от города молодых людей в курсантских погонах, едущих навстречу своей неизвестной судьбе. Как она сложится, известно только Господу Богу.

Через несколько минут еще не остывшие от проводов, возбужденные, они разместились вдесятером в одном купе. На столе неизвестно откуда появились бутылки, нехитрая закуска: помидоры, огурцы, колбаса, хлеб. В купе стало шумно. Каждый старался что-то сказать. И все разговоры только об одном: о суворовском училище, о годах, проведенных в Воронеже и Калинине. Семь лет не шутка. Да каких лет!

ВКиевском высшем военном общевойсковом училище Резун попал в суворовскую роту. Из ста курсантов девяносто пять были суворовцы из разных училищ. Через несколько дней приняли присягу. На огромном плацу перед зданием училища выстроились ротные «коробки» курсантов в парадном обмундировании. Прозвучала команда «смирно», и под торжественные звуки духового оркестра перед замершими курсантами пронесли знамя училища. Начальник училища, офицеры в парадной форме с орденами и медалями на груди. Курсанты по одному выходили из строя, целовали знамя, зачитывали текст присяги. Владимир вспоминал, что у него почему-то задрожали руки, когда, читая присягу, дошел до слов: «...и если я нарушу мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся». Позже он объяснял свое поведение тем, что служба в армии для него была не просто выполнением священного долга перед Отечеством, но и продолжением дела своих предков. Поэтому сама мысль о возможности нарушения клятвы вызывала чувство страха и волнения.

После принятия присяги в училище начались трудовые будни. Резуну нравилось учиться, он с интересом относился к новым для него предметам: тактике, огневой подготовке, изучению материальной части оружия и техники, вождению, истории военного искусства. Суворовцам после солидной общеобразовательной и военной подготовки новые знания давались легко. А строевая и физическая подготовка была привычным делом. Многие имели спортивные разряды, некоторые были победителями суворовских и нахимовских спартакиад, чемпионами городов, военных округов в самых различных видах спорта. Например, товарищ Резуна Геннадий Митрофанов — по прыжкам в высоту. Резун в силу своей физической слабости и конституции не имел каких-либо достижений в спорте, но вполне укладывался в нормативы, предъявляемые к курсантам военных училищ.

Но даже любимое и оттого доставляющее удовольствие дело можно превратить в самое неприятное занятие. Кто-то из великих писателей однажды высказал такую справедливую мысль: «Если бы захотели вполне раздавить, уничтожить человека, наказать его самым ужасным образом, то стоило бы только придать работе характер совершенной, полнейшей бесполезности и бессмысленности». Именно так поступал помощник командира взвода сержант Никитин, когда проводил занятия по строевой подготовке. Это был невысокий, складный, подтянутый, с неброской, незапоминающейся внешностью человек. Его злило и доводило до бешенства, что суворовцы, которыми он командовал, были значительно образованнее и во многом превосходили его. Есть люди, подобные хищникам. Власть пьянит их, кружит голову. Издевательство над подчиненными доставляет им наслаждение. У Никитина был ярко выраженный комплекс Наполеона.